Аланд Шабель - Не от мира сего [СИ]

Она подошла к холодильнику, достала запотевшую бутылку минералки и налила в тонкостенный фужер.

— На вот! Залей пожар, авось, остынешь! А то, хоть спички зажигай…

Обмякший гость беспрекословно выполнял все приказы этой узурпаторши.

Внимательно наблюдавшая за ним Барыня была довольна, паж не изменился, верен и предан ей. Она присела напротив, сотворила строгое лицо.

— Итак, сеньор Извеков, изволь прояснить причину столь внезапного визита? И кстати, как ты меня нашёл?

— Это было несложно, я послал вслед за тобой своего человека. Он и сопроводил вплоть до твоей усадьбы…

— Зелёный «Рено», понятно. Мне говорил мой водитель о нём. Словно привязанный за нами мотался. Так это ты слежку за мной устроил?! А у меня разрешения испросил? — распекала незадачливого ухажёра Алёна, но как-то неактивно, даже, можно сказать, беззлобно, — всё! Будешь наказан.

И опять это прозвучало мирно, как бы между делом.

Опытный Извеков сидел тихо, не спорил, не оправдывался. Он знал свою давнюю пассию, тем более, сейчас её явно не злило его присутствие, как некогда во времена студенчества. Бывало и такое, чего уж скрывать. Тут её тяготило нечто другое и, наверняка, серьёзное.

— Алёна, — прервал, возникшую было, паузу столичный гость, — мне мой человек доложил о каком-то непонятном оживлении в твоей епархии. Он даже назвал его чересчур нервозным. Это было видно невооружённым глазом, а он — человек опытный, у него взгляд острый, свежий. Да и со стороны, как все знают, виднее. Когда он сообщил мне о своих сомнениях, я, конечно, бросил все дела и помчался сюда. Может, приключилось что? Возможно, тебе помощь понадобится? Ну, не мог же я оставить без внимания проблемы, возникшие у дорогого мне человека, верно ведь? Вот ты и сейчас в сомнениях пребываешь, я определённо вижу, тревожит что-то тебя. Поделись с верным другом, если нужна помощь, обязательно помогу!

В их «величестве» всё ж таки что-то дрогнуло, она с участием посмотрела на бывшего пажа. Да, когда-то Николаша был ботаном, являлся любимой мишенью для насмешек во времена бесшабашного студенчества. Алёна была одной из первых чаровниц на их потоке, поэтому неудивительным выглядел её шлейф из плейбоев и легендарных волокит. Многие пытались закрутить романчик с этой знающей себе цену стройной студенткой, но она была крайне избирательна, абы с кем не общалась. Кого же если и удостаивала своим вниманием, так это, как правило, были яркие парни. Правда, романтические отношения она старалась не затягивать, да и дальше поцелуев дело не заходило, строга была Алёна — учёба на первом месте. Вот в то время Николай Извеков и был прочно порабощён недоступной для него красавицей. Верный клеврет, преданный вассал. Какие только прозвища ему не придумывала, какие только испытания на него не обрушивала! Наконец, за долготерпение и безмерное почитание, прилюдно произвела в личные пажи, наградила гордым, но, конечно, с оттенком иронии, именем — Николаша. Тот, не обращая внимания ни на что, со спокойствием пациента реанимации в последней стадии следовал за ней постоянно, всё время подставлялся под её взгляд, помогал с рефератами, другими заданиями, старался угодить и выполнить все её прихоти. Сейчас, глядя на него, Алёна с некоторой ностальгией вспоминала те годы, молодость, учёбу…

И вот он здесь, сидит напротив её, всё так же влюблён, а в глазах, уж это-то она чётко прочитала, — беспокойство и, явно, не за себя.

Она тряхнула головой, отгоняя грусть-печаль.

— Ты с дороги устал и, наверняка, проголодался. Сейчас велю нам подать, … ты чего пожелаешь?

— Мне всё равно, на твоё усмотрение. Но ты не ответила…

— Коля, — она впервые назвала так Извекова, у того удивлённо вскинулись брови, — не гони антилоп. Сейчас отобедаем, а после и о делах наших скорбных покалякаем…

— Господи, да что у тебя произошло? Не томи, я и так места себе…

— Ша! Я сказала! Обед! — добавив, насколько это возможно для женщины, хрипотцы в голосе и явно копируя кого-то из отрицательных киногероев, оборвала проснувшаяся от мирной спячки их «Высокочтимость Алёна Первая» внезапно зарвавшегося «слугу».

Ошеломлённый Николай Валерьянович Извеков, вполне состоявшийся столичный бизнесмен, взрослый самостоятельный мужчина и т. д., и т. п., безропотно поник головой и покорно замолчал. Правда, он молчаливо выразил свой протест тем, что не стал поднимать вверх обе руки, как обычно поступал раньше при вспышке праведного гнева у его капризной дамы. Про себя же немедленно вспомнил артистичную студентку, весёлую и готовую на всяческие авантюры. Благодаря умению подражать голосам не хуже всяких эстрадных пародистов, она один раз отчудила славный номер. По внутренней связи, голосом ректора, велела секретарше из деканата срочно вызвать ненавистного всему потоку «препода» к нему в кабинет, причём, срочно! Та, взмыленная, добросовестно помчалась выполнять распоряжение начальства и выдернула с лекции ничего не понимающего очкастого зануду, навевавшего на студентов сон. Увидев такое дело, поток взвыл от восторга, и половина лекции прошла в отдыхе и неге без главного мучителя студенческого клана. Часть студиозов, воспользовавшись случаем, вообще «слиняла» по своим делам. Когда багровый от бешенства преподаватель вернулся, было поздно, лекции пришёл дружный каюк! Естественно, после этого вопиющего номера было тщательное разбирательство, потрепали нервы десятку парней, в первую очередь, студентам — шалопаям, но на Алёну никто даже и подумать не мог. Только проницательный паж Николаша восхищённо покачал умной головой, уж он-то безошибочно вычислил хулиганку, но, конечно, держал это в секрете от всех.

— И не ропщи! Давай без протестов всяческих… — Алёна прекрасно уловила момент и поняла состояние своего пажа, поэтому закончила вполне миролюбиво, — поговорим обязательно, но чуть позже, understand?

Через час после изысканного обеда они сидели в эргономичных креслах и беседовали на отвлечённые темы. Время шло, во взгляде Извекова сквозил вопрос, но он терпеливо выжидал, ведь Алёна свет Батьковна вновь могла отгавкать, за ней, понимаешь, не заструится поперёк реки. А та тянула время, ибо даже не знала с чего начать. Наконец, после кофе с традиционными эклерами и прочими вредными для фигуры сладкими лакомствами хозяйка решилась.

— То, что я тебе сейчас хочу довести до твоего разума, возможно, разум этот и поколеблет. Или ты решишь, что я в разлуке с этим самым разумом. Сразу тебе велю: «Не смей!». Не смей сомневаться в моих способностях, талантах, мастерстве, гениальности…

Хозяйка на секунду задумалась, — что-то я пропустила…

— Осмелюсь дополнить: прозорливости, дальновидности, нечеловеческой доброте, недюжинном уме, незаурядной логике и неземной красоте, — с улыбкой, но без всякой иронии добавил Извеков.