Андрей Левицкий - Эромагия

— О, вечнейший из вечных, дозволь Джалиму, смиреннейшему из червей, недостойному буравить землю под стопами твоими, ответить на мудрый вопрос твой!

— Ну, ты эта… — растерянно пробормотал оборотень. — Зачем же так… Я, собственно, для того и спросил, чтоб кто-то ответил…

— Джалиму дозволено произносить! — прогудел глашатай.

Стоя на коленях, Джалим выпрямился, поправил чалму и уже обычным голосом продолжал:

— Да будет известно тебе, пасечник Солнца, что прежний луноликий добровольно отказался от власти, когда узнал, что есть, э… более истинный претендент на падишахскую чалму.

С этими словами мудрец отполз обратно к дивану и тяжело взгромоздился на него.

— Какой благородный поступок! — воскликнул Помпон и сморщился, когда выпрыгнувший из-за трона худой взревел:

— Солнцеподобный выражает восхищение великодушностью своего предшественника!

Мудрецы зааплодировали. Видимо, время приема как раз подходило к концу — они зашевелились, привставая на диванах и поглядывая в сторону дверей. Тут вдруг вся башня мелко задрожала — в своем укрытии Анита даже тихо ойкнула, ощутив, как под ладонями вибрирует стена. Раздался далекий гул, по комнате забегали разноцветные солнечные зайчики, отражающиеся от многочисленных драгоценностей. Мудрецы разом загомонили, переглядываясь.

— Это еще что такое? — удивился оборотень.

— Солнцеподобный выражает интерес… — заорал выпрыгнувший из-за возвышения глашатай, но Помпон, не выдержав, замахал на него руками, призывая умолкнуть. Глашатай сник, грустно отвернулся и, сутулясь, утопал обратно.

— Не обращайте внимания, ваше падишахство, — будничным голосом посоветовал Джалим. — Всего лишь огромное и могучее чудовище Рух, которое преждевременно выползло из вулкана на наш, то есть ваш город.

— А что ему надо? — спросил Помпон и сурово погрозил пальцем глашатаю, который, высунув голову из-за трона, уже раскрыл рот.

— А сожрать всех… — Мудрец развел руками. — Дев не смогли раздобыть, вот и…

— Каких дев?

Тут в пространстве между диванами вновь возник поэт. Постучав лбом в пол, будто тот, кто стучит во входную дверь, он задребезжал так, что все находящиеся в помещении начали морщиться:

Но Джалим не дал поэту закончить — пнул его носком туфли в копчик, заставив умолкнуть, и произнес:

— А тут, понимаете ли, Великий Визирь другую политику повел — туристы теперь у нас, богатые иностранцы, девы за них побыстрее замуж выскакивают и за границу уезжают, нам уже и самим не хватает.

— Да, — озабоченно подхватывает другой мудрец. — Я лично уже пару лет как ни одной не встречал… Всех забирает калым-ага…

— Колымага? Какая колымага забирает?

— Э… Не колымага, о несравненнейший из величайших! Калым-ага! Министр по сбыту невест! Да вон он сидит, по правую ручку от вашего солнцеличия! Всех невест калымизировал…

— Удовлетворяем возрастающий спрос, — важно подтвердил калым-ага, склоняя чалму. — Берем встречный план. Согласно указаниям Великого Визиря.

— Хм… — Помпон задумчиво почесал кончик носа. — Значит, самаркундские невесты пользуются… э… возрастающим спросом?

— Вне всяких сомнений, о сияющий! — гордо провозгласил министр по сбыту невест. — В полном соответствии с предначертаниями.

Помпон оживился.

— Выходит, наши девицы очень хороши собой?

— Такова официальная версия, о превосходно проницательный! Хороши, добронравны, услужливы и благовоспитанны! Искусны в забавах и делах домоводства. Но… — Министр потупился. — Для поддержания этой государственной политики приходится вести большую пропагандистско-рекламную кампанию. Книжки «Тысяча и одна позиция», иллюстрированные лучшими рисователями, хрустальные шары с записями пузотанцевальных конкурсов… агенты влияния при иностранных дворах… и прочее… Но показатели неуклонно растут!

— У него показатели растут, а к зложадному Руху некого отправить, — перебил калым-агу Джалим. — Требуются девы, как повелось с давних времен. Сто единиц восемнадцатилетних дев. Чтобы задобрить чудище…

Поэт вывалился из толпы советников, снова бухнул в пол лбом и заблеял:

Джалим аккуратно пнул рифмоплета и закончил, кланяясь:

— …И вот он уже неделю как ползает, с каждым разом все дальше от вершины, а мы дев подходящего возраста всего… гм… трех нашли, да и то одна сбежала…

— И что же теперь делать? — спросил Помпон.

Но Джалим, произнеся это, побыстрее отступил, смешавшись с толпой — мудрецы потихоньку пятились, покидая комнату.

Раздался шелест, и через треугольное отверстие в потолке влетел большой серебряный горшок, инкрустированный разноцветной глазурью, из которого торчала голова Великого Визиря. Мудрецы заволновались, вновь зашумели. Большинство столпились в дверях, ожидая, что будет дальше. Горшок опустился между диванами, Визирь, скособочившись и почти прижав правое ухо к плечу, неловко вылез из него, тут же рухнул на колени и завопил:

— Дозволит ли могущественнейший из величайших…

Глашатай вылез из-за трона и с надеждой заглянул в глаза превращенцу.

— Да, да! — сказал Помпон, снова погрозив глашатаю. — Говорите уже…

— …тощей козявке… что? Ага… — Визирь выпрямился и продолжил: — Несомненно, мудрейший среди мудрых осведомлен о том, что легенды гласят: коль скоро необходимого количества дев не будет найдено, Руха должно убить величайшему воину Самаркунд, вооруженному Копьем Судьбы и Щитом Веры. На седьмое утро после первого появления чудища, пока оно не добралось до города, должно ему взлететь к вершине Попокапетля, прыгнуть в Большекратор и сразить злопыхательское исчадие…

— Это хорошо. А кто же в вашей, то есть нашей стране является величайшим воином? — поинтересовался Помпон.

— Вы, — коротко ответил Визирь и мигнул правым глазом дервишам, все это время стоящим позади трона.

Мудрецы закивали, что-то одобрительно забубнили и стали побыстрее выскальзывать из комнаты. Дервиши тем временем подхватили под руки вконец растерявшегося Помпона, вежливо, но твердо стащили его с трона и повлекли куда-то за возвышение.

Вскоре в комнате стало тихо и пусто, только Визирь стоял между диванами. Потом появился один из дервишей — тот, что в зеленой шапке, — и подступил к старику. Они принялись негромко разговаривать.

— Мустафа… опять заснул… Где-то здесь… Разыскать… Наверняка еще в башне…