Юрий Фатнев - Ладья Харона

Море вспахали военные корабли. Гоморрийский флот направлялся к берегам Содомии.

Диктатор Дззы летел над Питером… Золотая капля в изумрудном небе, начинающем наливаться ночной синью, — он представлялся себе мощной машиной, хотя был всего–навсего человеком–насекомым, раскинувшим прозрачные крылья над спящей столицей. Широкую грудь крест–накрест стягивали белая и голубая ленты, усыпанные звездами: монарх обожал побрякушки, свидетельствующие о популярности среди сильных мира сего. Впрочем, не будем забегать вперед. Заговорился с вами, а диктатор уже где… Не разглядеть его в облачке. Но вот мы снова поравнялись с ним. Он словно почуял нас и повернул лицо. Не совсем точно я выразился. Лицо — не то слово. Оно обезличивает его харю, морду с вислыми ляжками щек, мясистыми, вечно жующими губами, скошенным раздвоенным носом, жесткими антеннами усов. Но самое замечательное — брови. Они похожи на двух драных кошек, горбящих спину. Они намертво сцепились бы, если бы не нос. Без сомнения, выцарапали бы друг дружке глаза, опять же, не обычные глаза, а — плошки, зенки, буркалы… Что угодно — только не глаза! Еще стоит упомянуть мохнатые лапки, сжимающие подзорную трубу. Выпуклый животик, говорящий о грехе чревоугодия. Короткие ножки в тяжелых желтых ботфортах с малиновыми отворотами. О крыльях мы уже имеем представление. Стала отчетливей видна сложная система сухожилий — снизу ударил прожектор. Дззы недовольно буркнул, и бесцеремонный луч сконфуженно погас, но диктатор успел заметить: прожектор бил со стороны Иудиных казарм, как их называли в народе. Там размещались особые части, сформированные из отчаянных смельчаков, проявляющих чудеса храбрости при разгоне демонстраций женщин и детей. Диктатор сам заботился о их вооружении. Нужно будет — на роддома и детсады обрушатся ракеты! Он не остановится ни перед чем, чтобы защитить демократию… Но все же следует наказать виновного, посмевшего ослепить его во время триумфального полета.

Да, Содом отныне подчиняется его воле!

Вот он, царственный град, распростерся под ним, как покорная наложница! И диктатор Дззы мысленно насиловал ее. Да! Да! Пока мысленно. Но завтра…

А пока победитель любовался наложницей, стыдливо кутающейся в туман, в дым костров.

Мысленно он уже обшаривал все дворцы, лачуги, притоны. Стягивал одеяла со спящих, ворочал, щупал, лелеял, насиловал видения, не дожидаясь, когда они станут явью.

В уродливом теле разливалась горячая благодарность жизни, позволившей одолеть всех врагов и жить так, как ему вздумается.

Несчастный Питер копошился под ним в свете факелов. По его приказу содомляне срочно свергали бессчетные статуи Первого вождя, пережившие правление генсека Порчи.

В сырых подвалах не смыкали глаз камнесечцы, скульпторы, трудясь над бессчетными изваяниями диктатора Дззы.

И он в зените славы внезапно вспомнил о ничтожестве, посмевшем бросить ему вызов. Подумать только — среди миллионов содомлян, приветствовавших приход его к власти, нашелся один жалкий человечишка… Как его фамилия? Да, да, некто Замышляев, всю жизнь копивший злобу против законной власти и выплеснувший ее накануне его избрания. Опоздал? Как бы не так… Письмо взорвалось подобно бомбе на Совете цезарей! Он видел своих коллег насквозь. Многие рвались к власти. Но только один завладел письмом пасквилянта! Беспринципный Стас, потрясая конвертом, назвал его гласом народа. Мало того, сделал вообще безответственное заявление, воскликнув с пафосом: «Диктатура не пройдет!» Благодарю за подсказку… Диктатура не пройдет? Пройдет демократия. Какая разница? И только поэтому диктатор Дззы летел сегодня над Содомом. На почтительном расстоянии висели над градом вертолеты с охраной. Небо угрожающе гудело, повторяя зловещее имя: «Дз–з–з-ы… Дз–з–з-ы … Дз–з–з-ы…» Это всего лишь новый псевдоним Зиновия Поца. Не мытьем, так катаньем…

Миллионы дел ждали его внимания. Он замыслил великие реформы, которые окончательно выкорчуют из закостенелого сознания содомлян культ мягкотелого демократа Порчи. Совет цезарей упразднит — зачем ему стойкие пердуны? Надо заботиться об экологии… Беспринципного Стаса пошлет на… пенсию. Кое–кого надо оставить, чтобы сваливать на них медлительность реформ. Придется применить самые жесткие меры ко всякого рода замышляевым. Пасквилянт явно нуждается в услугах ИВИ… Но Запад! Запад! Опять поднимает хай: «Писателя в психушку…» И все–таки Содомия должна остаться Содомией!

После нескольких обращений в газеты Замышляев получил ответ из демократической «Гадюки»: ему предлагали явиться к психиатру по месту жительства. Конечно же, он не явился, считая себя в здравом уме, а отправителей письма — чокнутыми. Всему миру известно — власть в Содомии чокнутая, и вообще пора переименовать ее в Дебиллию. Разумеется, он был прав: в Содомии все государственные служащие страдали слабоумием, иначе бы их не приняли на службу. Это была традиция, уходящая корнями глубоко в фольклор. Кто становился в сказках царем? Любимец народа. Дурак…

Замышляев замахивался на фольклор.

За ним приехали. Пятеро. Три уголовника–медика и потасканная баба. В белых халатах. В Содомии преступники предпочитали такую униформу… В машине дожидался молчаливый шофер. Есть такие молчуны при всяком грязном деле. Они не встревают. Их дело маленькое. А ведь у каждого под рукой — стальная штуковина, которой заводится мотор. Но этих молчаливых людей невозможно завести. Незаменимые люди при таких режимах… И не от трусости такие. А оттого, что молчаливо согласились на роль нерассуждающих деталей государственной машины. Рассуждать — это все–таки действовать, чем–то рисковать, нести за что–то ответственность. Дальше в лес — больше дров. Вот они и застыли, добровольные паралитики на ранней стадии, когда мысль еще не возникла или ее еще можно задавить. Вообще–то вожди Содомии только об этом и мечтали — парализовать мозг содомлян! Но сразу весь народ не охватить, значит, нужно выбрать наиболее опасный слой. Начинать с него. В основном ИВИ занимался интеллигенцией. Во–первых, за нее народ не вступится. Народ ненавидит умников. Во–вторых, это самые наивные и беззащитные люди в Содомии. Они из кожи вон лезли, чтобы заявить миру о своей исключительности, т. е. сами подсказывали, кого из них следует брать в первую очередь. Замышляев — один из самых горластых. Чудак. Ну чего надрываешься? И так давно обратили внимание. Каждую строчку прочитываем. Каждое слово записываем. В каждом доме, где поселяешься, твоими соседями оказываются сотрудники ИВИ. И рок–музыку крутим специально для тебя, чтобы на стену полез. Вот тогда и появится возможность арестовать тебя законно, как сумасшедшего. Голубчик! Не одна сотня людей тобой занимается. Во как ценим. А ты еще капризничаешь. Пишешь жалобы…