Кортни Коул - Ноктэ [litres]

Кровь.

– Эм. Что это? – спрашиваю я встревоженным голосом, потому что уже знаю.

Он смотрит по направлению моего указательного пальца, затем на меня.

– Это кровь. Не заметил ее.

– Откуда? – мой голос звучит спокойно, гораздо спокойнее, чем мое сердце, работающее в бешеном ритме.

– Енот, – вздыхает Дэр.

Наши взгляды встречаются.

– Это я его сбила, так ведь?

Он медленно кивает.

– Я убила его?

И опять он кивает.

– Он был мертв.

– Почему ты не сказал мне раньше? – мой голос дрожит, я с трудом могу его контролировать.

Он не отводит свой взгляд.

– Потому что мы уже ничего не сможем изменить. Он умер, и я уверен, смерть была мгновенной. Он не мучился, а я не хотел портить тебе настроение. Прости. Я должен был рассказать сразу.

О боже! Я представляю опасность для общества. Я знаю, это был всего лишь енот, но он был живым, а потом оказался у меня на пути. И теперь он мертв.

– Нам надо идти, – произношу я тихо, отодвигая стул и направляясь к выходу.

Я даже не дожидаюсь его ответа. Тем не менее Дэр продолжает следовать за мной и, когда мы приближаемся к машине, смотрит на меня смущенно.

– Я сделал что-то не так?

– Конечно, нет, – устало отвечаю я, – совсем ничего! Просто мне нужно возвращаться. Мой брат, должно быть, уже ищет меня.

Я еще ни разу в жизни не оставляла его одного на такой длительный промежуток времени.

На этот раз за рулем я, потому что должна прийти в себя. Я должна выбросить из головы утренние события. Упал с лошади – забирайся обратно в седло. Твоя мама погибла в автомобильной катастрофе – садись за руль и двигайся дальше.

Когда мы подъезжаем к похоронному бюро, мне удается потушить пламя, успевшее разгореться внутри меня; Дэр выходит из машины и берет восемь пакетов с продуктами, в то время как я держу всего четыре.

– Тебе не обязательно нести их в дом, – говорю я ему, когда мы уже стоим у задней двери.

Он ничего не отвечает, сразу направляясь в сторону кухни, словно это его дом, как будто он уже бывал здесь раньше.

С любопытством наблюдая за его действиями, я иду следом. Он начинает разгружать продукты, ставит молоко в холодильник, направляется прямиком к шкафу, где у нас всегда лежал сахар, и ставит туда новую коробку.

– Откуда ты знаешь, куда мы складываем продукты? – спрашиваю я, с глупым видом наблюдая, как он убирает хлеб. – Ты не кажешься мне человеком, для которого кухня – это его стихия. Ты разбираешься здесь лучше, чем я.

– Тут написано «хлебница», – указывает он.

Я краснею.

– Все остальное скорее интуитивно, – добавляет он, открывая шкафчик над плитой и оставляя там соль.

И все же. Он двигается здесь, словно ему все тут давно знакомо.

«Я… все придумываю. Конечно же, так и есть» .

Когда все сделано, Дэр облокачивается на стойку.

– Мне было весело сегодня, – говорит он.

Его глаза сияют, а тело напряжено, словно стрела.

Я киваю.

– Спасибо, что отвез меня в город.

В ответ он улыбается.

– Обращайся.

Он направляется к выходу, но по пути останавливается и поворачивается ко мне.

– Я серьезно, – добавляет он. – Мне бы хотелось повторить это. Снова сходить с тобой в то кафе и выпить содовой, например.

Он так прекрасен, когда стоит в солнечных лучах в моем дверном проеме. Я с трудом сглатываю, пытаясь подавить тот комок вины, который уже давно застрял в горле. Все мое существо жаждет ответить ему «да».

Но я не могу.

– Я… эм, – я этого не заслужила . – Не знаю, смогу ли я выбраться. Я нужна своему брату.

Я отворачиваюсь, потому что мои глаза наполняются слезами, они горят. Я чувствую себя смешной и не хочу, чтобы Дэр снова видел меня плачущей.

Его голос раздается прямо надо мной, в каких-то пятнадцати сантиметрах.

– Калла, посмотри на меня.

Бессмысленным взглядом я смотрю на шкафы из орехового дерева, пытаясь не дать горячим слезам выскользнуть из моих глаз, потому что если немного потерпеть, то они сами высохнут.

Одной все-таки удается сбежать, и она предательски скатывается по моей щеке.

Дэр притягивает меня ближе, отпускает руку и смотрит мне прямо в глаза. Он так настойчив, так серьезен. Большим пальцем он стирает слезу с моей щеки.

– Ты тоже заслуживаешь того, чтобы жить, – говорит он мне, его голос звучит отчетливо и спокойно. – Ты можешь заботиться о Финне, но в то же время не забывать о себе.

Я не заслуживаю этого.

– Ты не понимаешь, – начинаю я, но останавливаюсь на полуслове, потому что это прозвучит слишком безумно, если я попытаюсь объяснить. – Ты не можешь так говорить. Ты ничего не знаешь, – вместо этого отвечаю я, мой голос жесткий и грубый.

Дэр проводит рукой по своим волосам, в глазах мелькает обсидиановый блеск.

– Полагаю, я действительно многого не знаю.

Затем он внезапно разворачивается и уходит. Он покидает меня.

Я ощущаю нарастающее беспокойство, пока протираю стол. Оно не исчезает, когда я включаю свет, когда иду в гостиную. И вдруг ко мне приходит осознание.

Он поступил так, потому что я разочаровала его.

А почему – я не знаю.

Я не видела Дэра несколько дней, что было странно, учитывая его место проживания. Но когда я вспоминала о том, как сильно разочаровала его, это уже не казалось мне странным.

Я слышала, как ревел его мотоцикл по утрам, возвращался же Дэр домой поздно ночью. Но вживую я не видела его семьдесят два долгих часа.

– Интересно, куда он отправляется каждый день? – однажды заинтересованно спросил Финн за завтраком, когда до нас донесся рык удаляющегося байка.

– Не знаю. Да и какое мне дело. Он оплатил сразу три месяца аренды заранее, поэтому, насколько я могу судить, мне до него не должно быть никакого дела до сентября.

Заранее за три месяца? Это интересно. Я обдумываю эту информацию, пережевывая бисквит. Это тот срок, на который он собирается остаться?

Я ощущаю на себе взгляд Финна, оценивающий мою реакцию, но он не получает ожидаемого эффекта. По непонятным даже для меня самой причинам не хочу, чтобы он знал, как много я мечтаю о Дэре Дюбрэе, как я провела эти три ночи в своей постели, вспоминая его голос и представляя, каково это – слышать его шепот рядом с собой в темноте.

– Чем собираешься заняться сегодня? – спрашивает у меня Финн, делая глоток апельсинового сока.

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. А что ты предлагаешь?

Он наблюдает за мной через стакан.

– Можно было бы вместе сходить на кладбище.

Этими словами он наносит мне удар под дых, выбивая весь кислород.

– Зачем идти туда сегодня? – каким-то образом удается ответить мне, несмотря на то что у меня свело мышцы.

Наш отец непривычно молчалив.