Ксения Сергеева - Ткач

— А как? Чем вы занимаетесь?

— Мало ли дел у того, кто хочет что-то делать? Изготовление кораблей, производство пейрита, — незнакомец обвел рукой здания вокруг, — добыча пищи, выращивание растений, патруль, воспитание детей…

— Так значит, у вас есть растения?! — почему-то эта новость обрадовала Фина, тут же он вспомнил о загадочных плодах, что ела на завтрак Исиантарин.

— Конечно. Их выращивают в особых секторах в каждом порту. Их зелень нам необходима.

— Но почему всё это происходит под водой?

— Для равновесия, для безопасности… — старец пожал плечами. — Да и красиво там.

Фин представил, как зелень вод облизывает подводные строения, как рыбы проплывают мимо огромных стекол, как штормы остаются лишь на поверхности, не касаясь даже порывом ветра — действительно, красиво. Вот только ему необходим был воздух.

— А что происходит с теми, кто не нашел себя в работе?

— Такого не может быть.

— Может, — Фин покусал губу. — Когда не можешь выбрать, что тебе по душе, когда работа нелюбима и бросаешь её, когда…

— Ты говоришь странные вещи. Хочешь быть поэтом, пиши стихи, и люди будут тебе благодарны, хочешь бурить скважины и добывать пейрит, живи для этого, хочешь ухаживать за аолесс, никто не скажет слова против…

Фин не рискнул уточнять, что такое аолесс, однако удивление скрывать не стал.

— Я был в одной стране, где множество нищих страдало в бесправии…

— Они сами выдумали бесправие, чтобы страдать и нищенствовать.

— Их подавляли силой.

— Для каждой силы найдется большая.

— Они страшились за своих близких!

— Страх правит там, где ему это позволила слабость.

Старик смотрел вдаль, говорил тихо, с едва заметной хрипотцой, но легко, словно пел колыбельную младенцу. Фин надолго замолчал. Спор показался ему бессмысленным и чуждым духу самого этого места.

— Благословенна страна ваша…

— Мы долго шли к этому.

— Те, с кем я уже знаком, ничего не говорили мне об этом.

— А зачем тебе знать о том, что прошло?

— Прошедшее определяет будущее, — Фин заглянул старику в глаза. — Прошлое отпустит тогда, когда будут стерты надписи.

Старик вздрогнул, но не отвел темного взгляда. Казалось, в нем боролись противоречивые чувства: его родина процветала, не было голодных, не было необразованных, но тень чего-то страшного всё еще простирала свои крылья, хотя и защита от нее была велика.

— Сколько тебе лет, мальчик?

— Я не считал.

— А стоило бы… Быть может, тогда я не рискнул бы называть тебя мальчиком.

Фин усмехнулся.

— Как тебя зовут?

— Лотрентар.

Теперь вздрогнул Фин и восторженно уставился на старика.

— Я читал твои стихи этим утром!

— Я рад, — Лотрентар белозубо улыбнулся. — Мои стихи приносят мне счастье и покой.

— Они действительно прекрасны. В них много морской соли, неощутимой до тех пор, пока волна не отступится, и солнца, живущего в сердце каждого, выросшего свободным!

— Ты разделяешь со мной один дар, — если слова Фина и польстили поэту, он не показал этого, а может, считал само собой разумеющимся похвалы в свой адрес.

— Давно я не писал песен…

— Почему?

— Я не знаю…

Фин задумался. Почему перо не просилось в его пальцы, почему строки позволяли лишь оценивать, но не создавать, что ушло из его души?.. Просто было не до того, отмахнулся он. Лотрентар внимательно следил за собеседником и качал головой. Фин вопросительно взглянул на него.

— Ничего, мальчик, просто старался увидеть тебя.

— Я даже вполне осязаем.

— Вот только я тебя не вижу. Не вижу чего-то важного.

— Ты обладаешь каким-то особым зрением?

— Все поэты им обладают, разве ты не знал?

Фин пожал плечами, стараясь не встречаться взглядом со стариком. Тот отошел от перил и медленно направился прочь, Фин пошел следом.

— В такой день стоит прогуляться.

— Действительно.

Они надолго замолчали. Фин и радовался компании, и недоумевал над тем, как этому человеку удалось его смутить настолько, что даже привычная веселость никак не желала возвращаться. Сердце не сжималось тревожно, ровно билось в груди, пальцы не дрожали, взгляд не метался хаотично, вот только стремление к чему-то неуловимому, недостижимому уверенно росло в нем.

Они спускались все ниже, к воде. Фин уловил, что устройство порта напоминало спираль. Здания опоясывали мосты, с каждым ярусом их количество росло, а чем ближе к воде, тем меньше становилось навесных, зато всё шире становился пронзающий «паруса» белоснежный и прочный Главный мост. Фин вполуха слушал рассказ Лотрентара о том, как устроен город, глазел по сторонам и ловил себя на мысли, что подсознательно ищет среди прохожих брюнетов со светлыми глазами. Таких не встречалось.

— Сейчас мы на самом краю. Когда вернемся к центру, можно будет перекусить…

Фин смотрел на воду, подкрадывающуюся к его ногам и отбегающую, не успев прикоснуться.

— Мы ставим сдерживающие сети, усмиряющие воду, вблизи порта почти не бывает волн.

Лотрентар коснулся ладонью поверхности воды, словно ткани, разглаживая складки моря. Фин оторвался от своих мыслей.

— Ты говорил, что где-то можно поесть?

Старик рассмеялся и направился к центру порта. Еще с полчаса они молча шли, поднимаясь к четвертому ярусу мостов, и остановились у одного из зданий. Дверь привычно распахнулась без приложения каких-либо усилий со стороны входящих.

Помещение напоминало обычный большой зал, в котором радушный князь кормит своих воинов, послов и многочисленных жен, правда, стены его были гладкими, полы — идеально чистыми, свечи — только лишь бесполезным декором, посуда — необходимостью во что-то класть пищу. Ничего общего с обычным большим залом, в котором угощает богатый князь, решил Фин и вздохнул, оглядывая долгие ряды столов, скамьи, окна, вырезающие из неба ровные квадраты синевы, чтобы разбросать их по снегу стен.

— Но ведь здесь…

— Ресторации должны ублажать вкусовые рецепторы и не отвлекать от наслаждения пищей наслаждениями иного рода, — пояснил Лотрентар, видя некоторое замешательство Фина.

— А где я могу насладиться чем-то иным, кроме пищи?

— Мы храним историю в музеумах, книги на полках своих комнат, красоту в подводном мире, каждый имеет право спуститься туда.

— Я обязательно это учту.

К их столу подошла девушка с подносом, полным разнообразных блюд. Фин не стал уточнять, что они ничего не заказывали, должно быть, здесь не принято выбирать, а может быть, выбор ограничен. Старик хитро посмотрел на Фина, помогая девушке покрывать стол разнообразной посудой.

— Здесь есть всё, что может предложить это заведение в такой день, такую погоду и таким людям, как мы.

— А что, сегодня особый день, особая погода и… откуда они знают, что у меня нет аллергии на… да хоть на вот это?!