Геннадий Логинов - Наёмный самоубийца, или Суд над победителем [сборник рассказов]

Дул приятный лёгкий ветерок. В стороне от входной двери внезапно сработал механизм мышеловки, поймав заводную мышку. На ветке запела флейтоклювая птица, гнездо которой было забито игральными картами, изображавшими вместо привычных картин игральные кости.

— В таком случае — трогаем, — скомандовал Везунчик, и беседка начала движение. За лесом местами виднелись отслоившиеся небесно-голубые обои с дальним пейзажем и горизонтом. За отошедшими обоями зиял космический мрак. А под железной дорогой скрипели половицы. Неторопливо набирая обороты, беседка подъезжала к повороту и на миг остановилась, пропустив мимо перебежавшую дорогу скамейку. Завернув и оставив прихожую далеко позади, беседка миновала живописный водопад с ванной, водяной мельницей и уборной; кровать с ночным горшком, стоявшую на соседних рельсах; просторную кухню с кипящими кастрюлями и перегонными кубами, где в бутылках с вином обитали какие-то гомункулы, а среди засушенных рыб встречалось нечто русалкообразное; и, проехав по лестнице вверх, преодолела несколько лестничных пролётов, после чего оказалась на балконе, продолжив путь по бельевым верёвкам, протянутым над бескрайней дворовой бездной. Слева и справа, сверху и снизу — повсюду вокруг тянулись паутины верёвок, соединявших одни балконы с другими. На верёвках встречалось всё, от рыцарских кольчуг и шутовских колпаков до тог патрициев и рыболовных сетей. Балконы тоже впечатляли своим разнообразием — средневековые и современные, роскошные и нищие, королевские и мещанские, ухоженные и обратившиеся в обвитые плющом руины. На них было выставлено всё, что только можно, начиная от скульптур и вешалок и заканчивая пасущимся скотом и клавесинами. Миновав паутину бельевых верёвок, в которых ползали, развешивая и собирая всё, что придётся, бельевые пауки, беседка оказалась посреди просторного зала, служившего крайней опушкой бескрайнего леса, раскинувшегося на множество обозримых и необозримых дверей и коридоров.

— Пока остановимся здесь, — не столько предложил, сколько скомандовал Везунчик.

— Как скажешь, — согласился шарманщик, с интересом осматриваясь. Среди зарослей время от времени пробегали какие-то люди в домотканых фраках, напоминавших шкуры первобытных людей. Они были вооружены палицеобразными трубами, копьевидными флейтами, лукообразными арфами и скрипками с оперёнными смычками.

— А это ещё кто? — насторожившись, осведомился Везунчик.

— Дикие музыканты, — с интересом наблюдая за происходящим, поведал спутник. — Они вышли на охоту и ведут травлю. Все ждут команды вождя… А вот и он!

Из глубины лесной чащи с тяжёлым грохотом, сопровождаемым чудовищной какофонией, выскочил бешеный рояль, расстроенный и поросший мхом, а следом за ним, загоняя его, в сопровождении рослых контрабасистов выбежал грозный вожак, в одной руке которого была дирижёрская палочка, обвешанная шаманскими погремушками, а в другой — написанная на коже партитура с примитивными росписями в духе наскальных рисунков. По знаку дирижёрской палочки — шаманы забили в бубны. Круг сужался, охотники прикрывали двери, отрезая пути к отступлению, и затравленный рояль грозно продемонстрировал свою черно-белозубую пасть, хлопая крышкой и шевеля клавишами. Издав мажорный аккорд, он бросился навстречу преследователям, но вождь успел сделать взмах — и воины налетели на могучую жертву со всех сторон не щадя своего живота. Сражаясь с отчаянием обречённого, неистовый зверь рвал, метал, вертелся, бодал и кусался, огрызаясь экспрессионистскими мотивами, а дикие музыканты падали один за другим, придавленные роялем, но из последнего силились взять его живьём.

— Для того чтобы усмирить и приручить бешеный рояль — одной грубой силы может быть недостаточно, — с азартом и оживлением поделился шарманщик. — Чтобы добиться его признания и уважения — нужно хорошенечко сыграть на нём.

Везунчик не мог больше смотреть на такое побоище и ринулся в атаку. Он не боялся поединков, потому что, по понятным причинам, участвуя и в военных действиях и в поединках, и в кабацких драках, неизменно выходил невредимым, поскольку ни пуля, ни нож, ни разбитая бутылка, как правило, не брали его; а когда совсем уж изредка его задевали, это была просто царапина, которая вскоре проходила.

Продравшись через усеянное телами и поломанным оружием поле, он набросился на зверя, успев бросить воинам лишь: «Держите челюсть!». Последний раз он играл на рояле уже довольно давно, ещё будучи ребёнком, но пальцы должны были что-то помнить. Оставалось надеяться, что враг не прикусит их крышкой. Прямо как прошлый раз…

Охотники с трудом сдерживали чудовище, которое тряслось и переминалось изо всех сил, пытаясь стряхнуть их с себя и, по возможности, захлопнуть пасть, но люди тоже были не робкого десятка.

И начался бой. Пальцы бегали по непослушным клавишам как заведённые и брали аккорд за аккордом, стараясь побывать везде, от края до края. В другое время и при других обстоятельствах увертюра «Битва с роялем» могла бы показаться ему со стороны весьма занимательной, но сейчас ему было совершенно не до смеха. Громогласным аккордом поставив шарманку на клавиши, Джо Кер встал плечом к плечу с Везунчиком, мешая твари захлопнуть пасть, и вскоре уже началась игра в четыре руки…

…Торжествуя победу, воины чествовали героев, при этом всё-таки не сводя настороженных взглядов с усмирённого рояля, который теперь мирно пасся, пощипывая нотные листки. Несчастливому везению наступил конец, а племя одичалых музыкантов было несказанно радо своему неожиданному пополнению.

— Он спрашивает, как нам только это удалось, — хохотнул бородач, переводя речь вождя, недавно объявившего во всеуслышание, что нарекает Везунчика своим сыном и наследником, а ныне по-отцовски обнимавшего укротителя.

— Не знаю, — устало произнёс тот с улыбкой и, взяв на прирученном рояле минорный аккорд, задорно рассмеялся. — Наверное, просто повезло…

Его реакция, эмоции и чувства вполне соответствовали тем, которые испытал бы на его месте любой обычный рыбак, обнаруживший в своих сетях русалку.

Всплески, стук от падения и вскоре последовавшие за ними удары в дверь говорили о том, что тварь вывалилась из бочки, доползла до прохода и теперь желает выбраться на палубу. Подпирая содрогавшуюся дверь спиной, мужчина поднёс трясущуюся сигарету к губам и, затянувшись, припомнил, как совсем недавно обнаружил необычное существо посреди улова и, скорее из страха, чем от злобы, огрел его колотушкой.