Мюррей Лейнстер - Прогулки в пятое измерение

— Если бы у нас был динамит! — отчаянно выкрикнул Томми. — Мы могли бы рискнуть забросить его в тот мир, прямо в гущу этих дьяволов.

Он зашагал взад-вперед по лаборатории, страдая при мыслях об участи этого человека с серым лицом, который ждал ужасной, мучительной смерти, и ужасаясь от того, что Эвелин и ее отец попытаются спасти его и будут схвачены, чтобы разделить его судьбу. Томми мучило собственное бессилие, неспособность вмешаться…

— Боже! — сказал вдруг Смизерс.

Он отшатнулся от окуляра. Томми прильнул к нему, у него внезапно пересохло во рту. Он увидел, что Оборванцы хохочут. Бородатый здоровяк, который явно был их лидером, принялся ломать пленнику руки и ноги, чтобы он стал совершенно беспомощным, даже когда его развяжут. Если когда-либо люди походили на нечистую силу, то именно в этот момент. Он ломал несчастному кости самым мучительным способом. Пленник кричал. Оборванцы чуть ли не катались по земле в маниакальной радости.

И вдруг один из них упал, забившись в судорогах, потом другой, третий… Из гущи папортниковых деревьев появился мрачный, изможденный Денхэм, держа в руке золотой жезл. Упал четвертый человек, прежде чем Оборванцы поняли, что происходит. Этот упавший был вооружен, и, как только он упал, из зарослей метнулась тонкая фигурка Эвелин, подскочила к нему и вырвала из его руки оружие.

В лаборатории в другом мире Томми отчаянно застонал. Он не мог отвести глаз от окуляра, ему казалось, что сердце сейчас вырвется из груди. Оборванцы свирепо уставились на Денхэма, как-то поняв, что он гораздо ближе к людям из Золотого Города, чем к ним самим. Но при виде Эвелин в изорванной колючками одежде, сквозь прорехи которой проглядывало белое тело, они совсем обезумели. И застывшие глаза Томми увидели выражение лица Денхэма, который понял, что Эвелин не скрылась, а последовала за ним в отчаянной, безнадежной попытке.

Затем толпа Оборванцев бросилась на них. В лютой своей ненависти, эти чудовища даже дрались между собой за право схватить их первыми.

Всех охватило безумие. Денхэма связали и бросили возле человека из Золотого Города. Эвелин оказалась в гуще драки и внезапно была отброшена в стороны бородатым гигантом. Вся поляна превратилась в сплошной бедлам. Но, так или иначе, Томми с ужасающей ясностью понимал, что для этих безумных врагов Золотого Города являлось счастьем замучить кого-нибудь из его мужчин. Но что касается женщины… Томми отвернул голову от инструмента и невидящими глазами уставился на фон Хольца, который украдкой наблюдал за ними из дверного проема. Томми казалось, что мозг его сейчас взорвется. И тут он услышал собственный, неожиданно твердый голос:

— Смизерс! Они схватили Эвелин. Принесите мне автомат!

Смизерс издал хриплый крик. Лицо его на мгновение исказилось до неузнаваемости. Томми бросился к столу, на котором установил магнитную катапульту своей конструкции, и придвинул его поближе к дименсиоскопу.

— Ничего не получится, — с тем же невероятным спокойствием сказал он. — Это же невозможно. Это не может получиться. Ничего не выйдет… Но это должно получиться!

Он укрепил катапульту тяжелыми деревянными брусками.

— Установите автомат так, чтобы нацелить его в первый магнит, — сказал он Смизерсу. — Обмотки магнита не рассчитаны на напряжение, которое нужно пропустить по ним. Но они должны выдержать!

Пальцы Смизерса тряслись. Томми помог ему, не глядя больше в дименсиоскоп.

— Включайте динамо, — сказал Томми и удивился, потом}7 что голос, казалось, вообще принадлежал не ему, а кому-то другому, спокойному и хладнокровному. — Дайте мне полную мощность.

Пока Смизерс включал двигатель и динамо на полную мощность, Томми покрепче зажал в тисках автомат, а потом нажал выключатель катапульты. Запахло горелой изоляцией. Томми спустил курок, сделав один выстрел. Пуля полетела в первый магнит так же, как прежде Томми толкнул туда проволоку. И исчезла.

Томми поставил руку туда, где ее прошила бы неотклоненная пуля, и снова нажал курок. Он почувствовал легкое дуновение ветерка, но пуля не могла преодолеть силу магнитов, заставляющих ее поворачивать под нужными углами.

Томми выключил катапульту и позвал Смизерса.

— Приготовьтесь стрелять, — резко сказал он. — Когда я скажу «огонь», дайте длинную очередь. Но включайте катапульту только на то время, пока стреляете — так мы не сожжем катушки. Давайте! Огонь!

Он прильнул к дименсиоскопу. Эвелин беспомощно билась в руках двух Оборванцев, которые держали ее, усмехаясь, как могут усмехаться дьяволы в аду, а остальные спорили друг с другом или зачарованно глядели на нее.

Но Томми не стал на этом зацикливаться. Автомат возле него сухо затрещал. Томми увидел, как задрожала ветка папоротникового дерева, и в ней появилось большое отверстие. Томми протянул руку к оружию.

— Помогите мне немного подвинуть стол, — сказал он. — Теперь давайте еще раз. Огонь!

И снова застрочил автомат. Томи увидел, как земля вскипела фонтанчиками в том месте, где в потустороннем мире в нее ударили пули. Пули со стальной оболочкой отклонялись магнитами катапульты, но не теряли своей энергии. Они просто изменяли направление движения. Выпущенные в лаборатории в нашем мире, пули появлялись в мире папоротникового леса. Первые два выстрела не вызвали никакого эффекта. Фактически, Оборванцы вообще не заметили их. Выстрелы из автомата звучали в лаборатории, но не переносились в мир пятого измерения.

— Секундочку, — сказал Томми. — Сейчас…. Огонь!

Он отклонил ствол автомата чуть выше.

Застучала новая очередь. И это была бойня. Три Оборванца были буквально разнесены в клочки, а ураган пуль продолжал наносить ущерб. Группа, ссорящаяся из-за Эвелин, стала покойниками прежде, чем закончились споры.

— Огонь! — холодно сказал Томми. — Огонь, Смизерс, огонь!

Автомат опять застучал. Бородатый гигант схватился за горло, из которого хлынула кровь. И тут началось безумие. Толпа Оборванцев, потерявших остатки человеческого облика, бросилась бежать, топча своего упавшего вожака, который еще не успел умереть. Пули били прямо в их гущу, но они даже не догадались разбежаться в стороны. Автомат дал еще десять коротких очередей, прежде чем запах паленой резины усилился, а сквозь шум двигателя прорвался треск электрической дуги.

— Катушка сгорела! — прорыдал Смизерс.

Но Томми махнул рукой.

— Это уже неважно, — жестко сказал он. — Из них уцелело не больше дюжины. Эвелин уже развязывает отца. Правда, пленник из Золотого Города мертв. Я не собирался стрелять в него, но так уж получилось.

Он дал Смизерсу место у окуляра. По его лбу катился пот, руки тряслись.

Он зашагал по лаборатории, пытаясь избавиться от картины, стоявшей перед глазами, как несется, сломя голову, толпа Оборванцев, а пули буквально расплескивают плоть живых людей. Он видел распотрошенных ими Оборванцев. Но он ни о чем не жалел, потому что спас Эвелин, он просто хотел забыть хоть на время то, что только что совершил.