Чайна Мьевилль - Неприкаянные письма

– Папа считал. Он пытался полицию заинтересовать, чтоб французскую полицию привлечь, и всякое такое, но свидетельств никаких не было, вот они и отказались. Кончилось тем, что отец сам, за свой счет поехал во Францию. Не думаю, чтоб он обнаружил что-нибудь. В основном, он на машине все объезжал. Вождение, сидение за рулем – только это и успокаивало его разум. По крайней мере, на какое-то время.

Так о многом хотелось ее спросить. О ее отце и дневнике Аманды, о самой Аманде. Я заставляла себя хранить молчание. Понимала: заговори я слишком заинтересованно, слишком настойчиво, Селена, возможно, замкнется. Положит трубку телефона и никогда не заговорит со мной. Было важно, что контакт установлен. Теперь ей не покажется странным, если я снова свяжусь с ней. В тот момент я не могла придумать стоящую причину для этого, но чутье подсказывало: что-нибудь придумаю, будет время.

– Сочувствую вам, жаль вашего папу, – вновь сказала я. Думала, будет лучше сделать вид, будто я хочу закончить разговор.

– Спасибо. И еще раз спасибо, что переслали мне письмо. – Что-то в ее голосе выдавало: она словно ищет предлог продолжить разговор. Не знаю. Возможно, мне показалось.

– Не за что. Будьте здоровы.

– Прощайте.

Я подождала, пока на ее конце не раздался щелчок, потом положила трубку на рычаг.

Я разыскала Лион-на-Мер в Интернете. Небольшой живописный городок на нормандском побережье: песчаные пляжи, исторический замок, мощеные улицы, кафе на тротуарах. Не вполне типичная декорация для подросткового бунта. Каким бы ни рисовался сценарий (религиозный культ, серийный убийца, хитроумный дружок или подружка), вообразить его воплощение можно в Манчестере, никак не в сонном курортном городке вроде Лиона-на-Мер. Кто даст зверски убить себя на нормандском побережье, то есть если не обращать внимания на дешевые фильмы ужасов? Прежде всего, как Аманда вообще туда попала? Ей было семнадцать, так что вряд ли у нее имелся отдельный паспорт. Есть еще и вопрос денег. Если верить Раймонду Руану, у Аманды даже не было банковского счета.

В то время ходила такая версия, что Аманда «голосовала» на шоссе и попала в машину к убийце и насильнику Стивену Джимсону, прозванному Мясником-из-Парикмахерской из-за надписи на кузове его фургона: «Слесарные работы в парикмахерских». Джимсон занимался мелкими незаконными поставками, развозя упаковки с марихуаной, ворованные стерео и время от времени экзотических рептилий по всей Европе. Еще фургон служил ему передвижной площадкой для убийств. Джимсон был выходцем из Стокпорта, но у него были друзья в Уоррингтоне, и он частенько наведывался в те края. В ноябре 1994-го его арестовали за украденный паспорт, в ходе следствия выяснилось, что это лишь начало. В первые два месяца 1995 года интерес СМИ к делу Аманды Руан вновь подскочил, когда пошли пересуды и газеты гонялись за подтверждением известия, которое все они теперь считали неизбежным: Аманда стала последней жертвой Мясника.

Впрочем, такого известия не последовало. Стивен Джимсон упорно твердил, что никогда не говорил с Амандой, что и видеть-то толком ее никогда не видал, и не было никаких улик, чтоб доказать обратное. Мясник-из-Парикмахерской получил пожизненное заключение по трем обвинениям в убийстве и пяти – в сексуальном насилии с особой жестокостью, однако Аманда Руан по-прежнему не была найдена, и никто никак не мог сообразить, что с ней случилось.

Я искала в Интернете «Лион-на-Мер убийство», потом «Лион-на-Мер Руан», просмотрела множество статей, ничего, по сути, не найдя. В Лионе-на-Мер произошло убийство в 2009 году, мужчина из охотничьего ружья застрелил своего брата на автостоянке местного пивного ресторана: тем завершился их спор из-за собственности, что разгорался с перерывами в течение двадцати лет. Были и Руаны в Лоне-на-Мер, хотя ни один из них, похоже, не был связан с убийством на почве собственности. Беренис Руан была кем-то вроде государственной служащей. Марсель Руан занимался консультированием по компьютерам. Джинн Руан была независимым фотографом. На ее сайте имелась страничка с перечислением всех ее последних выставок, а также галерей фотографий, посвященных в основном, похоже, заброшенным зданиям и заброшенным строительным площадкам. На фото в разделе «О себе» видна была женщина, чья внешность поразила меня таким сходством с Амандой, что я едва не закрыла заставку по ошибке. Приглядевшись к изображению внимательнее, поняла, что была не права в этом отношении: у некой Джинн Руан имелось поверхностное сходство с Амандой, но только и всего – поверхностное, возможно, родственное сходство, но не более того.

Пожалела, что не попросила у Селены адрес ее электронной почты, чтоб можно было с ней связаться. Подумала, не будет ли фото французской женщины-фотографа достаточным поводом позвонить ей, и решила, что нет. Будь я разумной, так признала бы, что пора забыть обо всей этой истории.

Вместо этого я думала о несуществующей лечебнице Уолси, о многих сотнях подарочных альбомов, писем и открыток, от которых пришлось избавляться, когда ее закрыли. Вероятно, ящики писем, написанных бывшим пациентам или полученных от них. Ныне некоторые из них умерли, или выздоровели, или дёру дали, живя «в сообществе», или настолько далеко зашли в своих иллюзиях, что стали совершенно иными людьми. Ящики писем, что никогда не доставлялись или никогда не отправлял.

Я думала о мертвых письмах мертвецов, тысячах миниатюрных миров и бумажных замков, хранимых тайн, доверенных мечтаний и древних неприязней. Письмах, горящих на кострах и забытых на чердаках, отправленных на свалку или виновато хранимых в чемодане под кроватью, пока в конечном итоге не будут уничтожены равнодушным внуком, когда владелец чемодана тоже испустит дух.

В конце концов позвонила мне Селена:

– Понимаю, это должно звучать странно, но не могли бы мы встретиться?

Я выждала несколько секунд, прежде чем ответить, как, понимала, и должна была.

– Это еще зачем?

– Я поискала сведения о вас в Интернете, – сообщила Селена. – И нашла ту статью о вашем отце и о том, как он умер. Просто хотела сказать, что я понимаю вас. Понимаю, что значит потерять отца. Не вообще, я хочу сказать, а когда он не… когда он не тот, каким был.

Селена выглядела старше, чем на фотографиях. Я вовсе не хочу сказать, что она прибавила в возрасте – это мы все делаем. Я говорю о том, что она выглядит в согласии с собой (в согласии с ее собственным телом), на что фото миленьких девочек-школьниц даже не намекают.

Ее наряд – прилегающий брючный костюм с трикотажной кофточкой – в глаза не бросался, но подходил ей безупречно. Особенно потрясающим было кольцо с рубином у нее на пальце. Сейчас она совсем мало походила на Аманду, и все же во мне окрепло убеждение, что, сиди Аманда в данный момент напротив меня в кафе, она по-прежнему выглядела бы так же, как и на всех этих старых газетных фото: не накрашенной и слегка неряшливой, не совсем от мира сего, в котором принуждена обитать.