Владимир Лещенко - Идущие сквозь миры

Я вел разговор очень осторожно, больше слушал, нежели говорил сам, стараясь не упустить ни одного слова. У меня, разумеется, уже был опыт общения в незнакомых мирах, но впервые все это было так неожиданно и внезапно.

У меня появился лишний повод посочувствовать нашим разведчикам — вожделенное гражданство Хэолики доставалось им не даром.

Водитель высадил меня на перекрестке, неподалеку от прячущегося в зарослях хуторка, и пожелал мне удачи. Проводив взглядом скрывшийся за лесным поворотом трейлер, я стал думать, что скажу хозяевам хутора и чем буду расплачиваться за кров и стол (желудок уже деликатно напоминал о себе).

У меня оставался зашитый в поясе неприкосновенный запас: длинная золотая цепочка, дюжины две монет из этого же благородного металла и несколько драгоценных камней (скорее даже, камешков). Жизнь, однако, приучила меня к осторожности, и совать первому встречному подобные предметы я не собирался. Не следует вводить во искушение малых сих — даже у меня дома, случалось, убивали и из-за меньшего.

Поэтому поступил элементарно просто: постучал в дверь и спросил, нет ли какой работы. Хмурый длинноусый хозяин, высунувшийся на мой стук (державший при этом руку в оттопыренном кармане), внимательно меня осмотрел, с изумлением изучил мой костюм — слишком легкий для весны, да еще необычного для этих мест фасона, — а потом сказал, что для желающих работать, пожалуй, что и найдется.

Я уже внутренне приготовился к чему-нибудь вроде уборки навоза, но тут хозяин осведомился у меня, разбираюсь ли я в локомобилях.

У нас на базе имелось два представителя этого семейства паровых машин, и мне приходилось не раз ими заниматься.

Хуторянин напутствовал меня обещанием, что если я окончательно испорчу локомобиль, то буду тащить его в мастерскую на себе, а до Могилева будет два десятка верст.

Так я заодно определился с местностью и вновь про себя обругал планшетку, не указавшую ни континуум, ни точку выхода портала.

Следующим утром я уже ехал на попутном автобусе в Могилев, а в кармане потертой брезентовой куртки, подаренной щедрым хозяином, лежала новенькая бумажка достоинством в десять гривен с портретом косматого бородача в шлеме и медвежьей шубе — князя Довмонта Псковского. Это не считая сытного ужина и завтрака.

За это время из разговоров хозяина, старого, наполовину скуренного учебника истории и пары с трудом прочитанных пожелтевших газет, завалявшихся у хуторянина на чердаке, я уже примерно знал, где оказался.

У меня появился еще один повод подивиться бесконечности вариантов игры случайностей.

Я никогда не был хорошим знатоком истории — даже исторические романы стал всерьез читать только на базе. Поэтому, по большому счету, так и не понял, в чем было дело и где история свернула со знакомого мне пути. Или не было какого-то заметного поворота событий, а просто имело место «изменение совокупности событий в результате минимальных отклонений, вызванных действием закона случайных чисел», как было написано в одной мудреной книге, что попалась мне как-то давно в руки?

Тут был и Святослав, и князь Олег, и Киев с Новгородом, и нашествие монголов, и, наверное, много чего еще, что было и в моем прошлом. А потом все пошло по-другому.

Например, местная церковь — это не православие и не католичество, а что-то непонятное. Хотя была Русь и католической почти пять лет — при Ярославе, когда он принял римскую веру, надеясь получить от папы титул короля. Но святой отец пожадничал и согласился назначить Ярослава VII лишь великим герцогом. Впрочем, есть у здешних монархов в списке титулов (среди князей, эмиров, герцогов, кесарей) и королевский титул: когда Ольгерд III завоевал Польшу, которой владел потом целых двадцать лет, то заставил местных панов избрать себя королем. (Для несогласных, уточню, была воздвигнута плаха красного дерева прямо перед дворцом, где шли выборы.)

И одно из названий страны, где я живу, звучит как королевство Рутенийское.

Правящая династия здесь происходит не от русских, а от литовских князей и татарских ханов.

Было еще много всякого, а в итоге — Держава Русская, простирающаяся от Алеутских островов до Балтики.

В придорожной гостинице я случайно познакомился с компанией разухабистых мужиков — перекати-поле, едущих наниматься на рыболовецкие траулеры Белого моря.

После второй распитой совместно бутылки медовухи они предложили мне присоединиться к ним. Я, подумав немного, согласился.

Все лето я провел на Белом море, в городе в устье Двины, который, как и у меня дома, назывался Архангельском.

Я видел сейнеры, где капитанами ходили поморки, а их мужья — простыми матросами, и даже суда с целиком женскими командами. С одной такой капитаншей даже переспал.

Ночами ходил облавливать рыбные отмели Соловецкого монастыря, таясь от катеров святой братии, гонявших браконьеров.

Именно на Соловецких островах один из моих новых приятелей и достал мне чистые документы, принадлежавшие утонувшему рыбаку — парню без роду-племени, у которого не было ни родных, ни друзей.

По странному стечению обстоятельств имя-отчество его совпадало с моим.

Каждую свободную минутку я использовал, чтобы лучше познакомиться с миром, куда я попал и где мне предстоит провести, если ничего не изменится, всю оставшуюся жизнь.

Я украдкой учился писать по-русски — язык тут сильно отличался от моего родного, глотал один за другим учебники истории, купленные в первые же дни, за три месяца одолел курс литературы для местной средней школы и читал от первой строки до последней любую попадавшую мне в руки газету. Я зубрил названия стран, изучал здешние шкалы температуры, меры весов и длины. Вскоре я мог без запинки сказать, сколько туазов в лье и аршин в версте. А также сколько денье содержит французский ливр и сколько ассов — солид Италийской Лиги.

Я, правда, до сих пор не могу без запинки вспоминать всех местных королей, царей и великих князей, но тут я не был одинок. Даже Мария в них путалась, а когда ее пригласили сыграть роль в какой-то костюмно-исторической драме про венгерскую принцессу, жену наследника полоцкого престола, она удивилась, что такая была.

Мои навыки моряка не могли остаться незамеченными.

Капитан даже всерьез предложил поднатаскать меня, чтобы я смог сдать экзамен на штурмана, и тогда он обещал взять меня помощником на свой второй траулер. Честно говоря, я тогда не сдержал смеха — я сам мог бы кое-чему научить этого типа, никуда дальше Белого моря за свою жизнь не плававшего.

Я, естественно, отказался — возвращаться в море я намеревался, только если уже не останется другого выхода.

Вопрос, как мне жить дальше, волновал меня не на шутку. Как бы там ни было, становиться местным Симоном Кольтом и осчастливливать этот мир автоматом Калашникова или чем-нибудь из изделий, которые изготовлял мой завод, я не собирался. Пожалуй, с моим опытом я вполне мог заняться… ну, например, торговлей хотя бы бакалейными товарами.