Shin-san - Уровни Глубины [AT]

– Морские?.. А они какие? – тут же заинтересовалась Ре. – Они такие же мягкие и пушистые?

– Нет.

– У них есть хвост?

– Нет. Только ласты.

– Мурчат?

– Нет.

– А какие они тогда?..

– Большие – с тебя размером, – толстые, прожорливые и не особо дружелюбные.

– Фу! Не хочу морских котиков, хочу вот таких… Правда совсем нельзя, флагман?

И Рейна заметно опечалилась, продолжая гладить сидящую у нее на коленях кошку, – а я вдруг ощутил себя родителем, чей ребенок притащил домой уличную зверушку – и до слез хочет ее оставить себе.

– Рейна… Вот, смотри: именно эта, взрослая, принадлежит маленькой девочке. Помнишь, я тебе рассказывал, что у людей есть маленькие люди?

– Детеныши? Да, помню…

– Ну, так вот. Эта девочка сильно грустила, думая, что ее кошка погибла в море, а тут мы ее обрадовали, что ты их спасла. И сказать ей сейчас, что мы ей ее не отдадим, будет плохо. Девочка снова расстроится, а она еще маленькая.

– Я поняла, флагман…

– Нет, погоди. У этой кошки у самой есть детеныши. И у людей их принято отдавать друзьям или просто тем, у кого им будет хорошо. Так что ты, вернув кошку хозяйке, можешь попросить себе одного из котят.

– Правда?!.. – посмотрела на меня снизу вверх Рейна влажными фиолетовыми глазами. А все вокруг, затаив дыхание, прислушивались к нашему разговору, веря и не веря тому, что слышат.

– Кошки, конечно, самостоятельные животные, но о них все равно надо будет заботиться. Кормить, гладить, уделять внимание…

– Я буду! Буду заботиться, флагман!

– Ну… Тогда отправляемся на корабль, ее хозяйка очень ждет свою любимицу.

На «Звезду Юга» мы попали малым составом – я, Рейна и Сэнди, причем для удобства поднятия на борт мы с «Атлантой» под честное слово коммандера Моргана даже временно оставили свои обвесы на HSV, а Ре-класс пока не отзывала свой Хвост из вольного плавания в компании нашего транспорта и эсминцев.

А забравшись на корабль по шторм-трапу, мы увидели, что на «Артемис» нас, считай, почти никто и не встречал. Потому что вот тут на палубе толпилось уже никак не менее пары сотен человек – женщин, детей и мужчин разного возраста.

«Ох ты ж… Только паники и давки мне сейчас и не хватало…» – с запоздалой досадой подумал я, слегка заслоняя Ре от их взглядов и готовясь дать ей команду срочно оставить переноску и прыгать в море.

Однако я сильно недооценил скорость распространения информации. Кое-кто видел, как Рейна тащила шлюпки от «Андреа Гейл». Гораздо больше людей – и среди эвакуируемых, и среди матросов, – видели, как она помогала поднимать их на суда. Канмусу навигации слышали по «м-связи» все переговоры в процессе спасения – и никто не запрещал им делиться услышанным с командами кораблей. К которым, в свою очередь, с расспросами подходили пассажиры. А уж как распространяются сведения в вынужденно скученных группах людей, я и так себе представлял. И все это длилось уже около суток.

И как итог – среди вышедших посмотреть на диковинное зрелище паники не было вообще. Не было даже острого страха: так, опасение пополам с любопытством.

Впереди же всех стояло несколько офицеров корабля в рубашках с черными погонами, и семья заметно латиноамериканской наружности. Загорелый мужчина лет за тридцать, в не самом чистом и мешковато сидевшем на нем летном комбинезоне, в сопровождении миловидной черноволосой женщины: явно несколько младше его, и похожей на индианку (а может, и являющейся таковой). И девчонка лет шести, с такими же длинными и блестящими черными волосами, как у матери, – но озорной мордашкой больше похожая на отца.

Которая, увидав знакомую переноску в руках выходящей из-за меня и все еще явно огорченной расставанием с кошками Рейны, с радостным писком – «Тисси!» – шустро юркнула вперед. Охнувшая мать, а за ней и отец бросились за девочкой, но успели поймать ее лишь практически перед носом у подошедшей Глубинной. Женщина сжалась, а мужчина инстинктивно шагнул вперед, закрывая собой пискнувшего ребенка, но… ничего не происходило. Глубинная, опустившаяся на одно колено, лишь протягивала им коробку и слегка натужно улыбалась уголками рта.

– Тисси! – детские ручонки схватили коробку, откинули крышку и вытащили на свет лениво осматривающуюся кошку.

– Моя киса!.. – и девочка прижала зверя к себе, хлюпая носом.

А вниманием Рейны завладел мужчина, тоже привставший на одно колено и заговоривший.

– Я… Я не знаю, кто ты, и кто дал тебе этот облик – Создатель или Дьявол… Я не знаю, кому ты сейчас служишь – и зачем ты делала то, что сделала. Но ты и подобные тебе вчера и сегодня спасли тысячи невинных душ; и среди этих душ оказалась моя жена и моя дочь…

Летчик замолчал, потом порылся во внутреннем кармане и достал маленький, с коробок спичек размером, мешочек из потертой кожи.

– Я, Анхель Прадо, твой должник; но никто еще не смог обвинить мужчин из рода Прадо-Сульига-и-Баркастега в том, что они не отдают свои долги! Мне нечем заплатить тебе за их жизни; да и нужны ли тебе деньги? Но Господь даровал моему предку – еще там, на развалинах Теночтитлана, у первых камней монастыря Святого Бернардино из Сиены – этот крест. С тех пор он передавался из поколения в поколение, храня мужчин Прадо. Но сегодня я отдаю его той, кто спасала людей… Больше людей, чем все мужчины Прадо, вместе взятые… Той, кто подняла оружие против других Дочерей Сатаны ради спасения людей. Вот, держи… Отныне он твой.

Впавшая от таких слов в легкий ступор, приоткрывшая рот Рейна лишь молча позволила плетеному шнурку скользнуть по светло-пепельным волосам, – и на ее грудь, закрытую щитками глубинной брони, лег темный от времени серебряный католический крестик.

А потом к ней приблизилась жена Анхеля.

Розе было жутко. Очень жутко. Но нить следует за иглой, – и жена идет за мужем, как учила ее мать, и мать ее матери. Роза снова смотрела в эти глаза, где плещется темная фиолетовая дымка; смотрела на покрытое черными пластинами и зелеными узорами тело, на руки с заостренными когтями на пальцах, что сейчас на удивление осторожно гладили трущуюся об нее кошку. Смотрела на ту, что в штормовом море уберегла жизни их всех.

И только женщина может сказать то, что сказала Роза:

– Бедняжка! Что же, ты так и ходишь в этом… в этих… обносках? Жаль, что я не могу здесь сшить тебе достойное платье… Нет: много, много платьев! И ты бы расцвела, и стала бы королевой бала на своей асьенде! Но я подарю тебе свое любимое пончо, – это единственное, чем я могу тебя сейчас отблагодарить!

Маленькая Исабель мало что понимала из того, о чем говорили с этой странной девушкой ее мать, отец и прочие люди за спиной. Ей для полного счастья было вполне достаточно того, что эта чудная канмусу спасла ее Тисси… И она вьюном скользнула и прилипла к Рейне, а я лишь отметил множественные звуки срабатывания камер на телефонах, что держали в руках очень многие вокруг.