Чайна Мьевилль - Неприкаянные письма

Открыв ноутбук, ввела в поисковик название улицы на адресе, какой-то улицы в Лондоне. И тут – разочарование. Замызганный угловой магазинчик рядом с букмекерской.

По правде, ничего примечательного в этом не было. Однако это довольно надоедливо озадачивало меня, да и других занятий напоследок было немного, если не считать сдержанного отчаяния домашней прислуги, которая, казалось, в истерику впадала, имея дело с обслуживанием званых обедов и устройством стоянки для машин. Я уже много месяцев не была в Лондоне, так что почти сразу же решила отправиться туда. Посещу и изучу, точно как проделала в семь лет, обнаружив накануне приема следы босых ног, прямо у летнего павильона, где им вовсе и не полагалось отпечатываться в грязи.

Решила я взять с собой совсем немного вещей и отправиться рано утром. Если со временем я угадаю верно, то буду уже далеко-далеко, прежде чем «Развлекалки» закончат свой унылый завтрак, укутанный туманом собственного провала.

Особе моего положения не приходится долго ждать, чтобы получить то, что нужно. Мой поезд еще не прибыл, а список агентов по недвижимости, внесенных в перечень «Аренда», уже всколыхнул мой интерес к неиспользуемой лавке, и один из них уже ждал меня, когда я выходила из такси. Агент был молодым человеком, судя по цвету кожи и чертам лица, арабского происхождения, довольно тщательно следящим за своей внешностью, что ныне вошло в моду в менее богатых районах Лондона. Волосы его были прилизаны, как у новорожденного теленка, а броский костюм – кричащих цветов зеленовато-голубой пастели, за такой любой портной деньги отдал бы, лишь бы его из мастерской унесли под покровом ночи.

Он отпер защитную решетку, толкнул, открывая, облупленную дверь, и мы вошли. Я не совсем понимала, что ожидала найти, однако пыльный пустой пол лавки разочаровал основательно. Беглый осмотр дал мне понять, что в лавке когда-то торговали электротоварами. Каталоги холодильников и телевизоров валялись неопрятными грудами, а в немногочисленных картонных коробках все же лежали старые провода и средства подключения.

С пустых полок свисали фирменные ярлыки, сообщавшие об особых скидках на отдельные компьютеры.

Я поинтересовалась у агента по недвижимости о прежнем владельце, и он сообщил мне, что тот был британо-индийским джентльменом, ныне оставившим этот бизнес. Я спросила, не было ли у этого джентльмена делового партнера, но лишь вызвала отсутствующий, да к тому же еще и косой взгляд, в котором читалось сомнение в том, что я и впрямь неумудренная деловая женщина, подыскивающая для аренды свободную лавку. Я спросила, можно ли обследовать внутренние помещения. Утратив ко мне интерес, агент отпер располагавшуюся за стойкой конторку, а затем принялся тыкать в кнопки своего телефона да глазеть в окно.

Я открыла дверь в грязное помещение, такое же пыльное и пустое, как и лавка, только на полу лежали несколько лотков для входящих бумаг. В левом сверху лежала нераспечатанная почта: с десяток-полтора писем некоего Аллуна Карвера.

Весьма разочаровывающе. Прямо раз – и ответ. Не надо ничего выслеживать. Никаких тайн раскрывать. Просто человек, который работал в лавке, не распечатал свою почту и, должно быть, уехал до того, как прибыла последняя. Как она к нам попала, можно великолепно объяснить, но, кажется, меня толкало на приключение. Ребенок-детектив во мне сник, однако, пока мой скучающий сопровождающий указывал в небеса за окном расслабленными взмахами руки, монотонно бубня что-то в телефон, я тем не менее прихватила все конверты и сунула их в сумку.

Поскольку все мало-мальски ценное бывшие обитатели унесли с собой, мой поступок не выглядел большим преступлением. Будет что почитать позже у себя в комнате в клубе.

Докучливые сестрицы Уилкинсон [42]были в городе, так что не составило труда покинуть обеденный зал (заполненный в эти дни городскими женщинами с фальшивыми прямо обрезанными ногтями, предоставив им пронзительно верещать) и поужинать наверху.

Начав с конца, я брала из пачки в одиннадцать писем по одному снизу и распечатывала их. Здесь незачем затягивать. М-р Аллун Карвер явно числился среди гостей, приглашенных на Дедушкин летний прием. Вот оно, приглашение, или, как мне следует уточнить, три их, прямо внизу пачки. То были знакомые проложенные тканью конверты, изысканнейшие, вручную сделанные карточки с золотым обрезом, тисненый текст, напоминание о RSVP, ровнехонько к следующей среде, если повезет. Любопытнее всего было то, что все три были отправлены одним пакетом, всего через месяц после прошлогоднего празднества. М-ру Карверу и двум его таинственным спутникам предоставлялось полных одиннадцать месяцев на ответ, что выглядело не только чрезмерным, но и в высшей степени необычным, поскольку наши приглашения не отправлялись на почту до мая.

Остальные почтовые отправления были загадкой. Три фамилии. Коллум Дэйл, Олив Чэннинг, Ширли Фог. Я осмотрела штемпели. Все прибыли одно за другим с интервалом в месяц. Бумажка с тремя именами и напоминание, что оставалось десять месяцев, потом девять и так далее.

Только то, которое перехватила я, содержало карту со стрелками и, как теперь я поняла, примечание: «к среде». Это наверняка должно было относиться к самому событию.

Если подумать, то в последнем возвращенном письме что-то выдавало необычную безотлагательность, словно бы отправитель недоумевал, отчего не были подтверждены остальные.

Это позволяло предположить, что отправитель занимал различные сторожевые посты в этом высококлассном отеле, отправляя по почте регулярные напоминания, мало что предпринимая, если не считать подсчета оставшегося до даты времени. И только вот это последнее сообщение доносило заметное ощущение тревоги.

На деле, на поверку только на первом из них значилось «Сквайр-966», и можно только догадываться, что это должно означать номер почтового отделения поместья Босмэйн, иначе как бы добралось оно до нашего дома?

Значит, если я этого письма не отправляла, то отправить его мог только Дедушка.

Я сообразила, что мне хотелось испытать какое-то детективное наслаждение, и я по-детски расстроилась, что оно не выразилось в чем-либо ужасном и зловещем. Теперь предстояло самое томительное: мне попросту придется вернуться домой и спросить у Дедушки, что это значит.

Мне грезились цепочки улик, раскрытие тайн, а вот опять я – это я, одинокая внучка одинокого человека, мечтающая о приключении в затхлой спальне клуба джентльменов в Блумсбери, где разделить мне свои грезы не с кем. Ради острых ощущений вскрывать письма какого-то незнакомца и не получать ни одного самой.

На что я втайне надеялась? Наверное, что дорогой Дедушка был серийным убийцей или сатанистом? До чего же предсказуемо! Загубленные невинные души? Члены тайной секты приглашаются на обеды и торжества для исполнения ритуалов?