Миа Тавор - Созвездие Волка. Начало

Теткина физиономия побагровела. Она схватила меня за руку и потащила за собой к лестнице.

— Вы не имеете права, — упиралась я, но ее костлявая рука словно превратилась в камень. — Пустите, я должна позвонить. Я не хочу здесь больше оставаться.

— И кому же ты собралась звонить? — прошипела она, останавливаясь и испепеляя меня взглядом. — Если ты забыла, то твои родители мертвы. Никому больше нет до тебя дела.

Ее слова задели меня за живое, но я не сдавалась.

— Ошибаетесь! — закричала я. — Когда Роберт узнает, где я, он непременно приедет и заберет меня отсюда.

Разъяренная гримаса на ее лице сменилась ехидной улыбкой. Она отпустила меня и уперла руки в бока.

— Вопреки тому, что ты о себе возомнила, твое местонахождение не является государственной тайной, — ее глаза засверкали таким удовольствием, что у меня пробежал мороз по коже. — Если бы на свете был хоть один человек, которому ты нужна, то он мог бы обратиться в социальную службу и получить твой адрес или телефон. Поверь, я бы с удовольствием сплавила тебя с рук, но, к большому сожалению для меня, таких нет и никогда не было.

— Я хочу позвонить, — упорно прошептала я, отказываясь верить ее словам. «Нет, не может быть, это неправда», — отбивало мое сердце.

— Ты что глухая? Ты думаешь, твоему Роберту, или как его там, — она словно выплюнула его имя, — есть до тебя дело? Все, кого ты знала, общались с твоими родителями исключительно из-за их денег и влияния. А теперь, когда их нет, думаешь, хоть кто-то вспомнит об их никчемной дочери?

Мне показалось, что я падаю куда-то в темноту.

— Вот-вот, — удовлетворенно хмыкнула она при виде моего застывшего лица, — теперь до тебя наконец-то дойдет, что у тебя никого и ничего нет!

Она впихнула меня в комнату и громко захлопнула дверь, заперев ее на замок.

Опустившись на кровать, я подтянула колени и спрятала лицо в ладони. Мир вокруг меня рушился. Эта боль была такой сильной, что я почти ощутила ее физически, и сердцу вдруг стало тесно в груди от терзавшего его горя.

Роберт ни разу не появился в нашем доме после похорон. Неужели тетины слова оказались жестокой правдой, в которую я упорно отказывалась верить? Когда моих родителей не стало, то прежних знакомых как ветром сдуло. Никого не интересовала судьба оставшейся в одиночестве девочки. Никому не пришло в голову спросить, что с ней теперь будет.

Я вспомнила, как стояла там одна, окруженная одетыми в черное, чужими людьми, которые пришли на похороны. Большинство из них я видела в первый раз. Никто не обнял меня, никто не выразил сочувствие. Словно выполнив неприятную обязанность, они сухо выразили соболезнования и разошлись сразу после того, как все закончилось. Я же стояла еще долго, уперев взгляд в гробы из красного дерева и не обращая внимания на усиливающийся дождь, пока теплая рука священника не легла на мое плечо и не увела меня с кладбища. Сейчас леденящая пустота, которую я впервые испытала на похоронах, навалилась на меня с новой силой.

Я пролежала так до самой темноты, проигнорировав ужин.

— Будешь привередничать, вообще ничего не получишь, — недовольно поджала губы Марджи, забирая нетронутые тарелки.

Когда дверь за ней закрылась, я подошла к окну и растворила его настежь. В комнату со свистом ворвался холодный ветер. С трудом подавив инстинктивный порыв вернуться в глубину комнаты, я выглянула вниз. Черная промерзлая земля говорила о том, что приземление может оказаться смертельным. Но сейчас мне было все равно.

Уцепившись за карниз, я вылезла с окна и осторожно перебежала по старой толстой ветке прямо в объятия старого, разросшегося дерева. С легкостью соскользнув вниз, я протиснулась сквозь небольшую щель в старом заборе, обогнула густые ели и оказалась на опушке леса. Не оглядываясь, я быстро зашагала вперед, к темным стволам деревьев. Опавшие, сухие листья шелестели под ногами, а наверху желтая луна медленно ползла по черному небу, освещая мне путь.

Я не знала, куда бреду и сколько смогу продержаться без теплой одежды, но меня это больше не заботило. С исчезнувшей надеждой выбраться отсюда ушел и страх. Подальше от них. Подальше от этого места.

Таинственная ночная тишь леса неслышно обступала меня со всех сторон. Под ногами уверенно расползшийся во все стороны чернильный мрак по-хозяйски окутал землю. Чем дальше я шла, тем больше теснились черные стволы, создавая непроходимую чащу, и в некоторых местах мне приходилось с боем продираться через заросли. Я спотыкалась и падала, каждый раз рискуя подвернуть ногу. Но вставала и шла дальше, цепляясь за старые сучковатые стволы деревьев и местами попадающиеся мне молоденькие ели.

Через полчаса ходьбы я уже выдохлась, а руки были ободраны почти до крови. Сделав последнее усилие, я прорвалась через кусты и упала на открытое пространство, покрытое высохшей желтой травой. Сил совершенно не осталось. Лес как будто нарочно задерживал меня, не давая двигаться вперед.

Я повернулась на спину и попыталась отдышаться. Сколько я шла? Полчаса? Может чуть-чуть больше? Учитывая, что передвигаться в лесу было трудно, я вряд ли отдалилась на приличное расстояние, и тут меня смогут легко обнаружить. «Если, конечно, вообще кто-то примется меня искать», — уколола мысль. Я и вправду никому теперь не нужна. Мои родственники только вздохнут с облегчением, если я затеряюсь в этом темном, холодном лесу.

В голове живо возник образ, как к моему замерзшему на смерть телу крадутся стаи худых, голодных падальщиков; они осторожно принюхиваются и понимают, что опасности уже нет. Их голодные глаза сверкают все ближе и ближе, я почти ощутила на шее их смрадное, звериное дыхание. Завтра вся школа будет гудеть только о том, что меня разорвали на части.

Нет уж, отдохну и двинусь дальше. Еще рано останавливаться. Если и сдохнуть, то подальше от этого мерзкого городка. Пусть никто никогда не узнает, что со мной случилось.

Мое прерывистое дыхание паром струилось в воздухе, а промерзлая земля приятно холодила измученное тело.

Как же я устала.

Луна скрылась, и на небе выступили звезды. Здесь они выглядели совершенно по-другому — больше, ближе, ярче. Казалось, протяну руку и смогу дотронуться до них. Они мерцали и вздрагивали, словно пригоршня бриллиантов, случайно разлетевшихся по черному небу. Я попыталась найти знакомые созвездия, о которых в детстве рассказывал мне Роберт. Мысль о нем обожгла и тут же отступила. Наверно, я больше не в состоянии ничего чувствовать. Все чувства будто притупились, а внутри возникла постепенно разрастающаяся, черная пустота. Совсем как тогда, под непрекращающимся дождем на похоронах.

Только не снова. Я не смогу пережить это еще раз. Сначала я потеряла родителей, а теперь и того, кого считала единственным другом на земле. Только теперь эта потеря казалась еще более острой.