Максим Бочковский - Нераскрываемые преступления

Если бы она не ослепла, то, приподнявшись на локотках, увидела бы дико расширенные его глаза. Врач и все остальные смотрели на новорожденного. Молодая мама заплакала. Она помнила, при каких обстоятельствах был зачат этот ребенок, и воображение сразу нарисовало страшное покрытое густой шерстью существо.

В темном кабинете зазвонил телефон. Человек в штатском поднял трубку.

— Да.

—

— Что?

—

— Уничтожьте младенца.

—

— Я сказал, уничтожьте.

Штатский грохнул трубкой о телефонный аппарат.

— Что-то случилось? — поинтересовался на английском языке человек, сидящий напротив.

— Нет. Небольшие проблемы как всегда.

— Вы уверены, что держите всё под контролем?

Человек стукнул по столу пачкой «Морли».

— Да, — раздраженно выпалил штатский.

— Ну, как знаете, — пожал плечами тот и, сделав последнюю затяжку, бросил окурок в пепельницу. — Я надеюсь, мы ещё можем на вас рассчитывать?

После чего удалился из кабинета. Штатский уронил голову на руки. Всё катится к черту, а у них до сих пор ничего не получилось. На кону дальнейшее существование человечества, и он помнит это. Каждую минуту своей жизни помнит. Что-то надо делать.

Продолжение следует…

Тонкий серп луны, едва просматривающийся за облаками, висит над Москвой. Кругом сияет неоновая реклама. Звучит музыка из всех закусочных. Дует прохладный ночной ветерок. Красиво. Однако человеку в потрепанной шестёрке до всей этой красоты нет никакого дела. Александр Павлович Сергиенко, на работе прозванный «первым», весь вечер и полночи корпел над сложными документами и теперь жаждет только одного — доехать до дома и плюхнуться в постель. Не к любовнице, коих у Сергиенко, как у любого нормального мужика, по одной на каждый день, а просто спать мертвым сном. Мертвым(!) сном…

Это случилось в 1987 году, когда Он находился в медсанбате. После Он часто вспоминал тот случай и задавался вопросом, почему сразу не послал странного посетителя по известному адресу. Ну, в самом деле, солдат лежит после серьёзного ранения, все его друзья недавно полегли под обстрелом своей же армии, а тут появляется господин с бородкой типа «Троцкий» и с циничным видом заявляет:

— Хочешь работать с нами?

— Работать?

До солдата не сразу дошло, чего от него хотят.

— Ты же Сергей…

Незнакомец сделал вид, что вспоминает, а может, и вправду ненароком запамятовал. На вид ему можно было дать не меньше шестидесяти.

— Томченко, кажется!?

— Ну, я Сергей Томченко, — отозвался солдат, — а вы кто такой будете?

Человек присел на край кровати выздоравливающего.

— Моё имя тебе ни о чём не скажет. Серёжа, друг мой, ты не знаешь ничего.

— Во-первых, я с вами на «вы», а во-вторых, я знаю очень многое. Не берусь утверждать, что всё, но и не ничего.

Человек застыл с печально-снисходительным выражением лица.

— А я с тобой на «ты», — наконец промолвил он.

От злости солдат шмыгнул носом. В ответ странный посетитель протянул ему носовой платок, причём лицо его при этом не изменилось. Солдат понял, что разговаривает с умалишённым, поэтому принял любезно предложенную им вещь и отложил её в сторону.

— Тебе это больше не нужно? — тут же спросил человек.

— Нет.

— Тогда верни, пожалуйста, это мой любимый платок.

Солдат подчинился, чувствуя, что сам уже съезжает со всех роликов, и как назло медсёстры вдруг куда-то все исчезли.

— В тебе, Серёжа, скрыта огромная внутренняя сила.

— Да? — притворно удивился солдат. — А я и не знал, спасибо, что просветили. Эй, да есть тут кто-нибудь, наконец?!

— Не надо никого звать, они тебя не услышат. Впрочем, смотрю, не хочешь ты со мной разговаривать. Жаль, жаль, жаль. Значит, разбираться с тобой будет учитель. Как только придёшь в норму, загляни вот по этому адресу, а не заглянешь, забудешь обо мне и об этом разговоре. Орэвуар.

Как только незнакомец, ушёл солдат вдруг услышал вокруг себя характерные для медсанбата звуки. Возня на койках, стоны, шаги красоток-медсестёр, одна из которых как раз подошла к нему и спросила, как его дела. В каком-то полушоковом состоянии он вдруг понял, что странный разговор проходил в полной тишине. Ни звука, ни ползвука, только его тихий вкрадчивый голос. Создавалось такое впечатление, что он говорил с человеком, остановившим время, как будто надавил паузу на пульте видеомагнитофона, а, уходя, вернул изображение.

Телефонный звонок вытащил Его из глубокого сна. Насилу продрав глаза, Он посмотрел на часы. 04:37.

«Ну, кому там неймётся?!»

Поднялся. Сел на кровати. Встряхнул головой, отгоняя остатки сна. Затем поднял охваченную панической трелью трубку.

— Предупреждаю, кто бы там ни был, я не выспавшийся и злой.

— Серёг, угадай, где я сейчас нахожусь.

«Ну, конечно, Керенский, черт бы его побрал».

— Петь, ты уж прости, но не до этого сейчас. Ты меня из жуткого кошмара достал.

— Что, Афган?

В голосе молодого следователя появилось сочувствие.

— Нет. Кстати…

До ума Томченко вдруг дошло, что впервые за последние несколько лет ему приснилась не война, а другой немаловажный эпизод, случившийся несколько позже. Эпизод, изменивший его жизнь. В голове молнией мелькнула догадка.

«Нераскрываемые преступления».

Он так надолго замолчал, что его собеседник уже начал нервничать, будучи не в силах докричаться до старшего товарища.

— Да, да! Здесь я, — наконец отозвался Томченко.

— Что с тобой? Ты в порядке?

— В полном. Что-то случилось?

— Ты не угадаешь!

Сергей потёр лоб.

— Боюсь, я уже угадал.

Он не видел Керенского, однако был уверен, что тот кивнул ему, настолько глубокомысленным было его молчание.

— Именно, — снова прозвучал в трубке голос Петра, — поэтому ты должен немедленно подъехать ко мне. Я на Щелковском шоссе. Объяснения на месте.

— Хорошо, но что хоть случилось?

— Авария. Артемьев считает что подстроенная.

— А причём тут «Нераскрываемые преступления»?

— Поймешь, как только узнаешь, кто в ней погиб. В общем, не телефонный разговор. Приезжай скорее.

В трубке послышались короткие гудки. Томченко не сдержался и выругался, затем лениво поднялся и пошёл в ванную комнату. Вернулся он с мокрой головой и полотенцем на шее. В ушах стоял какой-то гул.

«Странно и ведь не пил же вроде бы вчера».

Налил себе холодный чай. Льда в морозилке не оказалось. Как всегда. Грохнул дверцей холодильника. Выпил залпом чай. Кажется, проснулся.

«Щелковское шоссе. Скорее на метро, чем…»