Уилл Макинтош - Фоллер

Фоллер начал ходить туда-сюда в недоумении, но внезапно остановился и сказал:

— Нужно было решить: или все, или ничего. В то время это решение казалось лучшим из множества неприятных вариантов.

— Когда я увижу тебя, ты меня не узнаешь. Для тебя снова наступит Первый День.

От ее слов по телу пробежал холодок. Снова Первый День. В голосе кружились мысли: может быть, лучше умереть.

— Я смог бы вынести мысль об еще одном Первом Дне, если бы это не означало тебя забыть.

— Я буду помнить за нас двоих, — сказала Буря.

— Послушай, я парень в рубашке с номером два. Я не хочу, чтобы, когда все закончится, ты осталась с одним из этих других клоунов.

— Очень смешно, — произнес Питер С.

Скоро Фоллер не вспомнит даже той мысли, которая крутится у него в голове прямо сейчас. Это казалось невозможным. Сможет ли он удержаться за некоторые свои воспоминания или хотя бы одно с помощью силы воли? А если он будет повторять одно из них снова и снова? Если бы это было возможно, какое воспоминание он хотел бы выделить из всех остальных? Какое воспоминание о Буре было квинтэссенцией всего их времени, проведенного вместе?

Буря пригласила его присоединиться к ней в спальне Пенни?

Их примирение, пока они падали из мира Укуса Змеи?

Фоллер думал об их воссоединении в воздухе после того, как Вулкофф перевернул мир Орхидей. Это было его самым теплым воспоминанием.

Комнату затрясло от приглушенного взрыва, который сбил Фоллера со стула.

— Понеслась, — сказал Питер С.

Стальная дверь все еще была на месте, но в нижней части появилась глубокая зазубренная трещина. Фоллер подошел немного ближе, чтобы оценить повреждение. В том месте, где дверь отходила от стены, он увидел пятнадцатисантиметровую брешь. Сквозь нее Фоллер увидел коридор, где доносились чьи-то голоса, но он не мог понять, о чем они говорят.

Питер C кашлянул.

— Понеслась, — что-то в горле запершило, — вот так все и начинается. Еще час или около того, и мы станем овощами.

Фоллер посмотрел на дверь.

— Я не уверен, что у нас есть час.

Комната содрогнулась от еще одного взрыва — со столов попадало электронное оборудование, а его обломки полетели по направлению к задней части комнаты, где за перевернутым столом сидели Фоллер и Питеры А и С.

— Почти получилось, — раздался голос из-за двери. — Мы сможем ее взломать.

— Ты их видишь? — спросил второй голос.

— Нет.

Из-за стола Фоллер бросил к двери штурмовую винтовку, а затем пистолет.

— Мы не вооружены! — крикнул он, снова закашлявшись. Неприятное ощущение в горле становилось назойливым.

Когда что-то попало в дверь, раздался взрыв. Массивные петли, держащие дверь, дернулись.

— Пошли. Давайте попробуем выглядеть покорными. — Фоллер отодвинул стол в сторону, опустился на колени и заложил руки за голову. Питер А слева и С справа последовали его примеру. Хотелось думать и надеяться, что, если они сдались без боя, Уго не застрелит их на месте, а спланирует более публичную и праздничную казнь.

— Знаете, все-таки Уго говорил правду, — сказал Фоллер, когда они опустились на колени. — Я не знаю, почему вы ненавидите меня . Мы — один и тот же человек, поэтому вы несете такую же ответственность, как и я. По правде говоря, из того, что сказала мне Мелисса, во всем этом виноват Уго.

— Кто такая Мелисса? — спросил Питер С.

Поначалу Фоллер подумал, что С шутит, но он был серьезен.

— Если никто не рассказывал вам о Мелиссе, они лгали вам все время.

Дверь рухнула на пол. Фоллер не пошевелил ни пальцем, когда полдюжины ворвавшихся внутрь солдат навели на него автоматы. Все трое целились в него.

Двое солдат схватили его под мышки и вытащили из комнаты. Его ноги ударялись о бетонные ступеньки, пока его тащили на улицу.

Уго, подбоченившись, ждал снаружи с еще как минимум пятьюдесятью людьми.

Солдаты бросили Фоллера к его ногам.

— Вы уверены, что в этот раз поймали того, кого нужно? — спросил Уго.

— Ты же вроде говорил, что мы взаимозаменяемы, — вставил свои пять копеек Фоллер.

Его схватили за лодыжки и сняли ботинки. Солдат обошел вокруг и передал Уго фотографию, которую Фоллер носил с Первого Дня.

Уго кашлянул, разорвал ее пополам и бросил обрывки в траву.

— Вставай.

Фоллер подумал было проигнорировать Уго, но решил, что результатом его упрямства станет удар по ребрам от одного из солдат, и встал.

Уго ударил его по лицу. Удар прилетел между носом и ртом и был тяжелый, как мешок с камнями, — Фоллера отбросило назад. За ним, прежде чем он смог оправиться, последовал еще один удар — в глаз.

Фоллер отступил на несколько шагов. Люди подбадривали Уго криками. Фоллер не знал, умеет ли он драться. Он поднес кулаки к лицу, бросился вперед и нанес удар, который скользнул по щеке Уго. Кулак Уго врезался в живот Фоллера, согнув его пополам. Фоллер и не думал, что это так больно. Гораздо хуже, чем попадание в лицо. Уго был намного больше, чем он, и для мужчины с седеющими волосами, похоже, пребывал в хорошей форме. И, очевидно, Фоллер не знал, как драться.

Ринувшись вперед, Уго выбросил кулак в лицо Фоллера, но промахнулся. Тот выпрямился, стараясь не обращать внимания на боль в животе, и снова сжал руки. Ему нужно было потянуть время, пока вирус затмения не поразит Уго. Фоллер быстро нанес три или четыре удара подряд. Два с удовлетворительным звуком попали в цель.

Взревевший и раскрасневшийся от злости Уго врезал Фоллеру в челюсть. От удара его понесло, он споткнулся о чью-то ногу и упал на землю. Уго схватил его за волосы, поднял голову и ударил его три, четыре, пять раз. После последнего удара Фоллер почувствовал, как во рту что-то хрустнуло. Один из его зубов был выбит.

Уго сделал шаг назад. Его костяшки были рассечены и кровоточили, он тяжело дышал, но широко улыбался.

Улыбка дрогнула. На лице Уго появилось выражение, как будто он пытался что-то вспомнить, но сразу же исчезло. Он еще раз ударил Фоллера по лицу.

На мгновение Фоллер потерялся в пространстве, ощущая адскую боль и не понимая, где он и что происходит.

— Я забью тебя до смерти. — Уго стоял над ним, упершись руками в бедра. — Я хочу, чтобы ты знал о том, что происходит. Ты умрешь прямо здесь, в этой траве.

Фоллер коснулся своего носа, который был слишком большим и распухшим. У ноздрей он будто бы онемел, но боль проникала еще глубже.

Уго ударил его в живот, на этот раз выше. Фоллер почувствовал, как хрустнуло ребро.

— Было время, когда… — Уго замолк, губы застыли в форме буквы О, брови напряглись.

— Ты что-то забываешь, Уго, — сказал Фоллер.

Он ждал, что Уго догадается, но тот просто стоял, сохраняя сосредоточенное выражение лица.