Сергей Щепетов - Народ Моржа

– Что-о?! – вытаращили глаза старейшины.

– Спокойно! При условии, что женщины прекратят военную подготовку – не их это дело!

– А-а, ну тогда конечно… – облегченно заулыбались руководители.

– Смысл тут не в том, чтобы дать возможность женщинам сплетничать на волшебном языке, а в том, чтобы они собственных детей потихоньку как бы готовили к школе, понимаете? А женщина с пальмой в руках, да еще и украшенная скальпами врагов, это знаете ли… Что ты так смотришь, Веточка? – прервал свою речь Семен. – Сказать что-то хочешь?

– Хочу, – кивнула женщина. – Он скоро умрет.

– Кто?!

– Нишав.

Главные люди лоуринов молча переглянулись – все знали о пророческом даре Сухой Ветки. И никогда не пытались им воспользоваться. Она тоже, казалось бы, о нем забыла или, может быть, его утратила. И вот пожалуйста…

Ни грана дополнительной информации они тогда от Сухой Ветки не получили: что значит «скоро», умрет сам или будет кем-то убит и так далее – ничего этого женщина не знала. Она вообще не могла объяснить, откуда у нее взялась такая уверенность.

Ничего, однако, не случилось ни через месяц, ни через год, ни через два. Семен отправил к укитсам «учителя» – мальчишку-выпускника из аддоков. Через год из одиннадцати привезенных детишек он отобрал пятерых, что заметно увеличило численность первого класса и несколько осложнило обучение. Постепенно юные укитсы слились с общей массой школьников, и Семен почти перестал отличать их от других.

Начало третьего учебного года в расширенном составе неожиданно оказалось задержанным – отпущенные на каникулы ученики-укитсы опаздывали. Семен не давал третьеклассникам нового материала, а заставлял «повторять пройденное» и все больше беспокоился. Наконец кто-то усмотрел в степи караван, и учитель смог вздохнуть с облегчением. Вскоре, однако, выяснилось, что это не укитсы, а имазры, но ни одного ребенка с ними нет, как нет и серьезного груза. Поскольку обращаться с малым арбалетом Сухая Ветка давно научилась, Семен отправил ее на смотровую площадку. Сам же повесил за спину пальму и отправился встречать гостей.

– Приветствуем тебя, Семхон Длинная Лапа, – сказал старший воин, слезая с лошади. – Мы рады видеть тебя в прежнем здравии и силе…

Семен дождался окончания ритуального приветствия и ответил не менее витиевато. Ему очень не хотелось устраивать церемонию приема гостей, и он решился на хамство, которое, впрочем, до сих пор ему с рук сходило:

– Да простят меня великие воины, да не поселится обида в сердцах могучих имазров, но дети племен и кланов ждут, чтобы я продолжил раскрывать им священные тайны. Служение, которое я в меру слабых сил своих пытаюсь исполнять, требует продолжения. Душа моя стонет от горя из-за того, что я не могу длить беседу с вами. Скажи мне, нуждаетесь ли вы в еде или отдыхе? Или, может быть, вы привезли какую-то весть?

– Мы не нуждаемся в еде и отдыхе, – ответил воин и отвел глаза в сторону. – Мы не можем сказать ничего такого, чего не знал бы мудрый Семхон.

Семен изобразил на лице вопрос: «А чего тогда приперлись?» – и молча уставился на гостя. Тот немного помялся и продолжил:

– Понимаешь, Семхон… Мы шли за стадом бизонов к северу от Черного озера. За Длинным Желтым бугром увидели всадников – они уходили куда-то к закату. Я отправил за ними двух людей. Они двигались за чужаками, пока те не миновали Сухой ручей, за которым начинается земля укитсов.

– Это были укитсы?

– Наверное… Они не несли знаков клана, а на наши жесты не отвечали.

– Очень интересно! А дальше что?

– Эти люди оставили на своих следах три кожаных мешка. Мы, конечно, не тронули их. Вернувшись в стойбище, мы рассказали обо всем Ващугу.

– И глава вашего клана очень обрадовался?

– Н-нет… Он совсем не обрадовался… Он велел нам забрать мешки и отвезти их тебе.

– Очень мило, с его стороны! Это, значит, чтоб я чего о нем не подумал. Ладно! Вы, конечно, вернулись на то место и никаких мешков там не обнаружили? Тем не менее ко мне заехать все-таки решили, поскольку таково было желание Ващуга, да?

– Н-нет… Мы нашли их… И привезли. Вот они.

Вся эта комедия начинала Семена раздражать не на шутку: «Опять какие-то недомолвки, обиняки. Мужик прячет глаза как нашкодивший пацан пред лицом грозного родителя. В чем дело?!»

– А ну, дай сюда! – сказал он вслух.

Первый мешок весил, наверное, килограмма три и был мягким. Горловина обмотана ремешком. Семен попытался развязать незнакомый узел и услышал:

– Семхон! Семхон… Позволь нам… э-э-э… Позволь нам уйти, прежде чем ты откроешь их! Позволь, ведь там может быть…

– Что там может быть? – поднял голову Семен. – Черт с рогами? Вредоносная магия, да?

Немолодой, сурового облика воин смотрел так умоляюще, так заискивающе, что Семен сжалился (точнее, ему просто захотелось поскорее отделаться от гостей) и махнул рукой:

– Пусть будет легким и быстрым ваш путь!

– Пусть не покинет тебя благосклонность Умбула, – радостно забормотал воин, взгромождаясь на спину своей мохнатой лошадки. – Пусть склонит он ухо к твоим словам!

– А что, – усмехнулся Семен, – у Умбула есть уши?

Ответа он уже не получил – всадники развернули лошадей и рысью помчались прочь, даже не соблюдая обычного строя. Впрочем, помчались – это громко сказано, но, похоже, из своих усталых лошадок они безжалостно выжимали последние силы. Семен посмотрел им вслед, пожал плечами и занялся узлом на горловине первого мешка – два других остались лежать на высохшей вытоптанной траве. Узел оказался тугим и каким-то хитрым – кажется, ни аддоки, ни имазры таких не вяжут. Возиться Семену быстро надоело, он вытащил нож, разрезал ремень и вывалил содержимое мешка себе под ноги.

И не понял, что это такое.

Зато запах узнал сразу – тухлятина.

Опустился на корточки, стал рассматривать. И понял.

Но не поверил.

Поднялся и глянул по сторонам: светло-голубое осеннее небо с белыми комьями облаков, желтоватая холмистая степь, за спиной уже серые от времени бревна частокола и засеки. Дальше с боков красно-желтые, а местами еще зеленые заросли речных террас. Из-за верхнего венца бревен на смотровой площадке виднеется голова Сухой Ветки – она ждет разрешения покинуть свой пост, ведь все уже кончилось, гости уехали… «Нет, все только начинается», – подумал Семен. Что-то внутри у него болезненно сжалось, и он вновь посмотрел себе под ноги.

На земле неряшливым холмиком лежали глаза мамонтов.

Точнее, оболочки глазных яблок. Они, вероятно, были предварительно проколоты и выжаты. Скорее всего – выпиты. Потом подсушены. Но не все – некоторые попали в мешок совсем свежими. Вот от них-то в основном и воняло.

Действуя словно во сне, Семен вновь извлек нож, сделал несколько шагов в сторону. Поднял с земли самый большой мешок и полоснул лезвием по завязке. Перевернул и вывалил содержимое.