Джек Лондон - Сила сильных

Лок зевнул и передвинулся в дупле под верхушкой дерева, чтобы не видеть ни этих людей, ни их стойбище, обозначенное теперь лишь отраженными проблесками костра, играющими на древесных листах. Он поднял голову и посмотрел на Фа, приглашая ее прислониться к нему и выспаться, но она не обратила внимания на его призыв. Он видел ее лицо и глаза, которые зорко смотрели сквозь вьюнок, широко распахнутые, немигающие. Она была так сосредоточена, что, даже когда он коснулся ее ноги, не шелохнулась и все смотрела. Он увидел, что рот ее раскрылся, дыхание стало прерывистым. Она с такой силой сжала трухлявый сук, что дерево захрустело и рассыпалось в ее ладони. Несмотря на все утомление, это вызвало у Лока удивление, а потом испуг. Он увидел внутри себя, как один из новых людей взбирается на дерево, вздрогнул и принялся раздвигать вьюнок. Фа кинула быстрый взгляд в сторону, и лицо у нее было как у спящего, которого мучают ночные кошмары. Она сжала руку Лока и заставила его опуститься ниже. Там она обняла его плечи и спрятала лицо у него на груди. Лок обнял ее одной рукой, и при этом объятии Лок-внешний почувствовал, как по телу растекается радостное тепло. Но Фа ощущала совсем другие чувства. Она снова стала на колени, привлекла Лока к себе, положила его голову на свою грудь, а сама все смотрела вниз сквозь листву, и сердце ее тревожно колотилось где-то у самой его щеки. Он хотел посмотреть, что ее так сильно испугало, но когда он попытался освободиться, она так сильно прижала его к себе, что он видел лишь ее тяжелую челюсть и глаза, широко открытые, открытые всегда, смотрящие сосредоточенно.

Летучая стая вернулась в него, а тело Фа было таким теплым. Лок смирился, зная, что Фа его поднимет, когда новые люди заснут, и они сумеют убежать вместе с детьми. Он прижался к ней теснее, обнял ее обеими руками, передвинул голову ближе к громкому сердцу, а руки Фа крепко держали его, и стая, которая теперь снова кружила, плавно перешла в далекий мир сна, наступившего от тяжелой усталости.

Он очнулся, стараясь вырваться из рук, которые прижимали его книзу, чьи-то локти давили на его плечи, а ладонь гладила по лицу. Он заговорил, забормотал бессвязно под пальцами, почти готовый их укусить, охваченный уже знакомым, но все-таки таким новым для него, страхом. Лицо Фа было совсем близко, она удерживала его, не давая вырваться, а он бил кулаками по листве и влажному, трухлявому дереву.

— Молчи!

Она произнесла это почти в полный голос, сказала так просто, обыденно, точно новых людей рядом уже давно не было. Он успокоился, совсем проснулся и увидел, как на густой листве прыгает и переливается лунный свет, блики его кое-где прорезают окружающую темноту и постоянно порхают из стороны в сторону. Небо над деревом было усыпано звездами, но они казались совсем маленькими и едва горели по сравнению с ярким костром. Пот обильно покрывал лицо Фа, и ее мохнатое тело, Лок это ощущал, тоже было в поту. Придя в себя, он тут же услышал и новых людей, которые шумели, как большая волчья стая. Они вопили, хохотали, пели, голосили на своем щебечущем языке, а огонь в костре буйно кидался вместе с ними в разные стороны. Лок повернулся и раздвинул рукой листья, чтобы увидеть, что творится внизу.

Вся прогалина была залита огненным светом. Новые люди вытащили на берег гигантские стволы, которые переправил через реку Хвощ, и укрепили их наклонно вокруг костра, так что верхними концами они подпирали друг друга. Костер не давал ни жара, ни покоя — он был ужасен, как водопад, как большой разъяренный кот. Лок увидел то дерево, которое убило Мала, его присоединили к общей куче, и твердые, напоминавшие уши, грибы, казалось, были раскалены добела. Из дымного шатра прорывались языки пламени, они были красные, и желтые, и белые, а вокруг рассыпались, тут же пропадая, маленькие искорки.

Да и сами новые люди напоминали огонь, они стали, как он, желтыми и белыми, потому что скинули свои меховые шкуры и остались нагими, лишь полосы кожи окутывали их чресла. Они скакали во все стороны, и волосы их распались и растрепались, так что трудно было различить женщин и мужчин. Сытая женщина опиралась на одно из долбленых бревен, обняв себя обеими руками, голая по пояс, тело у нее было белое с желтым отливом. Голову она откинула, шею изогнула, рот был широко раскрыт, она хохотала, а ее спутанные волосы рассыпались по дну долбленого бревна. Туами опустился на землю рядом с ней, прижимаясь лицом к ее левой руке; при этом он шевелился, не просто раскачиваясь то взад, то вперед, как пламя костра, нет, он двигался вверх, скользя губами, перебирая пальцами, поднимаясь все выше, словно глотал ее тело, и медленно приближался к нагому плечу. Старик свалился в другое полое бревно, и ноги его были перекинуты через боковины. В руке он держал овальный камень, ежеминутно поднося его ко рту, а в паузах пел. Остальные мужчины и женщины беспорядочно разместились на прогалине. У них в руках были такие же овальные камни, и теперь Лок понял, что новые люди пьют из них. Он уловил острый запах питья. Это питье было вкуснее и крепче прежнего, оно было могучим, как огонь и водопад. Это была пчелиная вода, от нее несло медом, и воском, и прелью, она сразу и влекла, и отталкивала, страшила и возбуждала, как и сами новые люди. У костра лежало еще много таких камней с дырками наверху, и самый сильный запах шел как раз от них. Лок увидел, что люди, когда у них кончалось питье, подходили к этим камням, поднимали их и пили снова. Девочка Танакиль лежала, откинувшись навзничь перед одной из пещер, точно мертвая. Тут же мужчина и женщина дрались и целовались, гортанно вскрикивая, а другой мужчина безостановочно ползал вокруг костра, точно бабочка с опаленными крыльями. Он все ползал и ползал на карачках, но остальные даже не смотрели на него и только громче галдели.

Туами уже прикасался к шее полной женщины. Он тащил ее к себе, она хохотала и мотала головой, а руками сжимала его плечи. Старик распевал, люди дрались, мужчина все кружил на четвереньках возле костра, Туами тянулся к сытой женщине, а прогалина носилась взад-вперед и из конца в конец.

Света стало столько, что Лок ясно видел Фа. Глаза его утомились от постоянного мелькания, так как он пытался ничего не упустить, и теперь он, повернувшись, стал смотреть на нее. Тут, на далеком расстоянии от костра, лицо ее было совсем спокойным. Глаза смотрели сосредоточенно, они словно ни разу не моргнули и не глянули в сторону с тех пор, как она разбудила его. Картины в голове Лока сменяли одна другую, мечущиеся, как пламя костра. Они не несли никакого содержания и вдруг стремительно закружились, так что голова его, казалось, сейчас разорвется. Он искал слова, которые можно было бы сказать, но язык не слушался его, наконец он все-таки с трудом проговорил: