Максим Бочковский - Нераскрываемые преступления

Так бы и слушал вечно, но песня закончилась словами:

Далее запел какой-то другой шансонье гнусным, хриплым голосом. Томченко сплюнул и закрыл форточку. Зазвонил сотовый телефон. Боясь, что звонок разбудит женщину, Сергей бросился к нему.

— Да. Алло.

— У нас труп исчез, — послышался голос Керенского.

— Что?

Остатки лирического настроения тут же выветрились из головы следователя.

— Труп Райского-Пойнта. Ну, помнишь, его ещё увезли у нас на глазах?

— Ну, помню.

— Так вот, до морга он не доехал. Машина «скорой помощи» растворилась в воздухе. Не хочу строить пессимистические прогнозы, но, похоже, этого трупа мы больше не увидим.

— Да, пожалуй ты прав. А нет тела, нет и дела.

— Угу. Вообще, приезжай скорее, у меня ещё пара новостей насчёт Сергиенко и… впрочем, не телефонный разговор.

— Сейчас буду.

Томченко отключил телефон и повернулся к кровати. Его любовница уже полулежала, облокотившись на подушку, и смотрела на него насмешливым взглядом.

— Разбудили тебя? — поинтересовался Сергей.

— Ничего, уже утро, мне скоро на работу.

Следователь улыбнулся.

— Я тебя оставляю или подождать, вместе выйдем?

— Подожди. Я сейчас.

Анна встала и начала одеваться. Томченко невольно залюбовался ею. Гибкое стройное тело, по которому никак не скажешь, что женщине уже «немного за тридцать».

— Отвернись, — хохотнула она.

Сергей юркнул в коридор.

Дверь открылась. На пороге кабинета Артемьева возник Томченко.

Некоторое время назад он столкнулся в коридоре с Керенским и тот, на бегу, сообщил ему, что разговор будет происходить у начальника. Буркнул что-то о том, что у Артемьева есть какая-то важная информация.

Петра в помещении не было. Сергей прошёл и занял место за столом. Скоро заявился и младший товарищ.

— Так, отлично, — оживился Томченко. — Может, теперь вы объясните причину такой секретности?

— С удовольствием, — кивнул Артемьев и покосился в сторону Керенского.

Тот мгновенно встрепенулся.

— В общем, так — труп Райского-Пойнта затерялся где-то по дороге в морг.

— Это я уже слышал. Ты о Сергиенко что-нибудь выяснил?

— Да, это Александр Павлович Сергиенко. На работе прозванный Александром 1. И это не только из-за имени отчества, которые соответствуют имени отчеству великого императора. По отзыву коллег — Сергиенко во всём и всегда был первым…

— Извините, что перебиваю вашу пламенную речь, но вы забыли упомянуть, что Сергиенко был нашим коллегой, — решил уточнить зам. прокурора.

Пётр на мгновение растерялся, это позволило Сергею задать вопрос:

— А почему был? Уволили?

— Нет, — воспрянул Керенский. — Умер!

Брови старшего товарища подпрыгнули.

— За два дня до Райского, в собственной постели. Не проснулся утром.

— Они и так могут? — тихо удивился Томченко.

— Поскольку речь в обоих случаях, несомненно, идет об убийствах, более того, о «нераскрываемых преступлениях», и одна из жертв — наш знакомый Райский, мы решили проверить несколько вариантов и, не поверишь — кое-что нашли.

Слово взял начальник.

— Знаешь, кого недавно перевели в Москву из Сочи?

Сергей отрицательно помотал головой.

— Ещё один старый знакомый, следователь Задоски.

— Да что же это? Съезд ублюдков со всей России?

— Похоже, одной человеко-обезьяны им оказалось мало, — буркнул Пётр. — Боюсь, они ещё что-то задумали.

— Разберёмся, — поднялся Томченко.

— Только я тебя умоляю… — начал было Артемьев своё традиционное предупреждение.

— Это уж как получится, — хмыкнул подчинённый. — И вообще, поучайте лучше ваших паучат.

Грохнула дверь. Керенский вздохнул и тоже дернулся к выходу.

— Стоять! Бояться! — прозвучало за спиной следователя.

Тот обернулся.

— Не теряйте напарника из виду.

Подул ветер. Обрывок газеты прошелестел по асфальту и закончил своё путешествие под колёсами автомашины. У витрины одного из многочисленных магазинов с манекенами вдруг расступилось пространство. Средневековый воин в доспехах на боевом коне выскочил из портала и в ужасе закрутился на месте. Шум и гам оглушает. Сияние реклам ослепляет. Мимо проносятся страшные чудовища с горящими глазами. Со стороны доносится вообще невообразимый грохот. Песня «Brother Louie» группы «Модерн Токинг». Взмах меча — разлетелась вдребезги стеклянная витрина, второй — манекены лишились голов. На горизонте сверкнула фарами машина такси.

Анатолий неспешно ехал, осматривая обочину дороги. Пассажиров этой ночью было на редкость мало. Денег соответственно тоже. Глаза слипались, страшно хотелась спать. Поэтому, когда на дороге показался экипированный воин, он решил, что уснул за рулём. Но дальше, когда чёрный конь встал на дыбы и со всего размаха приземлился на капот, все признаки сна выветрились из головы водителя.

— Какого чёрта?!

Это почему-то и вовсе разъярило средневекового рыцаря. Остро отточенный меч вонзился в лобовое стекло, чуть не задев Анатолия. Тут уж он понял, что пара сматываться и, выпрыгнув из машины, бросился в парк.

Приручивший адское чудовище сам является демоном — это крестоносец знал как никто другой, поэтому он бросился вдогонку. Так же он знал, что пешему никогда не убежать от всадника, а «демон» ещё и упал, споткнувшись о какой-то корень.

Воин лишь на мгновение увидел искаженное страхом лицо Анатолия, смотрящего на занесённый над ним меч, а затем…

«Вот именно так и должны кричать исчадия ада, пронзенные священной сталью».

Кругом мелькают огни, гремит музыка. Молоденькие девушки отплясывают со своими парнями. Те обнимают их и откровенно трогают, ничего не стесняясь. Дискотека в полном разгаре. В стороне от общей сутолоки у барной стойки сидит Томченко и допивает первую бутылку. Он знает, дальше будет вторая. Цель — напиться до поросячьего визга и это, кстати, у него успешно получается. Кто-то теребит его за рукав. Реагировать не хочется. Уйдут в конце концов. Не уходят.

«Черт, не видите что ли, человек невменяем?»

Обернулся. Перед глазами до боли знакомое лицо. Смотрит с осуждением.

— О, Арть…мьев. Начальничек. Как же я вас люблю.

— Пошли отсюда. Тебе надо придти в себя.

— А я не х…чу. Я х…чу танц…вать.

Сергей принялся отплясывать под ритмичную песню Валерия Леонтьева.

— Девчонки! Хотите со мной потанц…вать?

— Керенский, давай его, — прозвучал строгий голос.

— Не надо меня давать, — запротестовал Томченко.