Аланд Шабель - Не от мира сего [СИ]

Всё последнее время они с напарником облагораживали офис в областном центре, налаживали деловые связи, осваивали новые направления в бизнесе, ну и, естественно, обрастали необходимой электроникой и оргтехникой. Без неё, родимой, в современном мире — никуда. Василиса, конечно, дама экономная, даже скажем, прижимистая, но тут по настоянию Старшо́го не скаредничала, вкладывалась, не раздумывая. Тем более, благодаря стараниям напарника, доставалась вся офисная аппаратура с хорошей скидкой. Как удавалось это на вид неказистому мужику, она не совсем понимала, но всё охотно принимала как должное. Постепенно Василиса привыкла полностью доверять своему компаньону, ведь он ни разу не дал повода усомниться в его порядочности не только в делах, но и по отношению к их семье. Вот и офис на центральной улице немаленького города арендовал по сути дела «малой кровью», вырвав у сноровистых разнокалиберных щук местного бизнеса (к их немалому удивлению) довольно лакомый кусок. Василиса уже перестала удивляться такой необычной удачливости своего напарника, только одобрительно улыбалась очередному успеху компаньона в той или иной негоции. Правда, с некоторых пор она с тревогой стала замечать за собой очевидное потепление душой к этому «диверсанту», вкравшемуся в их небольшой семейный мирок. А вот это личное немного пугало её и в то же самое время притягивало, но чётко определиться, что-либо решить для себя радикально, она сейчас не могла, да и не хотела. Будь Василиса одинокой, неизвестно, как бы поступила, но она не одна, да и быть неблагодарной к человеку, творящему добро, даже если он мужчина — нельзя. Не в её характере. И Лёнька как-то сразу принял этого на вид далеко не красавца, с женской точки зрения, в круг близких друзей. А он — парень неглупый, несмотря на потерю речи. По крайней мере, другими дефектами, ни физическими, ни умственными её сын не страдает.

Кстати, его в гимназию пристроил этот же удачливый мужик. Да, не абы какую! Элитную! А это далеко не всем удавалось, особенно после начала учебного года. Туда попадали отпрыски непростых товарищей, отбор был тщательный. Они вместе отвезли Лёньку на машине, благо теперь были на колёсах. Всё это благодаря стараниям Старшого, который приобрёл вполне пригодную «Nissan Terra» и за один день уладил все формальности. Когда подъехали к гимназии, этот проныра попросил семейный дуэт не выходить из машины. Сам же выскочил и, бодренько прошествовав мимо охранника, скрылся за массивными дверями. Отсутствовал где-то минут двадцать. Наконец вышел вместе с какой-то весьма важной на вид дамой и поманил Лёньку рукой. Теперь они уже втроём опять скрылись в глубине данного заведения. Вскоре сын выскочил, подбежал к матери, быстро чмокнул в щёчку и тут же умчался. Ошеломлённая Василиса только головой покачала.

Когда напарник уселся рядом на пассажирское сиденье и облегчённо вздохнул, хозяйка потребовала отчёта. Выслушала следующее подробное объяснение: Лёньку определят в соответствующий класс, восстановят и поставят речь грамотные специалисты, учебная программа будет соблюдена, проживать будет в двухкомнатном номере ещё с тремя одноклассниками (есть прикреплённая гостиница для иногородних учащихся), за год вперёд оплачено, ну и присмотр за ним будет особый. По вечерам можно будет созваниваться, общаться в скайпе, а в выходные разрешается приезжать и навещать парня. Скучать же свежеиспечённому гимназисту там не придётся, будет просто некогда, да и незачем. У «студиозов», как выразился Старшой, жизнь интересная и даже весёлая.

Помимо гривы, хозяйке необходимо было привести в порядок и мысли, разобраться в возникших вдруг особых чувствах к компаньону. Как-то исподволь он стал симпатичен Василисе, общаться с ним было приятно не только по делу, но и просто так. Иногда она внезапно осознавала, что наблюдает, конечно, украдкой, но с неподдельным интересом, как напарник общается с очередным «нужным человеком», как разговаривает по телефону, обсуждая ту или иную сделку, и т. д. Её восхищало его аристократичное поведение в ресторане во время обеда, элегантное достоинство, необъяснимый шарм, который, судя по зазывным взглядам некоторых дам, несомненно, наличествовал. Вот этот-то вспыхнувший интерес к мужику, далеко не соответствующему идеалу настоящей женщины (а именно таковой Василиса себя считала), и настораживал её. Да что настораживал! Он, если сказать откровенно, некоторым образом ужасал! Она ещё хорошо помнила горький урок, преподнесённый ей и её сыну южным красавцем Чернявым.

Итак, смыв дорожную пыль, она уселась у окна и, работая гребнем, погрузилась в размышления, а подумать, повторимся, было над чем. Ведь уже не раз про себя осознавала, что с появлением этого не помнящего своего прошлого мужика жизнь у них с сыном кардинально изменилась. Лёнька стал другим, речь начала потихоньку возвращаться к парню, дела пошли неплохо. Да что говорить, хорошо пошли дела, даже очень! Наряду с этими житейскими и другими успехами, вместе с активностью в бизнесе, пришло спокойствие и уверенность. Сестру вот пристроила руководить вместо себя в павильоне, с которого начинала когда-то. Теперь там чайная «Василиса», всюду чистота и порядок, потянулись посетители, закипела жизнь, словно тот пышущий жаром отчеканенный на меди самовар, висящий огромной эмблемой над входом и радующий посетителей отражающимися солнечными лучами. Всего этого не было бы без Компаньеро, без его помощи, бескорыстного участия в разрешении различных проблем, и Василиса отчётливо понимала сейчас одно — она привыкла к нему, она стала зависимой от него, и, не приведи судьба, вдруг этот человек исчезнет куда-либо! Эти мысли роились в голове хозяйки, пугали эту некогда смелую и самостоятельную женщину. Да! Она сейчас вполне самодостаточная деловая леди, отношения с напарником спокойные, ровные. Он относится к ней с полным уважением, даже с некоторым послушанием, но без всякого там подобострастия. Конечно, когда надо, он и убедит, и поспорит с ней, но всё мягко, без лишнего напора.

— «Тот ещё психолог! Любит, понимаешь, главенствовать над слабой женщиной», — иногда мысленно лукавила Василиса, отлично понимая несправедливость данных рассуждений. Но она не была бы женщиной, если бы не вооружалась рассудком против этого завоевателя коварного, но при том с ужасом понимала следующее — помимо всяческих сладких грешных мыслей, с которыми ей всё труднее было справляться, он ещё вызывал чувство симпатии. Причём, искреннее такое чувство! А вот это уже не шутки! Весь предыдущий жизненный опыт этой гордой женщины подсказывал: «Не вздумай сдаться! Все мужики… те ещё они! Кобели неблагодарные они, понимаешь, те мужики!».