Клод Лалюмьер - Витпанк

Джеззер останавливается, разводит руки и кланяется, словно ему аплодирует невидимая публика. Он подпевает стереосистеме в своей машине:

— Мы-ы-ы чемпио-о-о-ны, мой дру-уу-уг!

Когда он оборачивается к дому, кончик его меча задевает за машину копов. Он останавливается, кидает на меня косой хитренький взгляд и произносит:

— А что, если?..

Он открывает заднюю дверцу и вновь выныривает из машины, держа в руке боевую винтовку с большим патрубком, проходящим вдоль основания ствола.

Он торжествующе смеется, кладет винтовку на капот машины и затыкает — чертовски почтительно — свой меч за пояс.

У винтовки три магазина, скрепленных вместе. Он вытаскивает первый из них и с удовлетворением убеждается, что он полон. Поставив его на место, взводит курок. Потом снова лезет в машину и достает оттуда нечто наподобие пояса тяжелоатлета с навешанными на него жестяными банками. Он отсоединяет одну из банок, засовывает ее в задний конец патрубка под стволом винтовки и перекидывает пояс через плечо.

Я вам честно скажу — вряд ли можно рассчитывать обойтись без членовредительства, пока правительство позволяет наемным полицейским носить оружие. Бизнес есть бизнес, надо же как-то покрывать издержки, поэтому самое легкое — это нанять людей, приносящих с собой собственный инструмент: неудачников-одиночек и фанатиков, согласных работать по две смены подряд за цену жестянки бобов в час, в надежде, что когда-нибудь им, может быть — только может быть — удастся пострелять реактивными гранатами (за которые они заплатили из своего кармана) в какого-нибудь взломщика или грабителя.

Окно главной спальни в доме Робертсов коротко вспыхивает оранжевым пламенем, затем стекло разлетается на миллионы красивых хрустальных осколков.

Занавески взметаются вслед за ними и принимаются хлопать на ветру. Лишь тогда поднимается шум — довольно громкий.

— Бросай оружие! Сейчас же! — орет один из болванов-полицейских откуда-то извне моего поля зрения. Джеззер поворачивает винтовку и отвечает ему очередью.

Он опустошает весь магазин. Пули со стуком и оглушительным воем отскакивают от каменной стены неподалеку.

Он заряжает еще одну гранату и палит в окно нижнего этажа в доме Уэйна.

Я впустил Иисуса в свое сердце; я молюсь, действительно молюсь, в первый раз с тех пор, как мама объяснила мне, что Иисус и Санта-Клаус — это два разных человека, о том, чтобы Мо, дети и их родители оказались где-нибудь снаружи.

А Фредди Меркьюри в машине все охорашивается — на этот раз слышится что-то насчет того, что он «только что убил человека, мама»…

Гомон становится все громче. Джеззер поднял на ноги весь поселок, и теперь со всех сторон доносятся крики и стенания.

Он заряжает новую гранату и палит куда-то вдоль газона. Я не могу увидеть, куда он попал, но взрыв раздается совсем неподалеку.

Слышится мучительный скрип и хрустящий удар чего-то тяжелого о землю.

Джеззер расправился со старым могучим дубом, гордостью Хинтон Ли.

Какое-то время ничего не происходит.

Потом мы видим, что некий находчивый член общины Сделал Хоть Что-Нибудь. Со стороны боковой дорожки появляется «трудяга» — домашний робот с радостно улыбающимся, доброжелательным, выражающим готовность помочь лицом, нарисованным спереди на верхней панели. Его руки, привыкшие держать насадку пылесоса и половую щетку, сжимают большой дробовик.

Его владелец, должно быть, использует пульт радиоуправления, но это ему мало помогает. Хорошо нацеленная граната из подствольника на винтовке Джеззера превращает Услужливого Генри в облако запчастей.

Радостное лицо «трудяги» хлопается на землю в нескольких футах от моего.

Как называлось это старое кино, где двое американцев под конец оказываются окруженными всей боливийской армией? Здесь что-то вроде этого: внезапно в трех концах газона обнаруживается несколько дюжин людей, стреляющих в Джеззера; к ним присоединяются все новые и новые.

Горстка мужчин, а также несколько женщин поднимаются в бой, как крепкие йомены в старину поднимались на защиту города. Они образуют отряд, вооруженный дробовиками, и личными пистолетами, и мелкокалиберными винтовками, и даже пневматическими ружьями. Они прячутся за стенами сада и другими прикрытиями, чтобы можно было палить в Джеззера сколько душе угодно.

До сих пор я беспокоился о Мо и Робертсовых домочадцах, теперь я также начинаю испытывать беспокойство и относительно самого себя. Небо надо мной пестрит от летящих снарядов, а я даже не могу хлопнуть ресницами, чтобы дать знак, что мне нужна помощь, не говоря уже о том, чтобы уползти в безопасное место. Полагаю, если кто-нибудь и заметил, что я здесь лежу, он счел меня мертвым.

Фредди Меркьюри заверяет нас, что он со своими приятелями покажет нам, где раки зимуют. [61]

В отряде местного ополчения Хинтон Ли нет хороших стрелков — большинство владельцев дробовиков используют их лишь изредка для стрельбы по тарелочкам, а те, у кого есть пистолеты, стреляют со слишком далекого расстояния.

Так что Джеззер продолжает красоваться у всех на виду и без помех выпускает в различных направлениях еще четыре гранаты.

Это лишь подзуживает его мучителей, заставляя их удвоить усилия.

Мелкокалиберные винтовки превращают его «Ладу» в груду металлолома.

Лишь когда Фредди наконец умолкает, Джеззер начинает осознавать, что находится во враждебной среде. Он отступает назад и исчезает за стеной, огораживающей сад Уэйна.

Пуля зарывается в землю передо мной. Затем другая. Потом еще одна, и могу поклясться, что она задевает кончик моего носа.

Я двигаюсь. Нашелся кто-то храбрый, кто тащит меня в более-менее безопасное место — в находящийся рядом сад.

— Ты в порядке? — произносит голос, который я люблю больше всего на свете. Лицо Мо появляется перед моим.

Я не могу ответить.

— О, боже! — говорит она, обращаясь к кому-то рядом с собой.

— Он, наверное, ранен! Где у тебя болит? Тебя, наверное, парализовало, любимый мой… О! Парализовало! Ага. Ну, значит, ничего страшного. Джеззер просто иммобилизировал его… Брайан, дорогой, мне придется оставить тебя здесь на минутку, нам надо вывести детей. Я вернусь к тебе буквально через несколько минут…

Кто-то с дальней стороны газона орет, предлагая Джеззеру сдаваться, прежде чем кто-нибудь серьезно пострадает.

Джеззер высовывается из кустов и выпускает еще одну гранату.

Он не торопится тут же нырнуть обратно в укрытие. Некоторое время он стоит на виду у всех, упершись прикладом винтовки в бедро и с презрением озирая собравшихся жителей.

Хотя он представляет собой легкую мишень, все прекращают стрелять. Может быть, он произвел на них впечатление, или они хотят сперва насладиться моментом, прежде чем пристрелить его, как бешеного пса. Я совершенно уверен, что для большинства из этих людей все происходящее — просто игра. Возможно, где-то в поселке и есть люди, которые действительно обеспокоены или напуганы — но тем, кто вышел сегодня вечером позабавиться, идея, что винтовки и гранаты могут изувечить или убить, явно не приходила в голову. Они видели слишком много фильмов, чтобы знать: хорошие парни всегда остаются в живых.