Рэт Уайт - Воскреситель [ЛП]

— Детективы? — Еще одна грузная санитарка в светло-зеленом больничном халате, вместо традиционной санитарной формы, подошла и пожала всем руки, даже не представившись. Она была молодой и довольно симпатичной. Такой симпатичной, что скинь она футов сорок-пятьдесят, выглядела бы потрясающе. Сара задалась вопросом, как работник здравоохранения мог так запустить собственное тело. Но ожирение, похоже, было издержкой этой профессии. Она пожала женщине руку и улыбнулась, коря себя за свою язвительность.

— Меня зовут Элис Дуглас. Я — медсестра Дороти. Сейчас она в общей комнате, смотрит телевизор вместе с другими нашими гостями.

"Гостями" здесь, видимо, политкорректно называли пациентов.

Медсестра пожала руку детективу Торрезу, и тот чуть не истек слюной. Такой широкой и искренней улыбки Сара не видела у него за все время их знакомства. Очевидно, ему нравились крупные девушки.

— Детектив Майк Торрез, мэм. Он подержал ее за руку чуть дольше, чем необходимо, а когда отпустил, подмигнул ей. Медсестра улыбнулась и покраснела. А когда она повернулась, чтобы отвести их к Дороти Мэдиган, чуть заметнее качнула бедрами. Сара посмотрела на детектива Ласситер, и они обе закатили глаза.

Сара, Джош и детективы прошествовали по коридору вслед за медсестрой, продолжавшей демонстративно вилять бедрами, отчего по ее внушительных размеров ягодицам пробегала рябь. Детектив Торрез улыбался так, будто только что выиграл в лотерею джекпот.

Они вошли в комнату отдыха, и пухлая медсестра проводила их к женщине с длинными темными волосами, сидящей в углу, которая одновременно наблюдала за игрой в шахматы и смотрела какую-то "мыльную оперу" по стоящему в центре помещения телевизору. Когда они приближались к женщине, Сара начала различать черты ее лица, точнее, то, что от них осталось. Бледная пятнистая кожа на лице и шее была сморщенной, как кожура изюма. Губы сгорели полностью, и, несмотря на попытки пластических хирургов восстановить их, рот больше напоминал трещину на лице. На месте расплавившегося носа зияли две маленькие дырки ноздрей, что вызывало ассоциации с рептилией. От ушей остались лишь сморщенные кожные складки, свисающие над слуховыми каналами, которые походили на два больших отверстия по бокам головы. Кожа на руках сморщилась под воздействием того же сильного жара, который расплавил лицевые черты. Кисти стали крючковатыми, как вороньи лапы, на левой руке осталось только два пальца. Сара вспомнила красавицу на снимке, который Гарри хранил в кармане. Той женщины больше не существовало.

— Дороти? Эти люди — из полицейского управления. Они пришли задать тебе пару вопросов. Ты не против?

Дороти посмотрела в их сторону. Остановила взгляд сперва на Гарри, слабо улыбнулась ему и кивнула. Затем переключила внимание на Сару. Та заметила боль в выражении ее лица, даже при том, что большая его часть была уничтожена огнем. Женщина снова повернулась к Гарри, глаза у нее быстро наполнились слезами.

— Он снова взялся за это, верно? Он проделывал это с ней? Теперь вы мне верите?

Голос у нее был на удивление спокойным и ровным, а речь — отчетливой, хотя Сара ожидала услышать несвязное бормотание. Голос у нее звучал низко и хрипло, будто она десятилетиями курила сигареты и пила виски. Это не вязалось с образом той женщины, которую Сара видела на фотографии. Это был знойный "блюзовый" голос, несоответствующий этой обезображенной пациентке психиатрической больницы.

— Простите, Дороти. Я хотел вам поверить. Вы это знаете. Я пытался как можно дольше не закрывать это дело.

— Я знаю, Гарри. Вы держались молодцом даже после этого.

Она жестом показала на шрамы у себя на лице и на те бесчисленные, скрытые под одеждой. Сара присела на корточки возле кресла Дороти и протянула руку.

— Меня зовут Сара Линкольн. Дейл Маккарти живет через улицу от меня. Он забирался ко мне в дом каждую ночь с того момента, как переехал. Насиловал и убивал меня и моего мужа, Джоша. Мы поймаем его и прикончим.

Дороти опустила глаза на руку Сары и крепко пожала ее.

Затем посмотрела на двух других детективов.

— Кто они?

— Детективы Трина Ласситер и Майк Торрез.

— Детективы? Но почему? Как? Как вы заставили их поверить?

— У меня есть видеозапись.

Глаза у женщины расширились.

— У вас… у вас есть видеозапись? Я хочу посмотреть. Можно мне ее увидеть? Что на ней?

— На ней видно, как Дейл вламывается в дом, бьет Сару и Джоша молотком по голове, насилует их обоих, после чего убивает ножом. Затем, очевидно, оживляет или воскрешает их.

— Вас обоих?

Дороти посмотрела на Джоша, который стоял, отведя глаза в сторону.

— Как? В смысле, как он возвращал их к жизни? Как он это делал?

— Подышал им в рот, как при искусственном дыхании, и они оба исцелились. Раны у них исчезли, и они ожили.

— У вас есть это на кассете? Все это?

— Да. Все есть на кассете.

— Но он избежал наказания. Он все еще на свободе?

— Да.

— Тогда зачем вы здесь? Он же не с вами, верно?

Дороти посмотрела вокруг. Глаза у нее расширились от страха, и она попыталась подняться с кресла. Гарри положил руку ей на плечо и аккуратно заставил снова сесть.

— Нет. Его здесь нет. Я просто хотел, чтобы вы знали, что я заблуждался, что мне очень жаль, и что я все исправлю. Я поймаю его. Я положу этому конец.

— Могу я задать вам вопрос, Дороти?

Женщина посмотрела на Сару, все еще сидящую на корточках возле ее кресла.

— Да?

— Что он делал с вами?

— Я не помню. Почти ничего не помню. Я просыпалась теми образами в голове. С теми ужасными образами, как меня насиловали, резали, сдирали с меня кожу. Затем они растворялись, и я не могла ничего вспомнить. Целый день я ходила, чувствуя себя жертвой насилия, но не могла понять причину. Мне было страшно, особенно когда я видела Дейла на работе. Затем я начала вести дневник сновидений. Я записывала в него все, что могла вспомнить, как только просыпалась. Некоторые из этих вещей… было невозможно себе вообразить. Я никогда не думала, что кто-то способен… То, что мне снилось было бесчеловечно. Потом однажды я положила под кровать магнитофон и записала все на кассету. Это была просто аудиокассета, но в то утро я также сделала запись в дневнике. Написала, что он заживо содрал с меня кожу. Именно это я и услышала на кассете. Услышала собственные крики, услышала треск рвущейся кожи. И услышала его смех.

Сара не знала, что сказать. Она не думала, что может быть что-то страшнее того, что она видела на видеокассете, но та запись была без звука. Она понятия не имела, какие звуки могла там услышать. Не представляла, каково это слышать, как с тебя живьем сдирают кожу, а потом еще помнить это.

— Какой ужас. Боже мой.