Виктор Антоненко - Охота на бога

— Антон, — по делу перебил Степан, — надо к моим ребятам заехать.

— Зачем? — насторожился Антоний.

— Времени мало, — объяснил Степан. — Маршрут знакомый, только… ну, мало ли… У одного моего другана компьютерная система спутниковой навигации есть. Легче под землей ориентироваться будет. Берёт даже на шестом уровне. Арендую у него иногда.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Антоний. — Поподробней.

— Последний научный писк, — пояснил Степан. — Карты подземелий у меня есть, но они неполные. Не на всех глубины залегания ходов обозначены. Бывают сложности. Бумага — она ведь плоская. Под Москвой двенадцать уровней. На сотни метров вниз. Это тебе не Париж с четырьмя уровнями и даже не Лондон с его восемью. Говорят, есть такие шахты, куда можно две Останкинские телебашни засунуть…

— Стёп, ты бы полегче с образами, — попросил Антоний. — А то у моего ординарца голова закружится. Он высоты боится, и вообще… давай так… Мы тебя сейчас к твоему приятелю подбросим. Экипировка с собой?

— Вот, — Степан похлопал по сумке.

— А я-то думаю, — Антоний поморщился, — откуда это воняет. Чего у тебя там?

— Амуниция. Лопата, фонарь, верёвки…

— Где ты всю эту хурду-мурду берёшь?

— Сейчас, — Степан расстегнул сумку и принялся в ней копошиться, — адресок нарисую. Здесь поблизости магазинчик есть. Уже лет десять на нашей братии специализируются. Укомплектуют по полной программе, как на Марс. Консервы за счёт заведения. Список только составлю…

— Подожди, не шебурши, — остановил Антоний. — Сначала запомни, что я тебе скажу. Возьмёшь компьютер — сразу ныряй под больницу. Обязательно войди внутрь и назад. Отобьёшь мне эсэмэску на сотовый — «Пришёл». Я пойму. Сиди и жди. Подъеду, звякну. В подвал поднимешься только после звонка. Встретишь. Повторить?

— Да незачем, я понятливый, — отмахнулся Степан и легонько коснулся плеча Бусина: — Товарищ майор, сейчас у того светофора направо поверните, а дальше я покажу. В магазин заедем. Это по пути.

Бусин доехал до светофора, повернул направо.

— А на какое расстояние можно под землёй уйти от центра Москвы? — выуживал Антоний.

— Да хоть на пятьдесят километров.

— Не может быть! — искренне удивился всеведущий Антоний. — Что-то новенькое…

— Всё новенькое — хорошо забытое старенькое, — с увлечением пустился обрисовывать удручающую перспективу подземных скитаний Степан. — По идее, если, к примеру, отсюда небольшой крюк сделать, вниз по подземной речке, не доплывая тухлого озера, и через бомбоубежище пробраться в катакомбы, то оттуда можно в подземные ходы Боровицкого холма пройти. Поднырнём под дом Пашкова и выйдем к секретному рельсовому пути. Его после войны как начали строить, так и не достроили. В тупик ведёт, но тянется далеко за кольцевую. У него раньше система вентиляционных штолен была. Их засыпали, когда строительство консервировали. А одну размыло. Сейчас там провал в пещеру. Спелеологи недавно наткнулись. Они в неё в Подольском районе вошли из оврага. К рельсам не ходили… побоялись. А мы их уже до этого излазили. Самокаты на перегонах стоят, как новенькие. А ещё можно через хозяйственные подвалы Замоскворечья в каменоломни зайти и в монастырские подземелья на выработки, а там по вонючему ручью до водопада рукой подать…

— По рельсам пойдём, — решил Антоний.

— Блин, сестра карту забрала, — опомнился Степан. — Она у меня тоже фанатичка этого дела. Два раза туда ходила.

— На месте покажет? — спросил Антоний, уже обдумывая какую-то новую идею.

— Да не вопрос, — поручился за сестру Степан и, помедлив, добавил: — Только бы дома была.

— А ты, — Антоний обратился к Бусину, — остаёшься со Степаном. Сегодня же вечером с его сестрой поедешь в Подольск к логу. Будете нас там ждать, — и как факир вытащил из кармана пиджака ещё одну пачку дензнаков, но уже в рублях, тысячерублевыми купюрами, и небрежно закинул её в бардачок машины: — Пятьдесят штук тебе, пятьдесят ей, не перепутай. И не забудь перезвонить по приезду. Усёк?

— Обижаете, — с настроением откликнулся Бусин.

— Стёп, — подстраховался Антоний, — объяснишь майору по карте, как до оврага добраться?

— Сделаем, — рьяно мотнул головой Степан и указал на громоздкое здание сталинской постройки: — Вон, в том доме. Въезд со двора. Они в подвальчике.

Бусин свернул во двор и, бережно протиснувшись между плотными рядами автомобилей, подогнал машину поближе к неприметному магазинчику со скромной вывеской «Спецодежда».

— Степан, — Антоний пристально посмотрел приятелю в глаза, — наша служба и опасна, и… В общем, если что, кадык вырву. — Не попрощавшись, вышел из машины и направился к магазину, ступеньки которого уходили глубоко под основание дома.

«Жигули» с Бусиным и Степаном отъехало.

Через час усатый продавец магазинчика с пышными кудрявыми бакенбардами и с цветной наколкой на шее в виде желто-чёрной саламандры услужливо помогал Антонию выносить наверх тяжелые сумки с рюкзаками. Когда вся кладь была перенесена на улицу, продавец предложил вызвать грузовое такси.

— Лучше скорую, — не преминул воспользоваться вежливым предложением Антоний.

— Вам плохо? — продавец с изрядной долей сомнения вгляделся в румяное (кровь с молоком), энергичное лицо Антония.

— Сердце что-то прихватило, — хрипло пожаловался Антоний, медленно оседая на стопку прорезиненных костюмов.

— Я сейчас. Мигом, — заметался продавец. И умчался в магазин.

Антоний, не мешкая, связался по сотовому с Семёном:

— Алё!

— Антоний? — отозвался Семён.

— Да, я, я… Слушай, не перебивай. В целом… действуем по твоему плану. Я сейчас на скорой подъеду. Наряди Лёву во что-нибудь женское. Из твоего гардероба. Сам приоденься. Накрасься, реснички подведи. Чтобы, как в песне… губки бантиком, попка крантиком. Давай, входи в образ и жди звонка.

Антоний отключил телефон, спрятал в карман.

Через минуту прибежал продавец и сообщил:

— Сейчас подъедут. Может быть, к нам? Приляжете.

— Спасибо, — отклонил заботливое предложение Антоний. — Я здесь подышу. Вы идите. У вас покупатели…

— Я Наташу пришлю, — продавец поспешил в магазин. — Побудет с вами…

— Это можно, — страдальческим голосом одобрил Антоний, прикладывая левую руку к груди.

Вскоре из магазина вышла миловидная девушка.

— Здрасьте, — озабочено выдохнула Наташа, одетая в коротенькое легкомысленное платьице: молоденькая и аппетитная, как пасторальная овечка; от юной фемины, буквально, пахло красотой.

Антоний почувствовал, как одна из самых волнующих частей его тела помимо воли и по мере возрастающего в ней давления стала неудержимо наполняться приятной теплотой, погружая сознание в сладкую и до одури пьянящую негу ни с чем несравнимого блаженства: в мечтах уже рисовалось тайное и запретное.