Кортни Коул - Ноктэ [litres]

Дэр не открывает своих глаз.

– Ничего.

– Это ложь.

Это утверждение – не вопрос.

Он вздыхает.

– Возможно.

Я подталкиваю парня к кухонному стулу, придерживая мешочек со льдом на его руке.

– Не возможно, а точно.

Наконец, он открывает глаза.

– Ты знаешь, каково это, когда ты не в силах изменить что-то?

Я вглядываюсь в его лицо. Он серьезно?

– Мой брат психически нездоров, а мама погибла в автомобильной аварии, – говорю я ему. – Конечно же, мне известно, каково это.

Он вздыхает и смотрит в сторону, как будто я говорю о каких-то банальных вещах и на самом деле не могу его понять.

– Твой брат не кажется больным, – отвечает он, – по крайней мере, насколько я могу судить по вашему разговору.

– Ты прав, – осторожно произношу я. – Но если мы чего-то не замечаем, это не значит, что этого действительно нет.

Дэр смотрит на меня, его глаза темные, как ночь.

– Это точно.

Он встает со стула и стягивает с себя футболку, немного вздрагивая, когда ему приходится двигать руками. Он сминает и бросает майку, испачканную брызгами крови, в раковину, а я с трудом могу дышать, глядя на кубики его пресса. Ребристые, словно стиральная доска, они оживают прямо перед моими глазами, и мне хочется пробежаться по ним пальцами, как по морской ряби, проследовать к узкой гряде темных волосков внизу живота к самому краю его шорт, чтобы узнать, что скрывается дальше.

Но я прекрасно знаю, что скрывается дальше.

И это заставляет мои щеки краснеть.

– Как ты живешь здесь? – спрашивает он, и его вопрос заставляет меня проследовать за его взглядом.

Сейчас он смотрит в окно, на черный дым, клубящийся над трубой крематория. Я вздрагиваю, когда понимаю, что он думает о топливе для этой печи. Мертвые тела .

Пожимаю плечами.

– Я привыкла. Есть места и пострашнее.

Он смотрит на меня так, словно я недостаточно его убедила.

– Что? Серьезно?

Я киваю.

– Да. Я знаю одно, которое находится совсем рядом.

– Хотел бы я увидеть это место однажды, – говорит он мне, – иначе мне будет сложно в это поверить.

Я улыбаюсь.

– Договорились. Но только если ты расскажешь мне, что с тобой случилось. За что ты так истязал себя? Зачем было бить себя по рукам?

– Я бы не хотел заводить этот разговор прямо сейчас, – отвечает Дэр, снова облокачиваясь на кухонную тумбу, это выходит у него настолько расслабленно, что у меня от этого болит душа. – К тому же ты сейчас используешь один из своих вопросов, и я, получается, не могу на него не ответить.

Я не упускаю возможность.

– Да, ты все правильно понял.

Он вздыхает, потому что именно этого он и ждал. А я снова начинаю погружаться в темные глубины его глаз, потому что они поглощают меня, подобно бездонным черным дырам.

– Я очень зол на себя, – наконец произносит он, словно это и есть ответ.

– Это я поняла, – иронично говорю я. – Но вопрос был в другом… Почему?

Он смотрит мне прямо в глаза. Боль отпечаталась на его лице. Нечто настолько жалобное и ужасное, что мой желудок невольно сжимается.

– Потому что есть что-то, чего я не в силах изменить. И потому что я позволил этому произойти, – в итоге отвечает он мне, – Я не могу контролировать происходящее. Это глупо. И это выводит меня из себя.

– Тебя выводят из себя твои собственные эмоции? – непонимающе интересуюсь я, моя бровь поднимается.

На этот раз он ухмыляется, и тяжесть постепенно отступает.

– Только когда они глупые.

Он поворачивается, словно собираясь выйти из кухни, и я задерживаю дыхание.

В верхней части спины Дэра я вижу татуировку, проходящую по его лопаткам.

БУДЬ СВОБОДЕН.

Никогда не видела более подходящего тату, особенно у парня с таким подходящим ему именем. Если кто и живет свободно, так это Дэр.

– Мне нравится твоя татуировка, – говорю я, ощущая, как сбилось мое дыхание.

– Свобода – это иллюзия, – отзывается он.

Мне хочется узнать, почему, но тогда я использую еще один вопрос, поэтому я просто пускаю все на самотек. По крайней мере, сейчас.

Он появляется минуту спустя, и теперь на нем чистая футболка.

– У нас дома есть чистая марля и бинт, – сообщаю я. – Если хочешь, можешь пойти со мной, я помогу тебе перебинтовать раны. Мы с Финном сегодня выловили немного крабов. Так что потом ты можешь остаться на ужин.

Я не спрашиваю. Это скорее инструкция. И как ни странно, Дэр кивает.

– Хорошо.

Я приподнимаю бровь.

– Хорошо?

Он улыбается, и теперь я вижу, что тот Дэр, которого я знаю, вернулся, очаровательный и дружелюбный.

– Да. Хотел бы я увидеть, они и правда кричат, когда их бросаешь в кастрюлю?

Я прихожу в легкий ужас, потому что он находит это смешным.

– Шучу. Это же байка, верно?

Я киваю.

– У них нет голосовых связок. Но иногда это правда звучит, как крик, когда воздух выходит из их желудков.

– Интересная информация, – иронично заявляет он.

– Я просто не задумываюсь об этом, – пожимаю плечами я.

– Жестоко, но практично, – произносит Дэр, придерживая для меня дверь.

Я ухмыляюсь.

– Вот такая вот у меня гамартия [12] Понятие «Поэтики» Аристотеля, означающее трагический изъян в характере главного героя либо фатальную ошибку, совершенную им и влияющую на сюжет. .

Дэр мотает головой.

– Не верю в роковые ошибки.

Я замираю, глядя на него.

– Правда? Тогда скажи мне на милость, как же ты совершишь свое грехопадение?

Он тоже останавливается, обхватывая меня рукой так, что мне остается только болтаться сбоку от него.

– Велик шанс, что всему виной станешь ты.

– Как ты можешь такое говорить? – ошеломленно вскрикиваю я, – Ты ведь совсем недавно меня знаешь.

Уголок губ Дэра подрагивает, и мы начинаем двигаться в сторону дома.

– У меня хорошая интуиция, цветочек Каллы. Можешь считать это предчувствием.

У меня складывается впечатление, что я иду по облакам, но в то же время меня заполняет смущение, когда мы оказываемся в доме. Я застенчиво приветствую Финна, и он сию минуту понимает, что что-то случилось, хотя и не пытается разузнать подробности. Вместо этого брат просто смерил нас оценивающим взглядом.

– Все в порядке? – его голос звучит спокойно.

– Да.

Он кивает.

– Я плохо себя чувствую, поэтому поем в своей комнате.

Брат разворачивается и исчезает в коридоре раньше, чем я успеваю что-либо сказать. Подозреваю, что его нежелание находиться здесь скорее связано с появлением Дэра, чем с недомоганием. Я вздыхаю, когда отец появляется в кухонном проеме.

Он бросает взгляд на Дэра.

– Хочешь выпить чего-нибудь?

– Почему бы и нет. С удовольствием составлю вам компанию.

Папа уходит на минуту и возвращается с пивом в руках.