Сьюзен Янг - Лекарство (ЛП)

Внутри себя я кричу: «Спасибо, что разрушили мою жизнь!» и едва сдерживаюсь, когда шепчу: «Спасибо, что спасли меня».

* * *

Закончив этот сердечный разговор, сестра Келл помогает мне одеться. Когда я переодеваюсь в чистую желтую пижаму и мохнатые тапочки, она вызывает обработчика. Это — тот самый, кого я видела вчера вечером, и я чуть-чуть перестаю волноваться, даже хотя и не вполне понимаю, почему. Он должен быть таким же монстром, как и остальные.

— Аса, — сестра Келл говорит ему, когда он придвигает ко мне каталку. — Ты не мог бы отвезти Слоан к доктору Беккету? Он ее ждет.

Обработчик не отвечает, но протягивает мне руку, помогая забраться в кресло — эта необычная вежливость вбивает меня с толку.

— Скоро все будет хорошо, — ласково говорит сестра Келл, привязывая к креслу мои запястья. Она отходит в сторону, но я не успеваю ответить — Аса выкатывает меня из палаты.

И снова обработчик катит меня по коридорам, как и прошлым вечером, но на этот раз мы идем медленнее. Он никуда не торопится. Некоторые из пациентов ходят сами по себе, но Лейси среди них нет. Я ищу ее, мне отчаянно хочется знать, что сталось с ней — что осталось от нее — хотя и ужасно страшно.

— Я хочу кое-что показать тебе, — тихо говорит Аса и нажимает кнопку, которая открывает двойные двери — те, что не ведут в отделение для пациентов. Я смотрю на него через плечо, пытаюсь понять, опчему он привез меня сюда тайком. Он напоминает мне о Риэлме, так что я не спорю. Мы идем по тихому коридору, со стенами пыльного серого цвета.

— Есть шанс, что это выход? — спрашиваю я, пытаясь прогнать тяжесть в груди. Аса смотрит прямо вперед, не глядя на меня.

— Не совсем.

Сердце у меня опускается, и я снова смотрю вперед. Мое спокойствие начинает улетучиваться, его сменяет тревога. Когда мы подходим к еще одним дверям, Аса идет медленнее.

— Вот где их держат, — шепчет он.

— Кого — их?

Очевидно, что это больничное отделение используют нерегулярно. Тут тихо, как в гробнице, и слегка пахнет мочой. Страх вот-вот овладеет мной, и я натягиваю ремно — сначала слабо, но потом все с большей силой. Я не знаю, куда он везет меня. Не знаю, что происходит!

И вдруг мы останавливаемся. Мы находимся в большом помещении, похожем на комнату отдыха — но вместо столов с развлечениями и играми в карты я вижу несколько инвалидных кресел и людей в серых одеждах. Они все смотрят в окно, а кто-то — на черно-белую картину на стене. У некоторых под глазом приклеен белый пластырь.

— Что происходит? — спрашиваю я, заикаясь.

— Доктора обнаружили, что сразу же после операции яркие цвета раздражают их, — шепчет Аса. — Как и шум. Они держат их в изоляциии, пока их ум слегка не окрепнет.

Я так и подпрыгиваю на стуле, и ремни так сильно впиваются в кожу, что я морщусь от боли.

— Ты хочешь сказать, что всем этим людям сделали лоюотомию?

Аса кивает и смотрит на меня.

— Именно это я и хочу сказать, Слоан. Именно это и делают в этой больнице. Ты — одна из неизлечимых. Это случится и с тобой.

У меня земля начинает уходить из-под ног. Я снова окидываю взглядом помещение, пытаясь понять. Хотя угроза лоботомии всегда маячила поблизости, я не думала, что это так реально. Никогда не представляла ее такой. И не думаю, что верила, что это может и со мной случиться.

— Но я же сотрудничаю, — говорю я слабым голосом, — я же рассказываю им…

— Они получают от тебя ту информацию, которая им необходима, а потом ты все равно окажешься здесь. Как и все остальные.

Я моргаю, чувствую, как слезинка стекает с щеки, капает на ногу. Я в ужасе, в шоке, мне больно от того, что Аса показал мне. Я не знаю, что так делать. И мне так страшно, что я даже думать не могу.

— У тебя есть неделя, — говорит Аса, — до того, как они привезут тебя сюда. Чем дольше ты сможешь придерживать информацию, тем больше времени ты купишь для себя. Я просто хотел, чтобы ты знала, что стоит на кону, Слоан.

Неделя. Жить мне осталось неделю. Как можно осознать это и не скатиться в совершенное безумие? И что он хочет, чтобы я сделала? Я просто не смогу выбраться отсюда. Это как будто еще одна форма пытки.

— Зачем ты привез меня сюда? — шепчу я, глядя на затылки, на опущенные плечи, на пустые души.

— Тут есть кое-кто, кого, я думал, ты захочешь увидеть.

Джеймс. Я подскакиваю в кресле, ищу его глазами, но мне в кожу ту же впиваются ремни. Пожалуйста, нет. Пожалуйста.

Аса наклоняется ко мне — его щека совсем рядом с моей — и показывает на один из стульев в другом конце помещения. Судя по профилю человека, я вижу, что это старик, и не могу сдержать вздох облегчения, потому что это не Джеймс. Обработчик отворачивается, а его щетина колет меня.

— Они подавили восстание, — шепчет он. — Но Джеймс и Майкл Риэлм бежали, и теперь вся надежда на то, чтобы покончить с Программой, находится в твоих руках и руках твоих друзей. Я просто хотел, чтобы ты знала, как мало вам времени осталось, чтобы придумать, как это сделать.

Джеймс в порядке. О, Боже, Джеймс бежал. Но мое облегчение тут же сменяется ужасом — я смотрю на того человека на стуле. И узнаю его.

— Артур? — зову я его, а голос у меня садится от страха.

Аса встает и толкает мое кресло ближе к нему. Не веря своим глазам, я смотрю на него, на его седую бороду, морщинистую кожу. Под глазом у него пластырь, а по щеке, по седой щетине, на грудь стекает тонкая струйка слюны.

Я плачу.

— Артур? — снова зову я его и надеюсь, что он выйдет из этого состояния, посмотрит на меня. Но он не реагирует. Он смотрит в никуда и ничего не видит. Ничего не понимает. Артур Притчард мертв, в его тело осталось тут, чтобы сгнить.

— Простите, что не верила вам, — плачу я. — Мне жаль, что они сделали это с вами.

Я вытягиваю пальцы, как будто могу дотянуться до него, но Аса откатывает кресло.

— Нам нужно идти, — мрачно говорит он. Пока мы идем к двери, я не отрываю гляз от Артура, и мне жаль, что тогда я не повела себя по-другому. Теперь-то на что мне надеяться? На что мне надеяться, если в Программе подвергли лоботомии своего создателя?

Глава 3

Аса молча закатывает мое кресло в офис доктора Беккетта, ставит его в центр и уходит, оставив меня одну. Я вся трясусь — у меня перед глазами до сих пор стоит бессмысленное выражение лица Артура Притчарда. Для нас он больше ничего не значит. От него ничего не осталось. Через неделю, если только я не придумаю, что делать, это случится и со мной.

А с Лейси тоже так было? Была ли она похожа на Артура? Так же пуста? Я чувствую, что вот-вот заплачу, но, всхлипнув, моргаю, стараясь прогнать слезы. Руки у меня все еще связаны, так что я не смогу вытереть лицо до прихода доктора Беккетта. Мне нужен план. И нужен быстро.