Юлий Буркин - Звездный табор, серебряный клинок

Сказав это, я направился в чащу, сперва пользуясь гравитатом, а когда его действие прекратилось - пешком. На самом деле мне просто захотелось побыть одному. Казалось, я снова дома, где-нибудь в Подмосковье. Отдав какие-то распоряжения подчиненным, Филипп поплелся за мной.

Я вошел в тенистые кущи. Трава здесь была не такой высокой, как на поляне, и я сразу же увидел шляпку роскошного белого гриба. Я кинулся к нему и присел на корточки, залюбовавшись. Но сорвать не решился, с детства меня научили, что рвать гриб нельзя, чтобы не нарушить грибницу. А ножа у меня при себе не было. Я хотел было уже подняться и отправиться дальше...

Но тут внезапно откуда-то сверху на меня упала огромная рычащая туша.

"Рысь?! Медведь?! Кто-то еще более страшный?.." - мысли перепутались, и я, рухнув на землю, покатился по ней, пытаясь освободиться. Кто-то сзади больно кусался и рвал на мне одежду. Я истошно закричал...

Раздался смачный удар, и я почувствовал себя свободным. Я вскочил и сперва увидел своего спасителя - Филиппа. А потом того, кто нападал: грузного голого мужчину, поднимающегося с земли. С горящими глазами и... заячьими ушами! Да ведь это дядюшка Сэм!

- Роман Михайловиць! Филипп! - вскричал он и запрыгал от возбуждения. - А я-то думал: прилетели люди Рюрика! Сол один, второго я не заметил. Я хотел перегрызть вам глотку, государь, завладеть одездой и орузидм, а потом захватить корабль! Бозе праведный, неузели это и вправду вы?!

И тут его веселье внезапно сменилось унынием, он остановился, поник ушами, уселся на траву и горестно зарыдал.

- Полно, полно, дядюшка Сэм, - попытался я утешить его, почесывая за ухом. - К чему эти слезы сейчас, когда вы уже спасены?

- Это плацю не я, - ответил он, всхлипывая, - это плацет заяцья цясть моего нынеснего естества.

- Ну хватит, поднимайтесь, - попросил я. - Ваши бойцы ждут вас.

- А как я показусь им в этом виде? - хлюпая носом, спросил он. - Весь мой наработанный годами авторитет пойдет насмарку. Напроць пропадет.

- Я схожу за одеждой, - вмешался Филипп.

- Сходите, мой друг, - воспрял дядюшка Сэм и даже мягко отстранил мою руку. - Это прекрасная мысль. А сапоцьку, маленькую сапоцьку вы не догадались с собой прихватить?

Мне подумалось, что в маленькую шапочку такие ушки не спрячешь.

- Что-нибудь найду, - заверил Филипп и поспешил в сторону корабля.

А мы остались одни. И тут я подумал, что теперь, собственно, все вернулось на круги своя, и все обстоит так, как будто мои приключения снова только начинаются... Кое-что, правда, изменилось. У дядюшки на голове появились эти нелепые ушки, а у меня в голове - мысли. А также - жена и сын. И мысли мои были именно о них.

- Ну вот наши злоключения и окончены, - сказал я, чтобы пауза не тянулась так тягостно.

Дядюшка горестно усмехнулся и помотал головой так, чтобы уши живописно похлопали его по лбу и затылку.

- Для кого как, - возразил он желчно.

- Да что с вами?! - вскричал я. - Думаете, мне легко приходилось все это время? Но я-то не впал в отчаяние!

- Я тозе не впал в отцяяние, - заявил он. - Но я изменился. Я стал не тот.

- Это временное явление, - заверил я. - Если есть яд, есть и противоядие. Вас вылечат... И мы спасем мою семью.

Он удивленно посмотрел на меня:

- Та самая дзипси? - спросил он, как мне показалось, пренебрежительно.

И я отчетливо вспомнил фразу, произнесенную им, когда он говорил о необходимости жениться на Ляле: "Потом что-нибудь придумаем"...

- Да, - кивнул я твердо и добавил вызывающе: - А также мой сын, царевич Роман Романович Романов.

- Поздьявляю, - криво улыбнулся дядюшка Сэм, и улыбка его была скорее язвительной, нежели одобрительной.

- Они в лапах Рюрика, - продолжал я, уже чувствуя, что вряд ли мне стоит рассчитывать на понимание и поддержку дядюшки.

Тот как-то странно передернулся. Затем покачал головой в ответ каким-то собственным мыслям и заявил:

- Оцередность будет такая. Сперва мы свергнем Рюрика, а потом узе будем спасать васу семью.

"Ну уж нет, - подумал я. - Все будет не так. Но к этому вопросу я еще вернусь. Пусть-ка он ответит мне на другой".

- Сударь, я до сих пор даже не знаю, против кого нам предстоит бороться. Как-то вы обещали объяснить мне, чем вас не устраивает правление Рюрика Четвертого...

- Давайте сходим за одной вессью, - явно уклоняясь от ответа, пробормотал дядюшка Сэм, повернулся ко мне спиной и засеменил в лес.

Чертыхаясь про себя, я двинулся за ним. И действительно, в двух шагах от того места, где он напал на меня, мы обнаружили "одну вещь" - объемистое лукошко с морковью.

- Помозете мне? - жалобно спросил дядюшка, одной рукой подхватывая его под дно, другой придерживая за бортик. - Не могу без этой гадости. Как увидел корабль, поспесыл сюда... Но и тогда вот это, - кивнул он на лукошко, - за собой волоць прислось. Рискуя прохлопать усами собственное спасение.

Я подхватил лукошко с другой стороны, и с ним мы вернулись обратно - туда, где обещали подождать Филиппа.

- Так что там с Рюриком? - не позволил я дядюшке избежать дальнейших объяснений.

Он уселся возле моркови, вынул здоровенный экземпляр, обнюхал его и со смачным хрустом откусил кончик.

- Пока сто я не могу этого вам открыть, - заявил он хрустя.

В этом ответе я услышал его прежнее отношение к себе. Но я-то уже не был прежним. И я взбеленился:

- Вот что, дядюшка! Хватит уже мне этой лапши на уши! Вешайте ее себе, больше поместится!

Дядюшка перестал хрумкать и удивленно уставился на меня.

А я продолжал:

- Я прошел через всевозможные испытания, я бродяжничал с табором цыган, я приобрел жену и сына, а затем потерял их. Я спас вас в конце концов. Да, когда-то вы вытащили меня из смертельной передряги, но я уже сторицей расплатился за это. И я не намерен больше слушаться вас беспрекословно. Начнем с того, что прежде всего мы выручим из беды мою семью, а уж потом будем заниматься политикой.

Дядюшка качнул ушами, намереваясь что-то сказать, но я остановил его жестом. Нервно вздохнув, дядюшка вновь заткнул себе рот морковью и стал тревожно хрустеть ею.

- Я еще не все сказал, - продолжал я. Повторяю: - Я должен знать, чем вас не устраивает Рюрик. Я должен быть уверен, что он действительно настолько плох, что его необходимо свергать. И если вы не сумеете убедить меня в этом, я и палец о палец не ударю для того, чтобы помочь вам. И учтите, убедить меня будет довольно трудно: я давно приглядываюсь и вижу, все в этом мире довольны тем, как обстоят дела. Может быть, вы хотите сделать меня орудием какой-то грязной интриги или заложником вашего честолюбия?

Дядюшка Сэм еще раз горестно вздохнул, отбросил огрызок с ботвой в сторону и заявил:

- Какое, к церту, цестолюбие... Вы посмотрите на меня... Цестолюбие... Ладно. Уломали. Слусайте зе... - Он снова вздохнул. - Рюрик - не целовек. Точнее - не совсем целовек.