Сергей Булыга - Ведьмино отродье

- Н-не знаю. Я уже давно здесь служу, но таких часов никогда здесь не видел. Быть может, разве что... Ну, да! Вот вы спросите у Юрпайса! Это здешний учитель геометрии. Часы, конечно, не его, откуда ему взять часы, это ж такая вещь! Но все-таки спросите у него, вдруг он что подскажет - он, знаете, так стар... Да-да, мой господин! Это во двор во флигеле шестая дверь. Может, вас проводить?

- Не надо!

Старый учитель геометрии Юрпайс - такой весь из себя тщедушный, маленький, одни глаза - жил скромно, даже очень. Всего добра в его каморке - это было стол, стул, стопа черновиков, потом в углу, на черной грифельной доске, - чертеж: две параллельных плоскости. А рядом с чертежом расчеты. Еще мел, тряпка. Крошки мела на полу...

А сам Юрпайс сейчас лежал на топчане, по горло завернувшись в теплый плед, и с нежностью рассматривал часы, принесенные ему Рыжим, то и дело потряхивал их и слушал их ход, а то царапал когтем по стеклу, что-то нашептывал... и наконец громко сказал:

- Пять лет держал! Ты представляешь? А дел-то было там всего... Да пустяки! Ну, может, пружина слетела. Тогда я, помню, возвращался из Тернтерца. Зима тогда была, снег, гололед. А возница возьми да зазевайся. Мой экипаж не удержался на мосту, ну и... Да, юноша, вот именно! Я тогда весьма безбедно жил: держал пять слуг, кухарку, экипаж! И еще много чего у меня тогда было!.. А, кстати, как тебя зовут?

- Ловчер, учитель. Я...

- А, брось! - отмахнулся Юрпайс. - Ну какой же я тебе учитель? Ты брат, я брат. Вот только заболел я... старостью!

И засмеялся. Повторил:

- Да, старостью, мой друг, больше ничем. Садись вот, угощайся.

Рыжий несмело сел к столу, принюхался...

Хозяин снова рассмеялся и сказал:

- Да-да, и так теперь всегда. Утром - баланда, чай. В обед - баланда, каша, чай. На ужин - сухари и чай. Каков наш пансион, таков и рацион. Стихи, короче говоря. Или стихия... Гм! Но ты не брезгуй, брат. И мне подай, если тебе это не трудно.

Рыжий подал ему того, что было на столе. Взял и себе. Они перекусили. Потом Юрпайс опять прилег, старательно накрылся пледом и, приложив к уху часы, сказал:

- Вот тем и сыт. И тем здоров! А мясо - это яд. Вино - это дурман. А, впрочем, в юности...

И вдруг зевнул и замолчал. Лежал, смотрел куда-то в угол. Потом, не повернувши головы, спросил:

- Как мастер Эн?

- Живет.

Юрпайс понимающе хмыкнул, сказал:

- Премногих ему лет. Ну, вот... теперь, значит, ты от него ко мне. И ты не сам пришел, а он тебя прислал. В гневе прислал. Так?

- Так.

И вновь наступило молчание - теперь уже надолго. И - тишина, лишь мерное дыхание Юрпайса да тиканье часов. Он их с таким замиранием слушает, как будто это его любимая музыка. Или просто спит с открытыми глазами?

Да нет, не спит. Вот повернулся и сказал:

- Так-так, понятно, - и отложил часы в сторону. - Ты, значит, прибыл с Севера, от варваров. И, говорят... А, впрочем, разве это важно? Ты - брат, и ты пришел ко мне, ты ищешь. Но я не мастер Эн, я знаю цену времени. И не Сэнтей, а посему... - и тут он приподнялся на локте. - Приступим, юноша. Надеюсь, ты не против?

Рыжий молчал. Юрпайс сидел весь подобравшись, ждал. Взгляд у него был немигающий, холодный. Да и сам он уже весь преобразился - вот только что лежал безвольным тюфяком, слушал часы и вдруг вон как посвежел - любо глянуть! Сидит, бойко вертит на пальце цепочку от часов... А, кстати, что в этих часах? И почему это Юрпайс так о тебе осведомлен? Похоже, будто Эн запрятал в них...

- Так ты не против? - повторил старик.

- Нет. Нет!

- Прекрасно. Начинаем. Итак... Что есть линия?

- След движущейся точки.

- Что ж, для начала неплохо. А если взять две линии - две параллельных линии - и продлевать их в бесконечность: что мы тогда увидим?

- Две умозрительные линии?

- Нет-нет, вполне материальные.

- Тогда... Они будут постоянно удаляться одна от другой, ибо Вселенная расширяется, и все материальные объекты, хотят они того или нет...

- Довольно, я согласен. Так... Так... - Юрпайс задумался, провел лапой по пледу, нащупал на нем что-то, сжал в горсти... а после резко поднял лапу, разжал ее, сказал: - Вот видишь, здесь, на моей ладони, лежит песчинка. Допустим, что она шарообразна. Теперь представим, что она растет. Шар увеличился и стал большим. Представил?

- Да.

- Теперь опять представь, что этот шар опять растет. Еще, еще растет, как можно больше. Теперь... Каким он стал? Как эта комната? Или как дом?

- Нет, много больше - твердо сказал Рыжий. - Пять дней пути в диаметре.

- Прекрасно! - похвалил Юрпайс. - Ты просто молодец. Воображение у тебя отменное. Но все равно даже этого предложенного тобой гиганта нам будет недостаточно. Так что представь, что этот шар...

Юрпайс поднес лапу к губам и дунул, а после поднял голову и посмотрел, как будто бы он своим необычно острым взглядом провожал полет невидимой для всех других песчинки в дверь... и только после этого опять заговорил:

- Так вот, представь, что этот шар - наша Земля, планета. А далее... Поставь точку на полюсе. Я думаю, что тебе не нужно объяснять, что такое полюса вращения.

- Вращения?

- Пусть не вращения, - Юрпайс поморщился. - Пусть полюс - это просто высшая точка планеты, макушка. Поставил точку, да?

Рыжий кивнул.

- А вот теперь, - Юрпайс закрыл глаза, - теперь мы строго по меридиану проводим линию вниз до самого экватора, ставим там вторую точку, отмеряем прямой угол и - так уж получилось, по экватору проводим линию ровно на четверть земной окружности и ставим там третью точку, вновь отмеряем прямой угол и движемся вверх. Куда мы попадем?

- Опять на полюс.

- Правильно. То есть мы таким образом построили огромный треугольник, в котором без особого труда поместится весь известный нам разумный мир. Прекрасно... А вот теперь скажи, какой величины будет угол в верхнем углу нашего, с позволения сказать, разумного треугольника?

- Прямой...

- Ах, ах! - наигранно обеспокоился Юрпайс. - То есть мы получили треугольник, все углы которого прямые, иными словами, их общая сумма равна двумстам семидесяти градусам. Но не чудо ли это? Ведь в Основах Геометрии черным по белому сказано, что сумма углов любого треугольника всегда равна ста восьмидесяти градусам, не больше и не меньше! В чем же тут дело, друг мой? Кто прав, мы или все они?

Юрпайс сиял! Его болезни словно не было.

- Но... - начал было Рыжий...

- "Но" здесь не принимается, - строго одернул его Юрпайс. - Точно ответь! Точно, любезный юноша, только точно!

И вновь Юрпайс молчал. Ждал - очень терпеливо. Но ведь в душе он явно хохотал! Противный, наглый, сухонький. Р-ра! Р-ра! Он тешится твоим молчанием, ликует. И пусть себе! Пусть мнит...

Но, впрочем, и довольно! И Рыжий, сделав вид, что наконец-то догадался, сказал с притворной гордостью:

- Да потому, что его стороны - суть дуги, а не прямые линии, ведь наш чертеж изображен не на плоскости, а на сфере!