Ник Саган - Лабиринты рая

— Я займусь и этим.

— Отведи меня в Тадж-Махал, я пройду через тот проход…

— Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Пожалуй, — согласился он. — Это ведь тоже ГВР.

Все верно, а без Пейса и Нэнни я и вовсе не могу никуда отправить его. По крайней мере, пока не доберусь до настоящего Дебрингема. Я все больше склонялся к тому, что именно этот ход будет лучшим. Я думал, что Пейс может оказаться где-то здесь, около покалеченного Мерка, но прозрачного паука нигде не было видно. Есть ли какой-то способ вызвать его?

Я попытался связаться с Исааком, но он не откликнулся.

Вашти была не в настроении, даже пока думала, что перед ней Симона. Я думаю, она не могла отделаться от мысли, что попала в ловушку. Впрочем, это ее не оправдывает.

Я объяснил ей, что я не Симона.

Объяснил, что не маскируюсь под Симону, что внешность ничего не значит.

Когда я выложил ей правду, она закатила мне целую сцену.

— Ты хочешь сказать, что мы телята на откорме?

— Что?

— Нас забрали у мам, посадили в ящики, мы никогда не видели солнца. Так выращивают скот на убой.

— Мне кажется, ты не поняла суть происходящего.

Из кафе в стиле джаз, в котором пребывала Вашти, я перебрался в сумасшедший дом Фантазии, где нашел Пандору, она была здесь с тех пор, как исчезли Нэнни. Одна империя, две нации, три луны: Фан потратила многие годы на создание и переделку своих причудливых фиолетовых владений, она придумала бурную историю своей земли, в которой я, наверное, никогда не смогу разобраться.

Я нашел Пандору в лагере для беженцев, на границе между двумя сражающимися нациями, индигами и резигами. Она играла в кости со Смайликами.

— Que relevo! [11]— воскликнула она по-португальски, поднимаясь с песка и отряхивая одежду. — Можно мне перебраться к тебе, Симона? Мне здесь жутко не нравится, а домой не попасть.

Я выложил все новости сразу. Как и Вашти, ее больше удивило, что я переоделся Симоной, нежели сам факт гибели всего человечества: мы последние живые люди на земле, кто-то пытается нас убить, а кстати, ты еще ни разу не бывала в реальном мире.

— Она вовсе не такая, как ты думаешь, — предупредила меня Пан, и на губах у нее, словно змейка, промелькнула короткая полуулыбка.

Она не стала ничего объяснять, лишь, отвернувшись, вертела свои побрякушки: колечки, брелки — все это она, несомненно, захочет восстановить в реальном мире.

Сам не знаю почему, я рассказал ей про свой визит в Сан-Паоло. Домен 7777. На этот раз полуулыбка превратилась в настоящую. Отбросив все заботы, мы болтали с ней о местах, где она росла, о парке, планетарии и о летающих тарелках фрисби, но это была всего одна минута, может, меньше.

Она призналась, что ей очень хочется вырваться отсюда. Перебраться в свою старую программу. Среди прочего, она тренировала детскую футбольную команду. Два десятка первоклашек и их родители, наверное, удивляются, куда она запропастилась.

Естественно, в той степени, на которую способны виртуальные персонажи.

Она искала не свободы, а нормальной жизни. Она желала вернуть иллюзию. Я посочувствовал ей, но и только.

Над нами возник красно-оранжевый спрайт — это Исаак наконец ответил на мой вызов.

Я покинул Пандору и отправился во владения Исаака, Хемену, легендарный «Город Восьми». Тысячелетний город Хемена — колыбель культа Тота, египетского бога знания. Там Тот высидел космическое яйцо, чем положил начало сотворению мира. Спустя множество лет в греческой культуре Тот воплотился в Гермеса, а город назывался теперь Гермополис. Еще позднее он получил название Аль-Ашмунан.

Мои познания в географии не произвели на Исаака никакого впечатления.

Он изучающе разглядывал меня, скрестив руки на груди, серьезный и задумчивый.

— Все это правда? — вдруг спросил он.

— Что правда?

— Про Лазаря.

— А что с ним?

— Он мертв? — почти выкрикнул он. — Ты ведь наш местный составитель некрологов, верно?

Значит, он знает, что я не Симона. С кем-то успел переговорить? Может, с Вашти?

— Танатолог, — поправил я его. Смерть как переходное состояние. Между философом и следователем большая разница. Исааку, конечно, было все равно. Я сказал ему все это и, конечно, сказал, что Лазарь мертв.

Его лицо сразу приобрело кислое выражение.

— А мир? Объясни это мне.

Я подтвердил его худшие опасения.

Он смотрел на меня, слушал внимательно и время от времени задавал вопросы, какие мы задаем обычно человеку, если надеемся, что он врет. Эй, парень, разрази меня гром, если я вру. Исаак это почувствовал. Он смотрел на восток, на спокойное течение Нила. Колыбель цивилизации — искусственной цивилизации ГВР, но цивилизации — была полна обычной дневной суетой, по берегам туда и сюда сновали тысячи людей.

Он горько вздохнул.

— Уничтожь мир, уничтожь другой, уничтожь уничтоженное, — произнес он.

Ничего подобного я не слышал раньше.

— Цитата из Суфия?

— Что ты здесь делаешь? — ответил он мне на это. — Тебе что, нечем заняться?

Все зависело от того, видел ли он Пейса.

— Послушай, — сказал он.

Евангелие от Исаака… "Однажды в жаркой пустыне один человек, стоя на четвереньках, раскапывал раскаленный песок. Мимо на верблюде проезжал его друг.

— Что ты делаешь? — спросил его друг.

— Я потерял золотую монету, — ответил человек.

— Тогда я помогу тебе.

Друг слезает с верблюда, и они принимаются просеивать песок в надежде, что в нем вот-вот блеснет золото. Долго в полном молчании они прилежно работали. Наконец, почесав в затылке, друг спросил:

— А ты помнишь, где в последний раз видел монету?

— Конечно помню, у себя дома..

— У себя дома? Тогда почему бы не поискать ее там?

— Потому что в моем доме темно, — ответил человек. — Как я найду ее там?"

— Ладно, — сказал я, — и что, черт возьми, все это значит?

— Сам догадайся, — посоветовал он и ушел. Никогда раньше мы с Исааком не разговаривали так долго. Пожалуй, это был не только самый длинный, но, возможно, и самый вежливый наш разговор.

Я слышал, что друзья — это наше зеркало. Не знаю, хорошо это или плохо, но нас привлекают люди, чья личность напоминает нам нас самих. То же и с врагами. Странные у меня зеркала в таком случае. Чем больше я вглядываюсь в них, тем больше мне кажется, что я живу в комнате смеха.

Последней в моем списке была Шампань. Пустая, высокомерная Шампань. Она приняла мой вызов и, как только я появился, принялась кричать на меня. Мне только этого и не хватало.

Я ничего не мог понять.

— Ну давай же, жми, а я буду дышать!

Что такое она несет? Она вцепилась в меня обеими руками, трясла, куда-то тянула.

— Он задыхается!

Позади нее с кушетки свешивалось безвольное тело, Тай с трудом дышал, глаза у него остекленели. В крови у него уже было слишком много углекислого газа. Нехватка кислорода. Баланс нарушен, навряд ли он выживет. Кожа стала уже синеватого цвета из-за цианоза. Больше всего я боялся именно этого. Еще один из нас умирает, а я ничем не могу ему помочь.