Александр Чернобук - Ангел Украины

— Прошла любовь, завяли помидоры! — конкретизировал Кушнерук. — Такие они непостоянные… как бы мужчины в возрасте.

— Точно так, — подтвердила Закревская. — Для того, чтобы не мучить себя и не травмировать своего возлюбленного разрывом отношений, народный избранник определил для себя такой смелый и благородный выход — решил свести счеты с жизнью.

— Так просто? — удивилась я. — Не поменять мальчика на более молоденького, что в их среде естественно, а сразу за пистолет?

— Мотив тот еще. Мне тоже понравился, — оскалился Борюся. — Любовь, морковь. Ах, ах! Не могу без тонких чувств и толстых обстоятельств на этом свете прожить! Мир вокруг меня без всего этого утратил смысл. Ох, ох! И это все пишет жучара, который полтора десятка лет тупо и целенаправленно откачивал деньги из бюджета страны себе в карман. Причем, исполнял он это шлангом, диаметр которого существенно выше среднего.

— Изложено именно так. Несчастная любовь. Ахи-охи присутствуют на всех семнадцати страницах посмертной записки, — подтвердила Рая. — Почерк депутата. Экспертиза подтвердила. Судя по всему, Закарпатько уединился в сауне и, написав это любовное послание, разрядил себе в голову всю обойму. С его лицом, понятно, возникли определенные изменения. Так что опознание пришлось проводить…

— А какая марка пистолета? — в который раз перебила я Закревскую. Решила исправиться. — Извини, Раечка.

— Ничего, Маша. — Только и успела ответить она.

— ПМ. Пистолет принадлежит депутату. Разрешение, конечно, имеется. — Опередил ее капитан.

— Значит, патронов было не больше семи, — задумчиво констатировала я.

— Да, но вот в чем парадокс: через голову прошли всего пять. Остальных пуль в сауне не обнаружено. Облазили с лупой все помещение, миллиметр за миллиметром. Гильзы на полу есть, а пуль нигде нет. — Окончательно отобрал инициативу у коллеги Борюся.

— Странно.

— Еще как странно. Здесь вообще много непонятного. Очень много. Давно таких дел у меня в производстве не было. Хотя бы вот это: Закарпатько не был левшой, а входные отверстия всех пуль почему-то в области затылка и ближе к правому полушарию, чем к левому. Прикинь.

— Да, неудобный способ избрал наш народный депутат покончить счеты с жизнью, — согласилась я.

— Вот и я говорю, смотри! — капитан достал из наплечной кобуры пистолет. Сидящие за соседним столиком бритые наголо здоровяки сразу же грохнулись на пол и заученным движением прикрыли головы руками. — Это не для вас, поднимайтесь, — махнул в их сторону стволом капитан и добавил, обращаясь уже ко всем посетителям «Вай»: — Спокойно, милиция.

— Борюся, — укоризненно посмотрела на него вынужденно молчавшая последние пару минут Раечка, — ты чего творишь?

— Боря, — охнула я, непроизвольно прижав ладони к груди, — как можно? Мы же в общественном месте!

— А что? — искренне не понял наши реплики Кушнерук. — Я ведь только хочу следственный эксперимент провести. Смотрите внимательно! — он начал энергично тыкать себе в затылок дулом пистолета Макарова, рискуя содрать кожу под волосами.

Амбалы, не поверив в благие, а главное, в то, что они безопасные, намерения милиционера, короткими перебежками с низкого старта, вернее сразу из положения лежа, лавируя между столиками, по-спринтерски направились к выходу из помещения. Вряд ли кто-нибудь смог бы досчитать до трех, прежде чем они скрылись за дверью.

Здоровяки не были одиноки в таком желании. Зал кафе начал стремительно пустеть. Люди, не доев заказанные блюда, спешно покидали «Вай». Посетителям не улыбалось присутствовать при следственном эксперименте с огнестрельным оружием, который затеял посреди бела дня в заведении быстрого питания проводить капитан милиции.

Мало, мол, нам эксцессов: с суперметкими украинскими ракетчиками; с профессиональными пилотами истребителей; с ежегодно, словно по расписанию, напоминающих о себе складах с боеприпасами; с вагонами, которые категорично не желают везти химикаты по рельсам. Много у наших сограждан подобных головотяпных событий на памяти. И этот милиционер туда же! Лучше не рисковать…

— Видите, — азартно продолжал свой опасный эксперимент с оружием Борюся, не обращая никакого внимания на стремительно пустеющие столики вокруг, — явно что-то здесь не так. Нормальные люди так не стреляются! Я даже не говорю об элементарном — нажимать пять раз подряд, тем более семь, на спусковой крючок ну очень неудобно в этом положении. Ладно еще два раза, или три. Такие прецеденты у нас в стране, да и в самой столице, с самоубийцами были и ничего, дела закрывали и отправляли в архив, прокуратура не возражала…

— Кушнерук, убери пистолет, — менторским тоном прервала его рассуждения Закревская. — Хватит паясничать. Мы в кафе, а не в цирке! Следственный эксперимент надо оформлять. В соответствии с нормами Уголовно-процессуального кодекса Украины. А ты тут так, обезьянничаешь, без протокола…

— Погоди, погоди, Рая, в умозаключениях нашего дражайшего Бориса Федоровича есть рациональное зерно, — задумчиво остановила я следователя прокуратуры. Протянула руку за пистолетом. — Ану дай-ка мне попробовать, капитан.

— Только осторожно, — передал мне с готовностью пистолет Борюся. — Это все же боевое оружие.

— Он что, заряжен? — саркастически поинтересовалась я.

— Мало того, он еще и снят с предохранителя. Следственный эксперимент должен проходить в условиях, максимально приближенных к действительности, — пояснил Кушнерук.

— Если, — я задумчиво приложила холодное дуло к затылку, — вот так вот он его поставил… то действительно неудобно… А если вот так, то… тоже как-то оно не так…

— В том-то все и дело, — радостно закивал Боря. — А я о чем говорю? Не складывается картинка. Представляешь, из такого положения выстрелить пусть даже не семь, а пять раз?

— Нет, это невозможно, — вполне откровенно согласилась я. Повертела еще пистолет вокруг головы в области затылка, пристраивая поудобней, не нашла такого положения и вернула владельцу. Боря, торжествуя, спрятал ПМ в наплечную кобуру.

— Ну, наконец-то, — подала голос Раечка. — Доказали друг другу. Преисполнены взаимного уважения! Молодцы. Возвращаемся к личности покойного. Все эти выстрелы попортили черепную коробку трупа конкретно. Так что категорично утверждать, что обнаруженное тело принадлежит депутату Закорпатько, на сто процентов, мы не можем.

— А отпечатки пальцев? Разве они не дают полной идентификации? — вполне резонно поинтересовалась я. — Или вы забыли их снять?

— Скажешь тоже: «забыли снять»! — хохотнула Закревская. — Какой депутат при жизни даст добровольно откатать пальцы? За каждым народным избранником тянется такой хвост пушистый, мама не горюй! Будут они палиться. С чем сравнивать отпечатки пальцев покойника?