Сергей Щепетов - Люди Быка

– Да! – сжал кулаки великий преобразователь. – Я требую компенсации! И этой – как ее? – сатисфакции!

– Какой же? – чуть растерянно поинтересовался инопланетянин. – Много женщин и машин?

– Желаю, чтобы вы явились передо мной во плоти! – сладострастно изрек Семен. – Живьем чтобы!

– А-а, убивать будете! – с явным облегчением рассмеялся Пум-Вамин. – Вы тут вошли во вкус этого занятия – я давно заметил! Что ж, если это необходимо для вашего психического здоровья, то такой кровавый спектакль разыграть можно. Только наше руководство приняло иное решение.

– А шло бы ваше руководство, – мечтательно проговорил Семен, – к тибидахнутому тараху. А решение свое пусть засунет…

– Можно, я закончу? – вежливо, но твердо перебил Пум-Вамин.

– Валяйте! – милостиво разрешил великий воин. – Заканчивайте и отправляйтесь, для разнообразия, к тарахнутому тибидаху!

– Всенепременно! – пообещал инопланетянин. – Как только – так сразу. Для нейтрализации последствий нашего вмешательства решено продлить и усилить ваше влияние здесь.

– Я тронут, – демонстративно всхлипнул Семен. – Спасибо, други, – тапом вам в капу!

– Не кривляйтесь, Семен Николаевич, – очень серьезно попросил Пум-Вамин. – Теперь вы отвечаете за этот мир. Шансов, что человек его все-таки не разграбит, исчезающее мало.

– Из-за вас!

– Нет, – вздохнул инопланетянин. – Не надо обольщаться – главным образом из-за особенностей человеческой природы, из-за ее, так сказать, двойственности. Один из ваших ученых очень точно назвал людей непослушными детьми биосферы. А мы… Вам знакома поговорка, что на детях великих природа отдыхает? Так вот: на вашем сыне она отдыхать не будет.

– Сволочи! – простонал Семен. – Что вы с ним сделали?!

– Почти ничего, – заверил Пум-Вамин. – У него многое уже было. Нам осталось это закрепить и усилить. Ну, и добавить немного знаний – вы ведь сильно отстали здесь от достижений науки своего мира. Мужчины обычно хотят видеть в сыновьях улучшенное повторение самих себя, правда? Так вот: вы увидите.

– Я бы хотел увидеть другое… – Семен отвернулся к окну и представил, как крошит в капусту всех знакомых и незнакомых инопланетян. Когда же он вновь повернулся к собеседнику, то обнаружил, что оный отсутствует – напрочь.

Минут пять Семен лежал и скрипел зубами от беспомощности, досады, душевной боли, от необходимости принять какое-то (какое?!) решение. А потом за стенами вновь прозвучал рев мамонта, и Семен облегченно вздохнул, словно узнал об отсрочке приговора. Он встал, надел свою поношенную шерстяную рубаху, натянул мокасины и вышел на улицу.

Варя стояла возле поваленного забора, не решаясь переступить границу, которая всегда была для нее запретной. Появление своего друга-хозяина она приветствовала радостным сопением, урчанием и маханием коротким лохматым хвостом.

– Ну, дождалась? – рассмеялся Семен, отстраняясь от шершавого раздвоенного кончика хобота, которым мамонтиха норовила ощупать его лицо. – Давай, я разомнусь, а то залежался что-то!

Варя подняла голову, Семен подпрыгнул и повис на ее бивне, как на турнике. Он несколько раз качнулся вперед-назад, разжал руки и по-обезьяньи перепрыгнул на другой бивень. «Есть еще порох в пороховницах! – мысленно усмехнулся бывший ученый и сделал выход силой. – А я дурак!»

Он привычно забрался мамонтихе на холку и глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание: «Чего я мучаюсь?! Над чем?! Над тем, что потерял извечного врага? Никуда он не делся! Добро и зло сидят в каждом человеке и иногда плавно перетекают друг в друга. Да, меня как бы подставили, назначили на роль прогрессора. Плевать! Если есть у меня шанс сохранить этих волосатых слонов, я обязан его использовать! И тогда мир действительно останется прежним!

Сын поможет, а потом и продолжит мое дело? Прекрасно! Но этого мало. Мало! Кадры, как говорится, решают все, и я буду их готовить! Отбирать лучших из лучших и делать из них фанатиков идеи: сохранить, улучшить, не дать разрушить! Этот мир не для Homo sapiens – он для всех! Возьми свою долю и не претендуй на большее! Пусть парни идут – идут к далеким племенам и народам. Пусть становятся вождями, колдунами, советниками или сказочниками. Пусть сколачивают банды или, наоборот, громят их, пусть используют алкоголь, наркотики, чужую жадность и жажду власти. Я никогда не узнаю, удастся ли остановить или хотя бы затормозить нашествие человека на планету. Но посвятить этому остаток жизни не жалко!»

– Варвара-а! – закричал Семен. – Пошли купаться! И детенышей своих зови – я место твердое на берегу знаю!

Но мамонтиха сказала голосом Эльхи:

– Неужели опять бредит?! И лоб горячий…

– Что ты! – рассмеялся Юрайдех. – Ему просто сон хороший приснился. А лоб… Давай вот тряпочку намочим и положим.

– Ой, какая красивая! С цветочками беленькими… Откуда?!

– Не знаю! – сказал сын. – Она здесь на столе лежала. Я такие в будущем видел.

Семен лежал, улыбался и глаз открывать не хотел.

Предстоящее расставание с почти двумя десятками далеко не худших молодых воинов и теми, кто захотел к ним присоединиться, не обрадовало ни вождя, ни старейшин. Однако сопротивлялись они не сильно – аргументы у Семена оказались вескими, да и ясно всем было, что поселок становится перенаселенным. Спор вызвало, главным образом, требование приобрести для уходящих на весенней ярмарке-«саммите» такое количество (и таких!) девушек, какое они пожелают. Экономный Кижуч доказывал, что нечего молодых баловать, а жадный Медведь утверждал, что настоящие воины наловят себе женщин где угодно, и нечего тратить на них сено, которое играет роль валюты.

Под самый конец сборов чуть не возник скандал – выяснилось, что с переселенцами собираются отправиться несколько молодых мастеров и мастериц – гончары, прядильщицы, ткачихи и Бесхвостый Хорь – великий специалист по работе с металлом. Последнего отпускать не желал Головастик, поскольку видел в нем своего преемника, а всех остальных – старейшины. Смех смехом, но такое «разбазаривание» обученных кадров однозначно грозило утратой монополии на производство ценнейших товаров для меновой торговли. Бурные дебаты продолжались несколько дней. Победа в них досталась Семену – он доказал, что лоуринами являются те и эти, что речь не идет об образовании нового племени – мы просто расширяем свою территорию. Старейшины сопротивлялись упорно и сдались лишь после того, как будущие переселенцы дали клятву, что производством «волшебного напитка» заниматься не будут.

Старый мамонт перестал рвать траву – новый запах был сильным и четким. Чуть позже ветер принес и звуки: тяжелая поступь «своих», гомон и смех людей, лай собак. Такое сочетание было ему знакомо, но оно не вязалось с окружающей местностью, ведь страна, где люди и мамонты пасутся вместе, лежит далеко отсюда. Но обоняние и слух не могли обмануть бывшего вожака, и он пошел навстречу ветру. Потом он стоял и смотрел, как к нему приближается длинная вереница молодых мамонтов – пустых или запряженных в волокуши. На многих из них сидели двуногие.