Таис Сотер - Птица в клетке

У меня появился шанс. Шанс выскочить из своей шкуры, перекроить душу так, как некоторые меняют обличье. Стать другой Эрикой, которая может научиться быть счастливой.

Пусть даже без Ядгара Альге.

Вновь измениться, стать другим человеком оказалось непросто. Было нелегко изжить в себе старые привычки, и, если бы не Алана, все время меня подстегивавшая, я бы, наверное, впала в отчаяние.

Хотя и сама Кронберг была иногда источником моего уныния. Упорная, энергичная и порой излишне опекающая, она не жалела сил на несчастную меня.

Особенно тяжелыми были утренние часы.

— Поднимайся давай.

— Сколько? — пробурчала я, натягивая покрывало на лицо. Судя по свету, проникающему сквозь веки, Алана уже убрала затемнение с окна.

— Восьмой час, семь пятнадцать точнее.

— Рано. Разбуди меня минут за десять до выхода.

— Я вообще не должна тебя будить, тем более что сама чуть не проспала. Почему опять не сработал будильник?! — раздраженно спросила Кронберг.

Я не стала отвечать, трусливо прикинувшись, что ничего не слышала.

— Сэй? — позвала Алана нашего электронного помощника.

— Эрика приказала отключить все сигналы пробуждения. Это было ранним утром. В три часа десять минут семнад…

— Все понятно. И пришла она, наверное, примерно в это же время? — ехидно спросила доктор.

— Совершенно верно, — вежливо согласился Сэй и все-таки уточнил: — три часа семь минут тринадцать секунд.

Могла бы поклясться, что почувствовала удовольствие в его голосе, когда ему дали договорить.

— Спасибо. Вставай, лентяйка, на работу опоздаешь…

С меня самым наглым образом начали стягивать покрывало.

— Не трогай мой кокон! — возмутилась я, крепче перехватывая его руками.

— Кокон? — Алана вскинула рыжеватые брови.

— Я гусеница, которая окуклилась, чтобы стать прекрасной бабочкой, — заявила я. — И пока еще рано.

— Я не должна была спрашивать! — застонала Кронберг. — Эй, ты что, спишь голышом?

— В своей кровати я сплю как хочу!

В этот раз она смолчала. Доктор могла критиковать меня, воспитывать, заставлять что-то делать. Но то, что я покупала для своей комнаты, как одевалась и куда ходила помимо работы, решала только я сама. Это был мой маленький кусочек абсолютной независимости, которым я наслаждалась.

— Хорошо, — наконец кивнула Алана. — Делай что хочешь. На этот раз я не стану тебя дожидаться и просто уеду. Будешь сама добираться до работы, заодно научишься писать объяснительные за опоздания. Хороший социальный навык.

Она вышла, и я, вздохнув, все-таки вылезла из кровати.

Прошло полгода, как мы поселились на Вельхо, сняв небольшую двухкомнатную квартирку на первом этаже дома практически на самом берегу океана. В Вельхо почти все было на берегу. Меня бы это очень радовало, если бы в океане можно было купаться, но это было опасным из-за илат — маленьких, но очень ядовитых существ, живущих в морской воде. Хорошо хоть в опресненной они дохли, иначе этот красивейший мир так и остался бы пустым: илаты были основой местной экосистемы, и уничтожать их не позволялось. Впрочем, местные жители все равно любили морские путешествия и пляжный отдых.

Я ходила на пляж почти каждый день. В первый месяц — одна или с Аланой, но ей обычно не хватало времени на прогулки. А потом я нашла себе компанию. Человек семь-восемь, кроме меня и еще одного паренька с Тейба, перебравшегося сюда год назад, — все местные. Они стали мои первыми друзьями. Они не знали, что я эспер, поэтому я чувствовала себя рядом с ними… нормальной.

Том, один из новых приятелей, помог мне найти работу, заметив, как я легко лажу с его племянниками, двумя совершенно неугомонными близнецами. Ни один из этих пятилетних мальчишек не был похож на Замира, но мне нравилось возиться с ними, когда их приводили на пляж.

Поэтому Том, знавший, что я не обладаю никакими профессиональными навыками, чтобы найти приличную работу, предложил устроить меня в частный детский сад нянечкой. Конечно же, я сразу ухватилась за эту возможность. Не из-за денег, хотя наши финансы и были ограничены, но потому, что надоело страдать от безделья, пока Алана торчала на работе. Ей удалось устроиться по профессии в государственную клинику благодаря рекомендации и прохождению аттестации в одном из местных университетов. Ясно, что без связей и денег не обошлось, но ведь и психиатров ее уровня на Вельхо было немного.

Кронберг была против моей работы — боялась, что дар помешает, вернее, что я наврежу детям, начав неосознанно использовать на них свою проецирующую эмпатию. Пришлось долго убеждать ее, что я отлично контролирую свои способности.

Да у меня и желания не было использовать эти способности. События на корабле что-то повредили во мне, и теперь любое перенапряжение заканчивалось жуткой головной болью, а в последнее время — лунатизмом и провалами в памяти. Небольшими провалами: обычно я теряла несколько минут своей жизни, но с каждым разом они становились все более длительными и пугающими. Последний приступ забрал из моей памяти около часа — тогда посреди ночи я неведомым мне образом оказалась на пляже, притом почти в воде: от опасного океана меня отделяла влажная песчаная каемка шириной полметра. После того случая я практически перестала использовать дар, ограничиваясь эмпатией, и приступы немного сократились, так что я не решилась тревожить Алану своими проблемами. Ей и так было непросто: в отличие от меня, страстно бросившейся изучать внешний мир, она, напротив, замкнулась в себе, предпочитая проводить вечера дома. Пожалуй, только работа доставляла ей удовольствие.

Время стремительно приближалось к восьми, и я, почистив зубы и поплескав в лицо прохладной водичкой, начала одеваться. Сначала — белье и свои любимые шорты, а затем, покопавшись в неаккуратно сваленной в шкафу куче вещей, натянула помятую футболку веселенькой расцветки. Настолько широкую и длинную, что шорты из-под нее не были видны.

Алана мой внешний вид не оценила, проворчав, что я больше похожа на подростка, чем на взрослую женщину. Особенное ее неудовольствие вызвали мои оголенные ноги и щиколотки, украшенные звенящими браслетами.

— А детям нравится, — заявила я, усаживаясь на заднее сиденье аэрокара.

— Им вообще нравится все пестрое и звенящее. Но меня волнуют не дети, а их родители.

— Им я тоже нравлюсь.

— Вот это меня и беспокоит, — вздохнула Алана, направляя аэрокар в небо. — Особенно папаша того крикливого бутуза. Как там его?

— Оливер?

Кронберг покачала головой.

— Я помню, как зовут ребенка, я про его отца.

— А-а-а, месье Франсуа, — протянула я. Франсуа Женталь происходил родом с Земли. На Вельхо перебрался еще в детстве, но очень любил подчеркивать, что он настоящий француз. Как же он был доволен, когда я впервые назвала его «месье»! — А что с ним не так?