Владимир Михайлов - Все начинается с молчания

— Странное впечатление: словно когда-то это уже было. Совсем недавно... И вот сейчас со двора уедет фургон. Но видишь, нет никакого фургона, а я ведь четко вроде бы помню: он стоял во дворе, выгружали книги — в магазин пришел контейнер. Потом фургон стал очень неловко разворачиваться, в несколько приемов, и потом уехал.— Зернов еще раз обвел дворик взглядом.— Никакого фургона нет. Это так называемая ложная память. Кажется, что все было точно так, а начнешь анализировать — и оказывается, ничего подобного...

Сергеев только усмехнулся. Подвывая на низкой передаче, фургон въехал из подворотни задним ходом и стал неуклюже, туда-сюда, разворачиваться. Наконец остановился, водитель вылез, распахнул заднюю дверцу, и девушки стали таскать пачки книг из магазина и складывать в кузов. Зернов смотрел, забыв закрыть рот. Потом медленно проговорил:

— Не понимаю...

— Пора понять,— сказал Сергеев негромко.— Так мы живем. Навыворот.

— Слушай, я вспомнил: это ведь действительно было! С фургоном. Было... вчера? Нет, вчера меня тут не было. Нет, сегодня! Когда же это было сегодня? Мы ведь только что приехали!

— Это было сейчас!

— Не понимаю...— озадаченно проговорил Зернов.

— Это произошло только что. На твоих глазах. Но до того было еще раз. Пять, десять или, может быть, двадцать миллиардов лет тому назад — никто не знает, сколько.

Зернов ответил не сразу. Помолчал, пожал плечами:

— В такие цифры я вообще не верю. И фантастикой никогда не увлекался. Ты можешь объяснить так, чтобы было понятно?

— Попытаюсь. Мы живем в обратном ходе времени. Возвращаемся по своим следам. Это доходит?

— Наивный вопрос. Конечно, нет.

— Обратный ход времени. Ну, ты же интеллигентный человек и обладаешь каким-то представлением об устройстве вселенной. У нас в редакции полно брошюр «Знания».

— Ну и что?

— Пульсирующая модель вселенной. Помнишь? Ну, разбегание галактик, эффект Допплера и все такое прочее. Затем — в какой-то момент времени — остановка...

— Насчет остановки я не помню.

— Остановка — и начало обратного процесса: сбегание галактик к одному центру, фиолетовый Допплер вместо красного и так далее.

— Это новая теория?

— Если бы только теория... Это случилось, понял? Иного объяснения нет. Но кроме сбегания галактик произошло, видимо, и еще одно, самое существенное: вспять повернуло и время. И если раньше оно шло, допустим, от минуса к плюсу, то после этого двинулось обратным путем — от плюса к минусу. То есть от будущего — к прошлому. Вернее, от того, что мы тогда называли будущим, к тому, что тогда считалось прошлым.

— Забавно... Помнится, была одна рукопись об этом. Была?

— Куда уж забавнее. Рукопись? Была. И будет еще, не бойся.

— И когда это произошло? Поворот времени?

— Откуда я знаю? Никто не знает. Ведь после того как мы с тобой померли...

— Что-что?

— Не дергайся. Понимаю, что тебе неприятно. Но больше ты не умрешь, не бойся. Однако в свое время мы с тобой померли, и после нас были еще десятки или сот ни или миллионы поколений, и все они тоже успели умереть, а потом, возможно,— возможно, но вовсе не известно, ибо это недоказуемо! — вселенная существовала какое-то время — миллиарды лет, может быть,— без нашего участия, без участия разумной жизни; но может быть, разум был и до самого конца,— а потом все это пошло задним ходом, и стали снова возникать и протекать те же процессы, что происходили раньше, при прямом ходе времени,— но только в обратном направлении. И снова повторялись те же поколения, от последующих к предыдущим, от детей к отцам, от следствий — к причинам...

— Да нет,— сказал Зернов уверенно и даже махнул рукой.— Этого не может быть.

— То есть как? — опешил Сергеев.

— Очень просто. Ведь если так, значит, должны повториться все те события, которые происходили раньше? Пусть и в обратном порядке... Или я неверно понял?

— Ты понял правильно.

Зернов усмехнулся.

— Кто же это разрешит?

— Что ты сказал?

— Сказал ясно: кто это разрешит? Кто допустит?

— А, вот что,— Сергеев серьезно посмотрел на Зернова.— А никто никого не спрашивал. Вот никто и не запретил.

На этот раз Зернов молчал не меньше минуты.

— Но почему все вдруг двинулось вспять? Прогресс ведь неудержим, необратим!

— Глупый вопрос. Почему вообще существует мир? Да еще не всегда такой, каким мы его себе представляем.

— М-да. Тут надо еще подумать. Крепко подумать. Так, сразу я эту точку зрения принять не могу.

— Дело твое. Тем не менее, только благодаря этой, как ты говоришь, точке зрения ты сейчас существуешь на свете.

— Я существую потому, что в свое время родился, надо полагать.

— Нет. Это было в прошлый раз. Родился, жил, умер. Нормальная последовательность для того времени. А сейчас — наоборот. Вернулся, жил, исчез. Или, если угодно, антиродился.

— Не понимаю все же.

— Что именно? Механизм антирождения? Ну, в этом я, естественно, не специалист, я по-прежнему филолог и, дожив до ранней молодости, снова окажусь на филологическом, а не на медицинском. Но если это тебя так интересует, позвони кому-нибудь из гинекологов, если только...

— Я лучше прямо отсюда подъеду.

— Отсюда ты, Митя, никуда не подъедешь, да и позвонить даже не сможешь — если только в том, прежнем течении времени у тебя в этот день не было никаких контактов с гинекологами.

— Зачем они были мне нужны? Ната здорова. Но при чем тут...

— В том-то и дело. Тебе придется — как и мне, и каждому вернувшемуся, просто поверить, что так все и происходит. «Вернувшиеся» — это вместо «воскресшие»: тот термин чересчур окрашен эмоционально и мифологически. Вот вернулся ты, а двадцать лет назад — я...

— Выходит, ты пережил меня на двадцать лет? Ну, знаешь...

— Видишь, ты уже ориентируешься в новой системе понятий. Да, на двадцать... Но ты не обижайся: дело прошлое. Так что теперь я соответственно на двадцать лет старше тебя, богаче в смысле опыта, ко многому успел привыкнуть. Но если тебя волнуют вопросы продолжительности жизни, можешь утешиться тем, что исчезну я на восемь лет раньше тебя. И ты будешь еще студентом, когда я окажусь уже в начальной школе. Устраивает?

Зернов пожал плечами.

— Давай о деле. В том, что ты излагаешь, я вижу все больше слабых мест...

— Жизнь вообще полна всяческих алогичностей. Разве когда-нибудь было иначе? Никто не запрещает тебе думать, только вот опровергать лучше не пытайся: безнадежная задача. Лучше усвой то, что в главном ты уже понял: дело далеко не исчерпывается тем, что мы движемся от старости к детству, а не наоборот. Мы еще и проходим этот обратный путь след в след, точно так, как совершали его в тот раз, только в обратном порядке. След в след, и если сейчас мы с тобой сидим здесь и разговариваем, то лишь потому, что в тот раз, когда мы вышли из редакции, закончив процедуру передачи дел — временной, считалось, но было ясно, что ты ложишься надолго, хотя никто не знал, конечно, что ты больше не вернешься... Ну ладно, ладно... Так вот, когда мы спустились сюда, машины еще не было — директорской, она потом отвезла нас к тебе...