Нил Стивенсон - Интерфейс

Коззано подбежали к нему, преследуемые несколькими собирателями автографов. Джеймс и Мэри Кэтрин нырнули в лифт первыми, Коззано влетел следом, повернулся кругом и рухнул в кресло. Белл отпустил двери и лифт пошел вниз.

Мэри Кэтрин встала слева от кресла; с плеча у нее свисала тяжелая сумка. Она расстегнула и распахнула ее пошире.

– Немножко поболит, – сказал Коззано.

Его левая рука нырнула в сумка, пошарила там и извлекла на свет божий черную коробочку с четырьмя торчащими из него металлическими клыками. Он надавил на кнопку, проверяя прибор, и между клыками проскочила сиреневая молния.

– Я уже проверила его, папа, – произнесла Мэри Кэтрин нежно, севшим голосом.

– Я знаю, что проверила, орешек, – сказал Коззано.

Затем он приставил клыки к виску и нажал на кнопку.

Тело его скрутило жестокой судорогой, он наполовину сполз с кресла. Джеймс и Мэри Кэтрин не приближались к отцу, выжидая, когда высоковольтный ток перестанет течь через его тело. Рука Коззано дернулась вбок, словно бы блокируя игрока из Арколы или Рантула, шокер ударился о стенку и запрыгал по полу. Руфус Белл подобрал его и сунул в сумку Мэри Кэтрин.

Мэри Кэтрин переключилась в бесстрастный медицинский режим. Она схватила отца за руку, взглядом приказав Джеймсу взяться за другую, и они втащили его безвольное тело на кресло и пристегнули ремнем.

Двери лифта разъехались; они находились на платформе метро. Поезд Синей ветки, направлявшийся на «Эддисон Роуд» стоял на путях, ожидая их; его двери были заблокированы несколькими членами команды Коззано, а шеф полиции округа, по-прежнему при полном параде, стоял у головного вагона, беседуя с машинистом.

Белл катил Коззано в вагон. Двери закрылись за ними, поезд пришел в движение. В вагоне они были одни; окна его загодя обклеили газетами, чтобы никто из потрясенных туристов на платформе не смог заснять избранного президента в бессознательном состоянии.

Мэри Кэтрин достала из сумки стетоскоп и приложила его к отцовской груди.

– Ритм нормальный, – сказала она. – Сердце работает.

Коззано не потерял сознание, он был просто оглушен. Мэри Кэтрин извлекла из кармана маленькую белую трубочку, переломила ее пополам и поднесла половинки к носу Коззано. Его брови нахмурились, глаза заметались в глазницах и он отдернул голову.

Мимо пролетали огни, вспышками освещая заклеенные газетами окна. Они без остановки проехали станцию «Смитсоновский Институт» и теперь катили по широкой дуге, ведущий на восток, к Ленфан-плаза.

Два поезда Желтой ветки, направлявшиеся в противоположном направлении, ждали их там. Один из них шел на север и привез бы их прямо на станцию «Архивы», назад к маршруту кортежа. Там они могли просто подняться на поверхность и двинуться к Капитолию, как будто ничего не произошло.

Второй шел на юг. Он мог доставить их к Национальному Аэропорту, где их ждал частный самолет. Он могу увезти их очень далеко, возникни такая необходимость. И желательно туда, где есть хорошая больница.

Поезд остановился, двери разъехались: станция «Ленфан-плаза». На платформе их встречал строй крупных серьезных мужчин. В самом центре стоял Мел Мейер.

Белл выкатил Коззано на платформу и направился прямо к Мелу, который опустился на колени и заглянул Коззано в лицо. Одной рукой он схватил его безвольно повисшую кисть, а другой нежно похлопал по щеке. На лице Мела застыло выражение сосредоточенности.

– Вилли, – сказал он. – Вилли, чувствуешь ли ты себя по-президентски? Или предпочел бы отправиться в рехаб в Швейцарии? Ты должен как-то дать мне понять, чего хочешь.

Голова Коззано перекатилась на другое плечо. Наконец он с усилием поднял ее и посмотрел Мелу в глаза.

– Катите эту штуку в центр, – сказал он.

Мел поднялся. Глаза его блестели. Он повернулся к людям.

– Вы слышали президента, – сказал он, – сообщите парням в аэропорту, что они на сегодня свободны.

Лифт на станции «Архивы» доставил Коззано наверх, под солнечный свет, всего лишь через несколько минут после проезда президентского кортежа. Фаланга из тридцати шести бывших игроков НФЛ, подобранных Руфусом Беллом по росту и весу, материализовалась вокруг них. Коззано уже стоял на ногах, хотя и не вполне уверенно, поддерживаемый с обеих сторон экс-медведями. Отряд построился и двинулся неторопливой рысцой прямо к Капитолию, высящемуся в двух третях мили от них. Толпа, заполнившая Пенсильвания-авеню, начала рассасываться, будучи уверенной, что все важные персоны уже проехали, и никто не понимал, что это за взвод здоровяков – некоторые из которых сами по себе были знаменитостями – трусит по направлению к Капитолию в сопровождении охранников с М-16, мотоциклов и автомобилей.

Но зрелище было достаточно примечательным, чтобы привлечь внимание телекамер. СМИ уже и так сделали стойку. Они знали, что Коззано выкинул нечто в высшей степени необычное во время утренней пробежки, что он прибыл к Белому Дому пешком и не по расписанию, и что он покинул кортеж на Двенадцатой улице. Как только фаланга попала в кадр, ее увидели на всех телевизорах страны. В любом случае, ничего более интересного сейчас не происходило; уходящий президент уже прибыл в Капитолий и находился сейчас в Ротонде, ожидая передачи власти.

Си Огл, сидящий в грузовике перед зданием Профсоюза, увидел трусящих по Пеннсильвания преторианцев Коззано и вполне отчетливо понял, что это означает. Он видел по телевизору, как кавалькада проследовала мимо Верховного Суда – точки, в которой сигнал из его грузовика должен был достичь биочипа Коззано. Этого не произошло. Связи не было. Он знал, что Коззано нет ни в одной из машин кортежа.

Он продолжал уговаривать себя, что это не имеет значения. Коззано должен был появиться перед Капитолием – этим путем или любым другим. Рано или поздно они восстановят контроль над чипом. Единственный вопрос был «когда».

Появление фаланги на Пенсильвания-авеню стало на него ответом. Телеоператоры были достаточно любезны, чтобы не выпускать ее из виду в течение всех пяти минут ее медленного, грозного продвижения к Капитолию. Когда она достигла здания Суда, Огл снова попытался восстановить связь.

Ничего. Коззано не было среди них; просто отвлекающий маневр. Или так, или биочип больше не отвечает. Что было невозможно. От исчезновения Коззано у старого почтамта и до появления фаланги прошло не более десяти минут. За десять минут провести серьезную операцию на мозге немыслимо.

Огл продолжал поглядывать на экран телевизора. Смотреть было не на что. Наконец фаланга достигла Капитолия и направилась к подсобному входу на северном конце. Никто не ждал, что этой дверью кто-нибудь воспользуется, и камер рядом не оказалось. Но один предприимчивый оператор из CNN с миникамерой ухитрился подобраться достаточно близко, чтобы сделать наезд на дверной проем точно в тот момент, когда через него проходил Уильям Э. Коззано. Это был совершенно определенно он.