Стивен Харпер - Империя Немых

В инкубаторах созрели следующие партии зародышей, но среди них не было ни одного, который проявил бы какие-либо признаки сознания или самосознания. Большую часть времени они проводили с закрытыми глазами и реагировали только на самые сильные раздражители, в основном на боль. В тех редких случаях, когда их глаза открывались, они бессмысленно смотрели в пространство. Эксперименты продолжались.

Катсу между тем подрастала. К великой гордости Прасада, она становилась умным ребенком, хотя тоже была очень тихой. Она обладала необычным терпением и была вполне довольна жизнью, хотя и проводила целые часы в одиночестве. Казалось странным, что она редко задавала вопросы о мире, лежавшем за пределами базы. Катсу, по всей видимости, легко примирилась с тем фактом, что вылазки на поверхность — дело сложное и поэтому редкое.

Когда девочка достаточно подросла, Прасад решил, что она уже вполне может получить доступ к компьютерной сети по тайному соединению, которое бы не смогли обнаружить власти Единства, и Катсу ухватилась за эту возможность с почти ужасающим рвением. И без того необщительный ребенок, Катсу, получив доступ к сети, стала еще более отрешенной от внешней жизни, и Прасаду пришлось ограничить время, которое она проводила за компьютером. Он также присматривал за тем, на что именно Катсу тратит свое время в сети, и обнаружил, что более всего ее интересует морская биология. Тогда он устроил для нее несколько вылазок на глубинном батискафе, принадлежавшем базе, — маленьком, похожем на пузырь устройстве, и Катсу собирала образцы рыб и морских растений.

Ее завораживали подопытные из лаборатории. Хотя они просто лежали в кроватях, отделенные от Катсу звукоизолирующей пластиковой перегородкой, девочка подолгу стояла и смотрела на них своими непроницаемыми темными глазами. Поначалу Прасад и остальные пытались отогнать ее, отсылая играть к себе, но она всегда возвращалась. И в конце концов Прасад сдался. Ему оставалось либо предоставить ей свободу и разрешить присутствовать в лаборатории, либо не пускать ее туда совсем, а он не мог себе представить, как это она останется на полном попечении кого-то другого.

Прасаду не давало покоя развитие коммуникативных навыков дочки. На базе постоянно находились полтора десятка людей: доктора Сей и Кри, Прасад, исследователь-вирусолог по имени Макс Гарин и одиннадцать рабов, занятых приготовлением пищи, уборкой, обслуживанием подопытных. Доктор Сей старалась избегать Катсу. Прасад никогда не видел ее рядом с дочерью. Но девочку это вовсе не трогало. Она проводила время за компьютером, наблюдала за рыбами, общалась с отцом. За исключением лабораторных подопытных, остальные люди на базе едва ли для нее существовали.

Катсу вот-вот должно было исполниться девять лет, когда Прасад и другие ученые заметили перемену в поведении подопытных — тех, что принадлежали к первой партии, которую доктор Сей хотела уничтожить. Время от времени их охватывало возбуждение, и они начинали метаться, будто охваченные конвульсиями. Однажды Прасад наблюдал за такими метаниями. Вдруг один из них сел на постели и закричал. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Подопытный широко разинул рот, его лицо исказилось гримасой страха, но из горла не вырвалось ни единого звука.

Прасад и остальные не знали, что и подумать. Особенно был поражен Макс Гарин, чистенький блондин с длинными усами, которые он любил покручивать кончиками пальцев. Он выдвинул несколько объяснений, но ни одно из них не показалось достаточно правдоподобным. И тогда заговорила Катсу, стоявшая, как обычно, рядом с барьером.

— Они в Мечте, — произнесла она тихим голосом.

И как бы ни пытались потом Макс Гарин и Прасад выведать у нее какие-нибудь подробности, дальше говорить на эту тему она отказалась.

Доктор Сей немедленно занялась переустановкой медицинских датчиков, считывающих показания нервной деятельности подопытных. Она не делала этого раньше, поскольку полагалась на общеизвестный факт, что Немые человеческой расы не в состоянии сами, без специального обучения, проникнуть в Мечту. Все подопытные продемонстрировали активизацию деятельности правого полушария, что соответствует стадии быстрого сна (сна с быстрым движением глаз) у нормальных людей, а для Немых является свидетельством их пребывания в Мечте. Варолиев мост также посылал множественные сигналы на таламус и кору головного мозга, свидетельствовавшие о быстром сне — или о пребывании в Мечте.

Многие недели, пока занимались тщательным изучением этого явления, в лаборатории царило оживление. Оказывается, и первая партия подопытных была не совсем бесполезна, раз они могут, даже не получив специального обучения, проникать в мир Мечты. Прасад несколько раз подступался к Катсу с расспросами, но она все так же отказывалась что-либо объяснять.

То же самое произошло и со следующей партией подопытных в возрасте одиннадцати лет, и со следующей, и со следующей. На данный момент тридцать пять подопытных имели постоянную возможность отправляться в мир Мечты.

Как и сама Катсу. Когда ей было тринадцать лет, спустя два года после случая с первой партией подопытных, она легла на кровать и, не прибегая к помощи никаких известных Прасаду наркотиков, отправилась в Мечту. В тот же вечер за обедом она сообщила об этом Прасаду таким же спокойным тоном, каким могла рассказать о приобретении новой рыбки для своей коллекции. Пораженный, Прасад принялся ее расспрашивать, но Катсу не стала больше ничего говорить.

— Меня научили. — Это все, что ему удалось узнать.

И Прасаду пришлось довольствоваться малым.

Доктор Сей хотела, чтобы Прасад был более настойчив, чтобы, если понадобится, добыл эти сведения силой, но он не мог заставить себя пойти на это. Само присутствие Катсу в его жизни виделось Прасаду как что-то нежное и хрупкое, что надо беречь и лелеять. Он не мог даже повысить на нее голоса, не говоря уже о том, чтобы выпытывать у нее что-то силой.

Время шло, и Катсу стала все больше и больше времени проводить в Мечте, а не за компьютером. Прасад не имел ни малейшего представления о том, чем она там занимается, но путешествия в Мечту, казалось, не приносили ей никакого вреда. Сейчас, когда ей исполнилось семнадцать лет, Катсу превратилась в прекрасную, спокойную девушку. Ничто, казалось, не в состоянии было ее потревожить или взволновать, и Прасад не мог представить, что она когда-нибудь изменится.

А теперь им понадобились ее яйцеклетки.

Гены Прасада способствовали созданию подопытных Немых, и доктор Кри полагал, что и Катсу обладает той же способностью. Она не только унаследовала богатую генетическую структуру обоих родителей, Катсу обладала еще одним преимуществом — она была носителем митохондриевой ДНК Видьи. Митохондрия, крошечная клеточная структура, превращающая сахар в энергию, содержит в себе цепочку ДНК, отдельную от ядра клетки. Митохондриевая ДНК передается от матери ребенку. Отец к этому процессу не имеет никакого отношения. Это означает, что митохондриевая ДНК Катсу — клон аналогичной структуры у Видьи, и настанет день, когда Катсу сама передаст ее своим детям. Доктор Сей хотела инкорпорировать подопытным ДНК Видьи, и Катсу была единственным способом для достижения этой цели.