Александр Кондратьев - Туристы икс [СИ]

Иван усиленно продолжал крутить кофемолку. Внутри Ивана полыхал не меньший огонь страстей, чем у Марины. Он не знал, что делать и как совладать с той мощной энергией, кипевшей в его груди, в крови, во всем теле. Чувства нежности к Марине переполняли все его существо, а огромное мужское желание с каждой секундой все нарастало и нарастало. Физиологически Иван был вполне созревшим мужчиной, но фактически ему только предстояло им стать.

— Иван, мне кажется, что ты кофе превратил в муку, хоть пирожки стряпай. — В халатике Марина была явна другая: исчезла показная наигранность, присущая всем женщинам. Женщина в платье ведет только разведку боем, а в нижнем белье (халатик в те времена можно было отнести к нижнему белью) вызывает на себя огонь тяжелой артиллерии, устоять под натиском которого обычно бывает невозможно. Но Марина попыталась отвести огонь в сторону: — Ваня, хочешь, я научу тебя варить тот кофе, который я люблю, но с одним условием: ты когда-нибудь научишь меня варить все эти летние и зимние борщи. Хорошо? — спросила Марина, подходя к встроенной электроплите. Иван не удивился внешнему виду плиты, одного из последних достижений современной техники, хотя ни сколько не сомневался, что такой плиты нет ни у кого в Алтайске, даже у Первого секретаря горкома партии, как в прочем и большого двустворчатого холодильника, едва помещавшегося на кухне, явно не соответствующей по размерам европейским стандартам. Марина включила самую маленькую горелку на электроплите со стеклокерамическим покрытием.

— Я хочу научиться варить кофе, хочу научить варить тебя борщ, но можно сначала помыть руки? — застенчиво спросил Иван, также уходящий из-под «артобстрела».

— Ой, извини! — Марина посмотрела на него такими глазами, что Ивану самому захотелось извиниться за то, что он вынудил извиняться ее. — Иван, я плохая хозяйка. Совсем забыла правила гостеприимства. Хорошо, что мама не видела, а то сейчас прочла бы мне лекцию. Я знаю, что гостя надо сначала помыть, затем накормить, напоить, а только потом спать уложить, — немного смутившись, поправилась: — В сказках так говорят. Пойдем, я покажу, где и что у нас находится… это самая большая комната… здесь библиотека и по совместительству папин рабочий кабинет. — Вдоль трех стен до самого потолка стояли старинные деревянные застекленные книжные шкафы из красного дерева с книгами. Возле окна расположился двухтумбовый письменный стол из того же дерева, что и шкафы, кожаное кресло и обычный стул, стоявший здесь явным изгоем.

— Это дверь ведет в спальню родителей. Туда нельзя, табу, — продолжала миниэкскурсию по квартире Марина, — Даже я стараюсь лишний раз не заходить, чтобы чего-нибудь не задеть, не сдвинуть, и ненароком не изменить заданную энергетику. Мама увлечена в последнее время китайскими методиками управления энергиями своего жизненного пространства… эта дверь в ванную и туалет одновременно. Мама никак не могла найти место под биде, так что пришлось сломать перегородку… ну, и последняя дверь ведет в мою комнату, потом покажу. — Марина приоткрыла дверь в ванную комнату. — Сам разберешься, мыло, полотенце и прочие туалетные принадлежности найдешь без труда. Я пойду сделаю пока бутерброды, а потом научу тебя варить кофе.

Иван не так удивился импортной керамической плитке, ванной с гидромассажем, как тому, что два унитаза разной формы стояли рядом. Не сразу до него дошло, что второй унитаз и есть то самое биде, из-за которого пришлось ломать стену. В доме у Ивана не было не только биде, но и унитаза, раковины и ванны, удобства находились на улице, но зато во дворе стояла настоящая русская баня, срубленная из кругляка осины, с которой не могли сравниться никакие импортные штучки.

— Как тебе достижения загнивающей буржуазии? — спросила Марина, когда Иван зашел на кухню.

— Удобно. Грамотно. Со вкусом, — коротко, но объемно оценил Иван технические достижения капиталистов для людей и принялся рассматривать стол, который весьма походил на праздничный.

В центре стола стоял старинный потемневший от многих лет медный подсвечник с двумя незажженными красными свечами. Нарядные желтые тарелки с нарезанной краковской колбасой, черным хлебом, маслом, швейцарским сыром, не плавленым колбасным, а настоящим — с «дырочками», стояли вокруг. Марина, доделав шестой бутерброд, положила на тарелку, замкнув последний лепесток цветка из белого хлеба, масла и красной икры, а так же весь ансамбль на столе. Подобные деликатесы Ивану приходилось видеть разве что на Новый год. Иван, сглотнув слюну, предательски появившуюся скорее не от созерцания, а от запаха копченой колбасы, спросил у Марины:

— Может я что-то пропустил? У тебя сегодня День рождения?

— Иван, какой же ты невнимательный! — с укоризной ответила Марина. — День рождения бывает каждый год, а вот королевой становишься не так и часто! А еще королеве приходится работать кухаркой. Нет никакой справедливости на этом белом свете. Совсем как золушка, — не сдержавшись, весело рассмеялась. — Вань, так хочется есть! С утра ничего не ела. А ты?

— Есть немного, — сглотнув очередную порцию слюны, признался Иван; пищеварительные соки в желудке готовы были принять еду на переработку.

— Вань, умоляю тебя, пошли варить кофе! — нетерпеливо, как ребенок, попросила Марина.

— А королеве можно готовить кофе? — улыбнулся и Иван.

— Вань, когда сильно хочется, то можно все, — произнесла как-то очень загадочно Марина; явно в ее словах имелся и другой подтекст, скрытый словами, в словах или между слов. — Показываю и объясняю один раз, запоминай. На двоих, в смысле на нас с тобой, я кладу три чайные ложечки с горкой свежемолотого кофе, две ложечки сахара и заливаю двумя чашечками холодной, но обязательно кипяченой воды. — Слова сопровождались конкретными действиями, явно ей знакомыми. — Турку ставлю на средний огонь. Пока вода закипает, я мелко строгаю шоколад, примерно 20 граммов. Это сто на двадцать, получается одна пятая часть плитки. В самом начале закипания воды высыпаю шоколад и размешиваю, довожу до кипения. Турку поднимаю примерно на пять секунд и вновь опускаю на плиту, жду, когда пенка поднимется до верха, и поднимаю еще раз, затем опускаю. А когда пенка поднимется вверх еще раз, снимаю. Кофе готов!..

Иван с наслаждением наблюдал за ловкими и красивыми движениями Марины, не очень вникая в суть произносимых слов. Он сделал попытку сосредоточиться, чтобы осмыслить, что с ним происходит, но не смог. Ему казалось, что все происходит, как во сне. А сон, сладкий сон, он не может более контролировать, это выше его сил. Уловив в воздухе ароматный запах кофе и шоколада, Иван услышал восторженные слова Марины: