Вадим Жмудь - Инспекция

Седовласый, но бодрый мужчина приближался к входу метро. Побирушка с вывернутыми коленями жалобно блеял:

— Подайте что-нибудь убогому.

— Чем же ты убогий?

— Ноженьки не ходят, родной!

— Почему это? — заботливо поинтересовался Седой.

— Таким уродился. Сиротинушка, убогий… Подай, тебя Бог за это отблагодарит!

— Да неужто? — искренне удивился Седой.

— Да, конечно! — и Убогий стал ретиво доказывать, — ведь подавая мне, ты подаёшь Ему!

— Богу что ли? — развеселился Седой, и повторил, как повторяют урок школьные зубрилы, — Если я тебе дам, то это, значит, я даю Богу, так?

— Истинно так, — обрадовался нищий.

— А у тебя, стало быть, ноги не ходят. И сколько же тебе дать?

— Сколько ему не пожалел бы, столько и дай. От сердца дай, сколько можешь.

— Ты не юли, говори прямо, сколько тебе дать по тому случаю, что ты инвалид?

— Инвалиду дорого всё. Рублик… Два… Пять…

— Пять? За ноги? Не продешевил ли ты?

— А и дашь десять, не обидишь, — обрадовался попрошайка.

— Как низко ты ценишь ноги свои! — удивился Седой.

— Сто! Сто рубликов дай, и я молиться на тебя буду!

— Сто? За ноги и за молитвы? Хм. Каковы цены. Пожалуй, на тебе сто рублей, раз ты так ценишь. Или лучше так: вот тебе тысяча, только не молись, согласен?

— Милостивец! Согласен! Дай бог тебе здоровья!

— Я же сказал: не молиться! — строго сказал Седой.

— Прости, мой родной! Не буду. Ступай себе. Не беспокойся. Спасибо, — и он стал придирчиво изучать тысячерублёвую купюру.

Купюра была настоящей. Нищий решил, что по случаю удачи ему вполне можно закончить на сегодня рабочий день, но, прикинув, что за оставшееся время он насобирает ещё сотни четыре, решил только сделать перерыв, купить винца, колбаски, сыру и прочей еды в ближайшем гастрономе. Дождавшись, когда пройдёт очередной поток людей с поезда, он уже собрался резво вскочить на ноги, однако, с удивлением обнаружил, что его ноги не гнутся. «Отсидел, сейчас отойдут», — подумал симулянт, но он заблуждался. Ноги его остались скрюченными навсегда.

Седовласый мужчина пропустил всех женщин и детей в микроавтобус, следующий по маршруту «Площадь Ватутина — Рыбачий поселок». Автобус забирал так называемых дачников с конечной станции метро и вёз их по пыльной дороге на огороды, гордо именуемые дачами. Кондукторша бодро выкрикивала: «Проездные документы не действительны. Приобретаем билетики, граждане!». На вопрос пожилой женщины: «А разве пенсионерам не полагается льгота? Я читала в газете, должна быть льгота пятьдесят процентов?» кондукторша нехотя ответила: «Льгота по предъявлению пенсионной книжки». Те пенсионеры, которые уже заплатили, стали радостно требовать деньги назад, но кондукторша не сдавалась: «Я же говорю, по пенсионной книжке, а это у вас проездной пенсионерский. Это нам не годится».

— Как же это не годится? Ведь проездные такие только пенсионерам дают и только по пенсионной книжке, чтобы не обязательно было её с собой возить!

— Граждане, не спорьте, соблюдайте порядок и дисциплину. Откуда я знаю, что вы — пенсионеры, если у вас пенсионного удостоверения нет?

— А ветеранам войны какие льготы полагаются? — поинтересовался старик на переднем сиденье.

— Никаких отдельных льгот, только как пенсионерам — скидка. Книжка есть у вас пенсионная?

— Я её не вожу с собой, у меня вот ветеранское удостоверение.

— Гражданин, я же вам говорю, что ветеранам скидок нет. Платите полную цену.

— Да зачем же это мне платить полную цену, если я вам документ показываю. Смотрите, тут и год рождения есть. Разве я могу быть ветеран войны, с двадцатого года, и не пенсионером? Сейчас все ветераны войны уже на пенсии, не верите, посчитайте возраст!

— Гражданин, не спорьте с властью. Платите полную стоимость, или идите пешком.

— Как — полную стоимость? Простым пенсионерам — половину, а мне, значит, полную?

Тут уже и весь автобус закипел:

— Да вы что! Ветеранам везде бесплатный проезд, а тут такая несправедливость?

— Да ты побойся бога! — добавила одна сердобольная старушка. — Бери уже с меня полную, а с него, защитника нашего — креста на тебе нет!

— Я вам русским языком объясняю: нет пенсионного — езжайте за полную стоимость, есть пенсионное — пожалуйста, вам будет скидка. А на бога вы мне не указывайте. У меня один бог — начальник ПАТП.

— Начальник чего, простите? — вступил в разговор Седовласый.

— Вот, люди! Что такое ПАТП не знают! Пассажирское автотранспортное предприятие, вот что такое ПАТП! Вы что — с луны свалились?

— Нет, я несколько поближе. Так вы этого самого вашего начальника ПАТП считаете своим богом? Занятно! А как же совесть?

— И этот мне на совесть будет тыкать! Тоже, поди, пенсионер! А книжки пенсионной, конечно, нет!

— Это не имеет значения.

— А если не имеет значения, то и плати полную стоимость двадцать рублей.

— А мы уже перешли на «ты»? Когда же это?

— Каждому выкать — язык отвалится.

— Ну, так что же? Отвалится, вам его этот ваш начальник ПАТП обратно приложит, он и прирастёт. Он же — ваш бог?

— Эх, шутник! И этот — туда же. А ещё пожилой, седовласый. Тоже, скажешь, ветеран войны?

— В каком смысле?

— Воевал, я говорю?

— Приходилось.

— Ну и что? Все равно полную цену плати.

— Вот, пожалуйста. За меня и за ветерана. Сорок рублей. Достаточно?

— Родственник он ваш, значится? Так бы сразу и говорили.

— Никакой я ему не родственник! И в милостях я не нуждаюсь, но и что положено мне, то должны предоставить. Я вас не просил платить за меня, я и сам могу заплатить.

— Правильно, но это я вас прошу, позвольте мне заплатить за вас?

— Почему же это? Вроде, не родные мы.

— Но и не чужой вы мне.

— Не чужой? Не припоминаю, когда виделись.

— Это не важно. Я вас вижу очень хорошо, и мне этого достаточно.

— Чудной вы. А позвольте спросить…

— Извините, но мне нужно выходить. Водитель, остановите, пожалуйста, у очистных сооружений!

— Не положено, — вмешалась кондукторша.

— А если бы ваш начальник ПАТП попросил?

— Попросил? Он не просит, а приказывает.

— Ну, так он прикажет вам сегодня вечером, чтобы вы делали остановку по просьбам пассажиров, если это не противоречит правилам движения.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Вот видите, что это?

— Сто рублей, кажется.

— Вот я вам их даю, если он не попросит, то они ваши. А если попросит, то вы мне их вернёте.

— Как? Куда?

— А уж об этом не беспокойтесь. Согласны? Держите!

— Фальшивая, поди? Нет! Странный тип. Вась, тормозни у очистных, высадим пассажира, — добавила, она, резво пряча сторублёвку в карман.