Макс Мах - В полусне

«А ведь это всего лишь разожженный камин!»

Герт помнил. В Си Джер они с Иокимом прискакали ближе к ночи. Стояла необычно холодная для тех мест зима. Суровая и голодная… Но на то и война. В ставке Герт застал всех троих. Вот они на фреске. Князь Ги Торах Гарраган сидит, откинувшись в кресле. Он правящий монарх и предводитель армии. А еще он герой, который погибнет в сражении буквально через несколько дней после этой встречи. И зритель, даже если он не искушен в истории, видит перед собой поистине благородного человека. Рыцаря без страха и упрека, каким Ги, разумеется, никогда не был, хотя и отличался невероятной храбростью и известной долей вполне рыцарственного безрассудства. Художников, однако, правда жизни обычно не привлекает. Они заняты другим — творят новую реальность. И в этой реальности Герт и Ги — антиподы, и не важно, что, на самом деле, их связывали узы самой искренней дружбы. Ги — герой, а Герт — злодей. Они и формируют композицию, визуально и, конечно же, эмоционально.

«Отличный художник, ничего не скажешь!» — Герт не знал, кто бы это мог быть, но подозревал, что имя громкое. Однако к самой фреске и к истории, которую она иллюстрировала, прямого отношения это не имело.

«Правда искусства и правда жизни, две стороны одной медали!»

Герт все смотрел на фреску и не мог отвести взгляд.

Итак, он и Ги Торах находятся в центре композиции, а маршал де Бройх и Калвин Ланцан — командующие полками правой и левой руки — на периферии. Они стоят рядом и, словно бы, прозревают ужасающие картины будущего.

— Аж, мурашки по спине! — Бебиа наклонилась к самому уху Герта, и он не только слышал ее шепот, но и чувствовал на щеке жаркое дыхание женщины, ощущал аромат духов и терпкий запах желания. — Мурашки, Карл! Ты знаешь, что там случилось?

О да! Он знал даже то, что не изображенный на картине Иоким ер Марн стоит за портьерой справа…

— А ты? — вопросом на вопрос ответил Герт.

— Какая-то война… Кажется… — вздохнула Бебиа, отстраняясь. Ее зеленые глаза сияли.

«Какая-то война… Кажется! Ад и преисподняя!»

Эта женщина жила в наивном неведении того, как, на самом деле, страшен мир!

«И, слава богам, что так! — решил Герт через мгновение. — Зачем ей все эти ужасы? И все-таки, она сказала, какая-то война!»

Но это была отнюдь не обычная война…

Как всегда все упиралось в политику. Однако разумные люди никогда не забывают, что не все в жизни сводится к политике…

Империя Вернов возникла всего лет двести назад. Ничтожный срок для формирования институтов власти и внутренней связности государства, однако, в том-то и дело, что юные империи не могут остановиться, чтобы переварить добычу. В этом они похожи на обезумевших хищников, утоляющих не голод, а страсть охотника. И они воюют. Без конца воюют, расширяясь до тех пор, пока могут. Экспансия Вернов, в этом смысле, являлась классическим примером того, что инерцию завоеваний крайне трудно погасить. Тем не менее, люди не боги, даже самые властные из них. Когда-нибудь они достигают предела своих возможностей. Случай, промысел богов или мужество людей способны бросить вызов даже безграничному могуществу. Так случилось и с Вернами. Экспансия на восток вдоль океанского побережья захлебнулась после захвата Фряжского княжества. Перейти хребет Дракона оказалось не во власти императоров. Здесь действовали древние силы, бороться с которыми империя была не готова, и легионы повернули на юг.

А на юге лежали земли, принадлежавшие Сапфировой короне. Княжество Чеан закрывало Вернам дорогу на запад к богатейшим городам Ливо, Решта и Кхора, но оно и само по себе могло стать превосходным бриллиантом в короне Вернов. Однако у чеанцев на этот счет были свои планы. Становиться частью чужой империи они не желали, и тогда, вспыхнула война, которую позже назвали «Войной Городов». Все это происходило почти сто лет назад, и к Бдению в Си Джере прямого отношения не имело. Однако чтобы понять ту войну, в которой участвовали Ги Торах, Калвин Ланцан и Герт де Бройх, следовало прежде узнать предысторию событий…

— Мой учитель рассказывал, что в «Войну Городов» империя и княжество воевали так долго и с таким упорством, что полностью истощили свои силы, — Герт вполне сносно изображал из себя образованного дворянина из Решта, так что небольшой экскурс в историю его не затруднил. К тому же мало кому из профессоров приходилось читать свои лекции в постели, имея в качестве аудитории обнаженную красавицу, успевшую, впрочем, утолить свою первую страсть, и потому готовую «немного поучиться»…

…Пир закончился далеко за полночь, но едва Герт добрался до своей комнаты, разделся и лег в постель, дверь, которую он предусмотрительно не запер, скрипнула, и в отведенные ему покои скользнула смутная тень. Впрочем, тенью Бебиа оставалась недолго. Единственная свеча, горевшая в изголовье, может быть, и была не в силах рассеять мрак по всей комнате, но уж осветить кровать могла вполне.

Женщина, скрывающаяся под темным плащом с низко опущенным на лицо капюшоном, приблизилась и встала рядом с Гертом.

— Ведь вы не спите, нет?

— Жду вас! — усмехнулся он, чувствуя обычное возбуждение. Все происходило, как и должно было быть. Женщина и мужчина. Ночь, желание, набирающая силу страсть.

— Вот она я! — Со смешком выдохнула женщина и одним плавным движением освободилась от плаща. Излишне говорить, что никакой другой одежды под плащом не оказалось.

Еще мгновение или два она стояла в неподвижности, позволяя Герту рассмотреть все, что искал его жадный взгляд, и вдруг прыгнула. Герт успел уже заметить, что Бебиа хорошая наездница, и что двигается она очень красиво. Но такого броска он от нее не ожидал. Длинные ноги чуть согнулись в коленях, словно женщина собиралась лечь рядом с Гертом, но в следующее мгновение она уже взмыла в воздух. Прыжок вышел поразительный. Не только сильный и изящный, но и рассчитан оказался замечательно. Герт едва успел увидеть и оценить мастерство женщины, а она уже сидела на нем верхом и, плавно двигая бедрами, играла своим лоном и его естеством.

— Что скажете?

— Ничего! — Он притянул ее за руки к себе и поцеловал в губы.

Бебиа не страдала худобой, — не толстушка, но, что называется, женщина в теле, — и губы у нее были полные. Герт почувствовал приятную тяжесть лежащей на нем женщины, ощутил жар ее тела, запах, вкус губ… И вдруг ему показалось…

«Срань господня!» — на мгновение ему удалось вырваться из наваждения, но, на самом деле, безумие уже овладело им.

— А вы, кавалер? — прошептал Зандер, с трудом переводя дыхание после долгого поцелуя. — Вы хоть знаете, куда?

— Даже и не знаю, что сказать!

— Тогда, молчите! — улыбнулся Зандер, снова садясь на Герта верхом и запуская руку под себя. — Я все сделаю сам!