Сергей Дмитренко - Погружение в горизонт

-- Похоже, что господин начальник сектора как-то узнал об этом, и его потихоньку убрали.

-- Но как?

-- А вот это мы сейчас все и узнаем.

Мы переместились практически вплотную за спину, продолжавшему распекать своих подчиненных, монаху и вышли из невидимости.

-- Уважаемый…, - только и успел я произнести.

Наш визави ойкнул, подскочил, мгновенно повернулся и попытался что-то такое жутко убойное скастовать. Но у него ничего из этого не получилось: мы с Лео предварительно заблокировали всякое чужое воздействие. Поэтому я, глядя в выпученные глаза монаха, спокойно продолжил:

-- Хотелось бы спокойно, без эмоций поговорить и, да, никакое воздействие на нас не пройдет, не надо пробовать, предлагаю лучше все спокойно об судить .

Нам не поверили, все дружно попытались что-то такое острое достать и как-то нам навредить, но, увы, у них ничего не вышло – острое не доставалось, а стреляющее (магия в том числе) не стреляло. Но народ упорно не оставлял своих попыток.

Я вздохнул и позвал, уютно свернувшегося на моей шее, Хеоса:

-- Вот ведь, какие упорные ребята. Хеос, дружок, не хочешь размяться?

И здесь все понеслось. Вся эта братия практически мгновенно оказалась вовлечена в небольшой такой, симпатичный торнадо, который из ниоткуда появился перед нами на поляне. Лепота – кругом тишь и настоящая благодать, солнышко, ни ветерка, а на поляне кружится ужасная черная воронка, в которой то и дело возникают то ноги, то головы наших несостоявшихся противников.

-- Ладно, хорош, Хеос, - смилостивился я, - остановись. Нам еще надо с ними поговорить, а то ты их закружишь до смерти.

И сейчас же все утихло: опять теплое солнечное утро, тишина, спокойствие. Словно и не вращался только что перед нами смертоубийственный смерч.

Мы подошли к валяющейся перед нами на траве кучке людей, я посмотрел на их зеленые лица и вежливо поинтересовался:

-- Еще покружиться не желаете, нет? Тогда, может быть, поговорим?

Дружное согласие было мне ответом. Вот ведь правду говорят умные люди, что д обрым словом

и пистолетом мы можем добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом .

-- Вот видите, как приятно встретить р азумных, доброжелательных людей, э то такая редкость, особенно на вашей, такой замечательной гостеприимной планете. Как вы там говорите – директивы, нормативы…, очень, очень интересно.

При этих словах, как мне показалось, лица еще больше позеленели, а у некоторых еще и вытянулись, особенно выразительное в этом плане лицо было у высокого начальства.

-- Ладно, хорош валяться, вставайте господа, нам есть о чем серьезно поговорить. И без этих ваших всяких штучек, - я покрутил в воздухе рукой, - тем более, что вы уже убедились, что на нас такое не действует.

Но народ продолжал отупело лежать на траве, и только высокое начальство делало безуспешные попытки подняться.

-- Да, Лео, переборщили мы немного, - обратился я к своему напарнику, - надо бы помочь начальству подняться.

-- Нет, нет, благодарю, я сам, - поторопился подняться странный монах.

-- Ну, раз мы с вами достигли в этом вопросе взаимопонимания, предлагаю переместиться для более серьезного разговора в более подходящее для этого место, - и я махнул рукой в сторону трактира, где на ступеньках, разинув рты, стояли все его домочадцы, которые, впрочем, мгновенно скрылись внутри. – Как вы на это, ваша высокость?

--Разумеется, разумеется, - поторопился монах, - опасливо косясь на шагнувшего к нему Лео.

-- И хорошо бы узнать, с кем мы имеем дело…? – я выжидательно посмотрел на монаха.

-- Секториальный управляющий Рихард Ноем, - представился монах, отряхивая свою сутану.

-- Очень приятно, господин Ноем, а я – хм… сир Олфин, так я известен в некоторых кругах, а это мой помощник Лео.

Лео изящно поклонился, чем вызвал у меня некоторое чувство зависти. У меня так изящно не получалось, впрочем, чего это я, это я здесь начальство, а значит – мне простительно.

В трактире нам была предоставлена, как я понял, лучшая комната, где за отлично накрытым столом мы и расселись. С одной стороны сидели мы с Лео, с другой – господин секториальный управляющий и командир дружины. Настроение у одной из высоких договаривающихся сторон было не очень. Да это и понятно: появились из ниоткуда двое, навели шороху, а теперь не ясно, что делать дальше, то ли продолжать бесполезно гнуть пальцы, то ли принимать все условия, что будут выдвинуты. И то, и другое настроения не добавляло.

-- Итак, господа, - начал беседу я, - как у нас говорят, предлагаю для начала расставит все точки над и. То есть сразу хочу сказать, что в вашу политику по отношению к чужеземцам мы не вмешиваемся. Хотите жить обособленно – пожалуйста, ваше дело. Я даже со своей стороны закрою вашу планету от всяких чужеземных посещений. Обещаю, что после того, как мы с вами договоримся, ни один чужестранец в ваш мир извне не проникнет. Но, - тут я поднял палец вверх, - у меня есть условие. Все, кого вы перед этим захватили, должны быть отпущены.

-- Но они же потом все расскажут другим, - всполошился управляющий, - тогда какой в этом смысл, если тайна перестанет быть тайной?

-- Ну, не так все и страшно, я помогу вам и в этом вопросе, никто из них о вашей расчудесной планете ничего помнить не будет. Это я вам тоже могу твердо обещать.

-- Что ты творишь? – шипел мне в это время в голове разозленный Лео, - ты закрываешь такой удивительный мир. Разве это правильно? Ведь ты сам только что говорил мне, что эта планета, на которой есть магия, уникальна.

-- Лео, успокойся, - мысленно ответил я другу, - все нормально. Если ты внимательно меня слушал, то я сказал, что закрою Руанду от внешних посещений, но никто не говорил о том, что нельзя будет им самим выходить за пределы родной планеты. Они будут развиваться дальше, и наступит такой момент, когда им станет тесно на планете и они захотят сами узнать, а что там, в большом мире.

-- И тогда…?

-- И тогда после первого же выхода в большой мир запрет на посещения их планеты спадет сам, - я усмехнулся, - ведь это они сами так захотели.

-- А, тогда ладно, - облегченно согласился со мной Лео, - а я уж подумал…

С Руанды мы вернулись домой в лучших чувствах – Лео был страшно рад, что отделался от должности аудитора и, наконец, смог принять такой привычный для него образ собаки, а я наслаждался чудесным чаем, который от всего сердца презентовал мне господин секториальный управляющий.