Александр Кондратьев - Туристы икс [СИ]

Дождавшись, утренний свет проникнет в окошко, Наташа встала с кровати. Настенные часы показывали только пять часов утра. Наташа управилась по хозяйству, сварила борщ, поела сама и накормила бабушку. На все про все у нее ушло часа два. Подумав, чем себя еще занять, Наташа решила подтопить с утра пораньше баньку, чтобы бабушка прогрела больные кости, да и самой не мешало смыть ночные волнения.

Не прошло и часа, а небольшая банька вовсю пыхтела, готовая принять желанных гостей. Наташа зашла в избу, заглянула к бабушке, и, увидев, что та, наконец, заснула, решила не будить.

…Наташа колотила себя березовым веником, не щадя молодое тело, подливая деревянным ковшом квас на березовом соку на каменку. Небольшая металлическая печь с каменкой шипела, но пар, раз за разом исправно отдавала, окутывая Наташу с ног до головы ароматным жаром.

— Ну и хорошо же, ну и благодать же! — Наташа выскочила в небольшой предбанник, едва умещавший двух человек, раскрасневшаяся и счастливая. — Как мало человеку надо для счастья! Мы просто не замечаем его, не хотим видеть! — сдерживая желание прокричать, сказала Наташа. И если бы дома не спала бабушка, то она именно так бы и поступила. Чтобы услышала все округа, на худой конец — соседка Верка, поливавшая грядки в огороде.

Наташа без особого труда нашла знакомую с детства фамилию в верхних рядах вывешенного на всеобщее обозрение списка с результатами сочинения.

«Волкова Н.В — «отлично», — прочитала она. — Кто бы сомневался! Жалко, что нет никого из знакомых рядом». — Наташе хотелось поделиться с кем-то хорошим настроением, но с Лугов в сельхозинститут она поступала одна, а с абитуриентами из других районов еще не познакомилась.

В приподнятом настроении Наташа сходила в ближайшую аптеку и купила для бабушки два тюбика мази на змеином яде, обезболивающих таблеток, порекомендованных аптекарем.

Еле дождавшись электропоезда, бродя взад-вперед по привокзальной площади, Наташа наконец поехала домой делиться с бабушкой радостной вестью.

В электропоезде время тянулось еще медленнее. Наташе казалось, что поезд сегодня просто ползет, тормозит на каждом углу, простаивает на каждой станции больше положенного времени.

Со станции Наташа неслась со всех ног, а забежав домой, еще с порога закричала:

— Ба, я получила пятерку! Ба! Ты где? Ба!

Наташа заглянула в бабушкину комнату, бабушка неподвижно лежала с закрытыми глазами.

— Ба, что с тобой? — Наташа пулей подлетела к Пелагее Ивановне, лежавшей без сознания, никак не реагировавшей на голос внучки.

Наташа немедля ни секунды убежала за местным фельдшером Ниной Игоревной, и чуть ли не за руку привела ее домой. Нина Игоревна послушала бабушку, замерила пульс и давление, поставила укол для поддержания сердца и обратилась к Наташе как к взрослому человеку:

— Наташа, в таком состоянии бабушку в районный центр мы не довезем. Очень плоха! Вечером еще зайду, поставлю укол. Может еще отлежится, может еще отпустит, — посочувствовала Нина Игоревна Наташе. — А как полегчает, так обязательно повезем в район.

Пелагеи Ивановне не полегчало ни вечером, ни на следующий день. Десять дней Наташа просидела возле бабушки, гладя ее руки, смачивая высохшие губы, плача, прижимаясь к бабушке, прося не умирать, не оставлять ее одну…

На одиннадцатый день, так и не придя в сознание, не узнав о полученной отличной оценке, и не попрощавшись с любимой внучкой, Пелагея Ивановна покинула Наташу, оставив ей в наследство домик с пашней, девять куриц-несушек, боровка Борьку и две с половиной тысячи рублей, приготовленных на свадьбу и учебу.

Наташа поднялась с земли, не обращая внимания на выпачканное платье, и медленно побрела к дому бабы Оли, которая взяла на себя все хлопоты и заботы по организации похорон и прощального обеда…

Шесть последующих дней после похорон, изо дня в день, с утра до вечера, Наташа проводила на кладбище на бабушкиной могиле. Вечером Наташа возвращалась домой с распухшими глазами и осунувшимся лицом, чтобы покормить боровка и загнать кур. Сама же кроме нескольких сухариков ничего не съела…

Наташа в очередной раз возвращалась с кладбища, одетая в ту же одежду, что была на похоронах: черное платье, черный платок. За прошедшие дни Наташа сильно сдала и похудела. Ее покачивало. У нее болела голова от слез, одиночества, безысходности, таски, голода.

Перед Наташей, скрипя тормозами, остановился зеленый «Москвич», преградив дорогу. Наверное, только по этой причине Наташа остановилась. Сил обойти машину у нее не было. Она ждала, когда машина отъедет, чтобы продолжить движение домой, запрограммированное где-то на подсознательном уровне.

Пыхтя как паровоз, чуть не выломив переднюю пассажирскую дверку, из автомобиля вылезла баба Оля. Узкие дверцы машины явно были не рассчитаны для ее телосложения, не по-женски квадратного, что вдоль, что поперек.

— Василий, а ты езжай, коровы скоро со стада вернутся! — Ольга Вениаминовна отдала мужу властное указание, больше похожее на не обсуждаемое приказание. — А мы сами с племянницей дойдем. Да, и баню не забудь затопить покрепче!

— Ты что это, девка, с собой творишь! — как только отъехал «Москвич» начала наступление баба Оля. — В могилу хочешь себя свести? Ты посмотри на себя! На кого стала похожа! Страшней смерти уже! Ты знаешь, какой завтра день?

— Какой? — тихим, безразличным, ничего не выражающим голосом произнесла Наташа.

— Ну, ты, девка, даешь! Завтра к тебе люди: соседи, бабки деревенские придут помянуть Пелагею. Ты готовишься?

— Зачем придут?

— Матерь божья, очнись и слушай меня, что я скажу! Завтра будет девять дней, как умерла Пелагея, это хоть помнишь?

— Помню.

— На девять дней люди придут к тебе, чтобы помянуть Пелагею! Это тебе понятно?

— Да.

— Помянуть — значит поесть и выпить то, что любила твоя бабушка, чтобы ей, — Ольга Вениаминовна показала на небо, — было Там хорошо. Когда люди вспоминают о человеке хорошо здесь, то им там тоже хорошо! Понятно?

— Да.

— Заладила «да — да». Ты мне вот скажи: ты хочешь, чтобы Пелагеи было хорошо там?

— Где — там? — Наташа не понимала, что от нее хочет баба Оля.

— Там — это на Небесах. Не в аду же ей быть. Только там на Небесах ей и место, царство ей Небесное. — Баба Оля перекрестилась три раза подряд и опять пошла в «атаку» на Наташу: — Ты хочешь, чтобы нашей Пелагеюшке Там хорошо было?

— Хочу.

— Ну, вот, совсем другое дело! — Ольга Вениаминовна улыбнулась. Она поняла, что выбранная тактика работает. Еще немного и она сможет вывести Наташу из губительного для нее транса, в который сама себя загнала. — Пелагеюшке завтра будет хорошо, если она увидит в своем доме тех, кого хотела бы увидеть. Только на Девятый день им разрешается посмотреть, как и кто их поминает. Ты, хочешь, чтобы Пелагея увидела тебя такую? — Баба Оля окинула взглядом Наташу.