Энтони Берджесс - Сумасшедшее семя

— Да, сэр. На мой взгляд, люди имеют полное право обсуждать, для чего они в армии и что…

— Солдат, — устало сказал подполковник Уильямс, — не имеет права на взгляды. Это установлено, правильно или неправильно. Думаю, правильно, раз установлено.

— Но, сэр, — сказал Тристрам, — мы, безусловно, должны знать, в чем участвуем. Нам говорят, идет война. Некоторые люди, сэр, отказываются поверить. Я склонен с ними согласиться, сэр.

— Неужели? — холодно сказал полковник Уильямс. — Что ж, могу вас просветить, Фокс. Идут бои, значит, должна быть война. Может, это и не война в древнем смысле, только я бы сказал, в организованном смысле, в смысле действия армий, война и бои — синонимы.

— Но, сэр…

— Я ведь еще не закончил, Фокс, правда? Что касается двух вопросов, кто и почему, это — и вы должны меня выслушать беспрекословно — не дело солдат. Враг есть враг. Враги — люди, с которыми мы сражаемся. А решение, с какими конкретно людьми, мы должны предоставить нашим правителям. Это абсолютно не касается вас, меня, Частных Сыщиков или Трудяг-Ищеек. Ясно?

— Но, сэр…

— Почему мы сражаемся? Мы сражаемся потому, что мы солдаты. Весьма просто, правда? За что мы сражаемся? Снова просто. Мы сражаемся, защищая свою страну, а в более широком смысле весь Англоязычный Союз. От кого? Не наше дело. Где? Куда нас пошлют. Теперь, Фокс, я уверен, все совершенно ясно.

— Ну, сэр, я…

— Очень нехорошо с вашей стороны, Фокс, будоражить людей, заставляя их думать и задавать вопросы. — Он, что-то бубня, изучил лежавший перед ним лист. — Я так понимаю, Фокс, вы очень интересуетесь врагом, боями и прочим?

— Ну, сэр, на мой взгляд…

— Мы собираемся дать вам возможность для более тесных контактов. Хорошая мысль, Уиллоуби? Вы одобряете, старший сержант? Я освобождаю вас, Фокс, от обязанностей инструктора с 12.00 текущего дня. Вы будете переведены из квартирмейстерской роты в одну из стрелковых рот. Уиллоуби, по-моему, в роте Б не хватает взводного сержанта. Хорошо, Фокс. Это сильно пойдет вам на пользу, приятель.

— Но, сэр…

— Отдать честь! — заорал полковой старшина Бахус, бывший сержант полиции. — Кругом! Бегом марш!

Тристрам вышел — левой-правой-левой-правой-левой — взбешенный, полный страха.

— Лучше сейчас же докладывайся, — более братским тоном сказал старшина.

— Что он имел в виду, — спросил Тристрам, — под более тесным контактом? На что намекал?

— По-моему, он имел в виду то, что сказал, — сказал старшина. — По-моему, скоро кого-то отправят на марш. Некогда будет учиться азбуке, никаких парт не будет. Ладно, сержант. Можешь идти.

Не очень похожий на солдата Тристрам потопал в канцелярию роты Б, звеня и гремя сапогами по металлическому настилу. Придаточный остров В6 был небольшим рукотворным участком, стоял на якорях в Восточной Атлантике, изначально предназначенный для устройства преизбыточного населения; теперь там компактно расположилась бригада. Естественным миром казалось лишь яркое зимнее небо да кислое серое море за круговой оградой. Эта бесконечная двойная преграда побуждала с радостью уйти в себя, в пустую дисциплину, в ребяческую подготовку, в теплую духоту барачных помещений и ротной канцелярии. Тристрам вступил на территорию роты Б, доложился старшине роты — глупому нордическому гиганту с распущенным ртом, — а потом был допущен пред очи капитана Беренса, командира роты.

— Хорошо, — сказал капитан Беренс, жирный белый мужчина с очень черными усами и волосами. — Хоть какое-то подкрепление роте. Вам бы лучше пойти доложиться мистеру Доллимору, командиру вашего взвода.

Тристрам отдал честь, чуть не упал, выполняя поворот, и пошел. Лейтенанта Доллимора, дружелюбного молодого человека в идиотских очках, с розовыми угрями средней степени тяжести, он нашел за обучением взвода названию ружейных деталей. Ружья (Тристрам знал, в древних до-атомных войнах были ружья), организация, номенклатура, процедуры, вооружение в новой британской армии — все казалось заимствованным из старых книг, старых фильмов. Ружья, подумать только.

— Курок, — говорил мистер Доллимор. — Нет, простите, боек. Затвор, ударник… Капрал, это как называется?

— Спусковой крючок, сэр. — Приземистый, средних лет сержант с двумя нашивками вскинулся, весь внимание, готовый прийти на помощь, как в данный момент.

— Сержант Фокс прибыл, сэр.

Мистер Доллимор со сдержанным интересом взглянул на характерное козыряние Тристрама и ответил причудливым собственным вариантом — быстро махнул ребром ладони возле своих бровей.

— Хорошо, — сказал он. — Хорошо, хорошо. — Лицо его оживилось в приливе вялого облегчения. — Названия деталей, — сказал он. — Можете приступать.

Тристрам в замешательстве осмотрел взвод. Тридцать человек сидели на корточках в спальне казармы, ухмыляясь, зевая. Большинство ему было знакомо; большинство ходило к нему получать зачатки грамотности; большинство до сих пор не знало азбуки. Другими рядовыми и младшими чипами этой армии были завербованные убийцы, уличные мальчишки, сексуальные извращенцы, сутенеры, идиоты. И все же в названиях ружейных деталей они все демонстрировали неплохие способности.

— Очень хорошо, сэр, — сказал Тристрам и схитрил: — Капрал!

— Сержант?

— Можете продолжать. — И пошел рядом с мистером Доллимором, направлявшимся в сторону своей столовой. — Что вы в действительности с ними делаете, сэр?

— Что делаем? Ну, не так уж много тут можно сделать, правда? — Мистер Доллимор подозрительно открыл рот на Тристрама. — Я хочу сказать, предписано лишь научить их из ружей стрелять, правда? О, и, конечно, по мере возможности держать себя в чистоте.

— Что происходит, сэр? — как-то резко спросил Тристрам.

— Что вы хотите сказать, — происходит? Происходит лишь то, что я вам говорю. — Они с металлическим грохотом, с искрами топали по открытой зимней палубе в Атлантике, по голому, изготовленному людьми острову.

— Я хотел сказать, — несколько терпеливее сказал Тристрам, — вы что-нибудь слышали о нашем вступлении в действия?

— В действия? Против кого? — Мистер Доллимор перестал топать, чтоб лучше приглядеться к Тристраму.

— Против врага.

— А, понятно. — Тон мистера Доллимора подразумевал наличие массы прочего, кроме врага, против чего можно вступить в действия. Тристрама целиком обуяло ужасное ощущение, что мистера Доллимора надо считать безвозвратно пропащим; а раз он безвозвратно пропащий, значит, взводный сержант его тоже. И тут, ровно в полдень, из громкоговорителей прошипело скрежещущее сообщение, синтетический горн протрубил благовестие, а мистер Доллимор сказал:

— Я просто не думал об этом. Я действительно думал, что это и есть какие-то действия. Думал, мы как бы что-то охраняем.