Нил Стивенсон - Интерфейс

Общенациональное межгородское собрание Уильяма Э. Коззано, стартовавшее в Чикаго в августе, было равнозначно партийному съезду. Но, будучи чисто медийном событием безо всякой тормозящей работу процедурной чепухи, прошло оно куда занимательнее.

Открытие провели в Грант-Парке – зеленой зоне между башнями центра и озером. Навеки настроив против себя защитников прав животных и борцов с загрязнением, команда Коззано устроила грандиозное воскресное барбекю. Десять тысяч участников собрания стекались в Чикаго все выходные, заселялись в большие отели в центре и располагались в номерах, в которых им предстояло провести следующую неделю. Барбекю в Грант-Парке было неформальным поводом сойтись вместе и пообщаться до протокольных событий, которые должны были начаться в понедельник в конференц-центре.

С балкона отеля на Конгресс Плаза, с которого открывался вид на самое сердце Грант-Парка, Мэри Кэтрин большую часть дня наблюдала за приготовлением к барбекю. К пяти часам вечера, когда жара слегка отпустила, дым, поднимавшийся из многочисленных ям, начал выглядеть соблазнительно, и она поспешила переодеться в сарафан. Он был довольно чопорным по стандартам городского пляжа в жаркий солнечный день, но весьма рискованным по стандартам жен и дочерей кандидатов в президенты. Более того, он был достаточно легким и свободным, чтобы не мешать играть в софтбол, хотя и оставлял за рамками возможного скольжение на базу. После демонстрации снайперских способностей на Четвертое Июля в Тасколе, спортивность и задор превратились в составную часть ее служебных обязанностей.

Она спустилась вниз, покинула отель и пошла через парк. Теперь Мэри Кэтрин могла ходить где угодно в любой одежде и когда ей заблагорассудится, поскольку с некоторых пор ее повсюду сопровождали агенты Секретной службы. Вооруженные охранники – полезнейшее приобретение, каждой девушке следовало бы завести себе несколько штук.

Это барбекю не могло быть простым заурядным барбекю. Оно должно было быть выстроено вокруг некоей центральной медийной концепции. В данном случае концепция заключалась в том, что различные регионы Соединенных Штатов пытались превзойти друг друга в искусстве приготовления барбекю. Мэри Кэтрин миновала дымящиеся ямы с быками из Техаса, Северной Каролины, Канзас-Сити и решила, что помимо возможности перехватить чего-нибудь на ходу, ничего интересного в этом соревновании не было.

Стаи черных птиц, в точности такие же, как показал ей Мел, кружились над лужайками, охотясь на остатки картошки-фри. Одна из любимых отцовских рок-групп шестидесятых играла в ракушке чуть севернее, но их музыка показалась ей не особенно отличимой от мьюзака {73} 73 Обобщенное обозначение произведений, исполняемых в магазинах, лифтах и прогнозах погоды. . К югу, на «Хатчинсон Филд», шли импровизированные спортивные состязания: тачбол, фрисби, софтбол, волейбол. Она пока не чувствовала особого желания потеть и пошла дальше на тропинке между двумя рядами раскидистых деревьев.

По ту сторону Лейкшор Драйв, около стоянки яхт, оказалось куда спокойнее и на несколько градусов прохладнее. Стоянку усеивали пронумерованные буйки, предназначенные для швартовки прогулочных судов. Пляжа здесь не было – только каменная стена с парой низких платформ для высадки пассажиров. Два больших прогулочных судна циркулировали между этими платформами и серединой озера, бесплатно катая желающих поглазеть на Чикаго-Луп {74} 74 Деловой центр Чикаго с озера Мичиган. Мэри Кэтрин поднялась на борт одного из корабликов, села на скамью и развернула только что приготовленный гамбургер. Она и ее агенты Секретной службы были последними, кто прошел по трапу; через несколько мгновений судно уже двигалось между буйками к проходу в волноломе.

Когда она приканчивала остатки гамбургера, от толпы зевак у фальшборта отделилась женщина и направилась к ней. Это была хорошо одетая негритянка около сорока, выглядевшая моложе своих лет. Она с необычной уверенностью прошла сквозь редкий пикет Секретной службы, улыбнувшись агентам, как старым знакомым. У нее было приятно лицо и приятная улыбка.

– Привет, – сказала она и указала на пустую скамью рядом с Мэри Кэтрин. – Занято?

– Садитесь, – сказала Мэри Кэтрин. – Вы ведь не местная, да?

Женщина рассмеялась.

– Элеанор Ричмонд. Приятно познакомиться, мисс Коззано, – сказала она, протягивая руку.

– Взаимно, – сказала Мэри Кэтрин, пожимая ее. – Извините, что не узнала сразу – видела вас несколько раз по телевизору.

– Несколько раз. Похоже, вы запойный телезритель. Не так уж часто меня показывали.

– Программу доктора Лоуренса я смотрю довольно регулярно, – сказала Мэри Кэтрин, – и вы, похоже, ему нравитесь.

– Он меня ненавидит, – сказала Элеанор, – но я творю чудеса с его рейтингом. А также, подозреваю, с его сексуальными фантазиями.

– Мне так жаль было услышать о сенаторе Маршалле, – сказала Мэри Кэтрин.

– Спасибо, – вежливо ответила Элеанор.

Калеб Рузвельт Маршалл вернулся на ранчо в юго-западном Колорадо, «чтобы подстричь кусты», в третью неделю июля. Доктора, помощники и телохранители, постоянно бывшие при нем, как-то утром обнаружили, что его постель пуста. В конце концов они разыскали его на вершине столовой горы. Он приехал сюда верхом до рассвета, полюбовался встающим над прериями солнцем, а затем выстрелил себе в сердце из двуствольного обреза.

Его последние письма были адресованы нескольким людям: подчиненным, некоторым коллегам-сенаторам, старым друзьям, старым врагам и президенту. Содержимое этих писем в основном осталось тайной – отчасти потому, что они были личными, а отчасти из-за того, что многие из них были непечатными. Президент прочитал адресованное ему письмо – две строчки, накарябанные на клочке сенатского бланка – швырнул его в огонь и потребовал двойной скотч из бара Белого дома.

Записка Элеанор гласила: «Вы знаете, что делать. Калеб. P.S. Будьте начеку».

Тело его доставили самолетом в ротонду Капитолия, где оно находилось в течение двадцати четырех часов, а затем назад в Колорадо; здесь его кремировали, а прах развеяли над ранчо. В соответствие с оставленными Маршаллом указаниями Элеанор управляла его офисом следующие две недели, пока губернатор Колорадо решал, кого назначить на опустевшее место.

В конце концов он назначил самого себя. Опросы показывали, что колорадцы восприняли это решение без энтузиазма, увидев в нем проявление беспримесного оппортунизма. Но его первым официальным актом было увольнение Элеанор Ричмонд – решение, которое вознесло его рейтинг до небес.