Аланд Шабель - Не от мира сего [СИ]

Она встала и направилась к своему секретеру, сдвинула висевшую над ним картину «Барыня в Вотчине» в сторону и, придерживая её одной рукой, другой набрала шифр на дверце открывшегося взору с интересом наблюдавших за её манипуляциями зрителей потайного сейфа. Достав свою «Шкатулку находок», она извлекла из неё небольшой свёрточек и протянула его Кудеснику.

— Знаю, уважаемая Алёна Юрьевна, вы с почтением отнеслись к находке, и очень благодарен за это, — он бережно положил свёрток на стол, развернул его и несколько минут разглядывал талисман. Затем прижал к груди и, закрыв глаза, замер. У наблюдавших за этим действом дам создалось впечатление, что между «Охранителем» и его хозяином происходил немой диалог, понятный только им. Примерно с такой гаммой переживаний встречаются близкие люди после долголетней разлуки.

Наконец Кудесник как бы встряхнулся и взглянул на Алёну.

— Хозяюшка, талисман необходимо восстановить. Я знаю, у вас есть свой ювелир, у ювелира есть знакомый умелец-мастеровой, который приведёт в надлежащее состояние мой «Охранитель». Давайте, пожалуйста, поедем к нему, поедем сейчас, не тратя ни минуты, ибо время дорого.

— Вы — ужасный человек! — заявила Барыня, выбираясь из глубокого хозяйского кресла, — всё-то вам известно, нет от вас секретов! А у женщин обязательно должны быть секреты…

Она весело посмотрела на Василису.

— Не завидую тебе, подруга! Твой избранник опасен как рентгеновский аппарат, насквозь зрит! Кошмар! Даже налево не сходишь, в момент изобличит!

У привставшей Василисы опять проявился румянец, но при этом на лице заиграла улыбка. Надо сознаться, она даже внутренне не осерчала на эту беспардонную бабу.

Кудесник, уже на ходу услыхав такую милую откровенность о себе, даже споткнулся. Казалось, в этом мире его ничто не могло смутить, но тут! Мысленно он, конечно, не согласился со своенравной разоблачительницей, но вслух, дабы не тратить драгоценное время на всякие там женские пересуды, разубеждать не стал, а просто открыл дверь и пропустил дам на выход, как того требовало воспитание. Покачав головой, он незамедлительно последовал за ними.

Поехали к ювелиру в две машины. В первой за рулём правил Военрук, он прекрасно знал адрес, куда они направлялись, с ним в салоне находились Алёна Юрьевна со своим верным пажом Николашей, Кудесник и, конечно, Василиса Леонидовна. Следом, дисциплинированно держа дистанцию, вёл машину Бурбелла, рядом сидел крепыш-телохранитель Извекова (безымянная опаснейшая личность), на заднем сидении вольготно развалился «Помятый гражданин» неизвестного происхождения и практически незаметный в данном коллективе.

У бедняги Йозефа Ароновича от удивления брови поползли вверх, а очки наоборот съехали вниз, на кончик носа. Ну, ещё бы! Когда к «бедному еврейскому ювелиру», помнившему, будучи тогда несмышлёным пацаном, послевоенные гоп-стопы в славной Одессе прошлого века, вваливаются люди…

Алёна Юрьевна, вопреки заведённой традиции, звонком не предупредила о своём визите, правда, чему уж тут удивляться?! В свете нервных потрясений последнего времени она элементарно забыла о некоторых правилах этикета.

Когда домофон запиликал, хозяин как раз разливал дымящийся, вкусно пахнувший чай, заваренный по проверенному рецепту с душистыми травами. От неожиданности рука дрогнула и чуть не опрокинула на стол чашку с драгоценным напитком.

— Кто бы это мог быть? — недовольно пробормотал старый ювелир, — мне определённо не нравится ни временной период, ни способ, ни метод, ни манеры…

Тем не менее, он подошёл к аппарату у дверей и поинтересовался, чисто из вежливости, кого там принесла не совсем лёгкая необходимость его беспокоить во время вечернего чаепития. Услыхав знакомый голос «дони Алёны», он нажал кнопку, отомкнул засов (как он любил выражаться) и спокойно вернулся к столу, дабы продолжить на́чатое.

Было ещё терпимо для его психологического состояния, когда вошли Доня и Военрук, он их отлично знал…

Но следом, проворно так, согласно его обязанностям, просочился опаснейший тип — телохранитель Извекова Н.В., потом сам Извеков, потом ещё какие-то незнакомые граждане и дамы…

А уж когда воочию возник Бурбелла! Вот тут-то старый Йозеф уже натурально расплескал свой чай, да и немудрено! Глядя на медвежью стать и брутальный облик бывшего подполковника, невольно и более тренированный человек проникнется сиюминутностью шаткого бытия…

Ну, это, знаете ли, уже слишком! Такие неожиданные посетители в неурочный час да с такими внешними данными, это не для старого измученного золотом еврейского ювелира, бывшего жителя Одессы послевоенных лет. Хорошо, доня Алёна вовремя просекла ситуацию и, бросившись к старому, обняла его и, как смогла, стала успокаивать. Попутно объяснила: мол, это не с обыском пришли, а за помощью и, вообще, сейчас другие времена, бояться не следует, с ней её друзья, и даже тот страшный со зверской физиономией добрейшей души подполковник — простой бывший опер. От этих утешений у старого ювелира улучшения не получилось, до него просто с трудом доходил смысл сказанного, а уж когда он услыхал про представителя органов…

В общем, срочно нашли валидол и сунули бедолаге под язык.

Отдышавшись, минут через десять хозяин всё ж таки сумел поинтересоваться целью посещения его берлоги такими качественными и в таком количестве гостями.

Алёна повторно начала было объяснять, что и как, но её мягко отстранил Кудесник и присел рядом с ювелиром.

— Йозеф Аронович, — проникновенно обратился он к мэтру по оценке драгметалла, — вам ведь знаком этот предмет?

Перед глазами ювелира закачался на обрывке цепи золотой круг с драгоценными камнями. Старик немедленно оживился и требовательно протянул руку.

— Да, конечно, я узнаю эту вещь, — внимательно рассмотрев талисман, с ноткой восхищения в голосе произнёс старый еврей, — такие предметы попадаются нечасто. Поверьте мне, через мои руки прошла не одна тысяча различных вещиц и всяческих разностей, как золотых и серебряных, так и талантливых в исполнении, но это! Это произведение уникально! Могу поклясться, сотворено сие гениальными мастерами, или не видать мне больше пляжей Одессы! Могу гордиться, что держал подобное в руках…

Он замолчал, потом посмотрел на Кудесника.

— Позвольте! Но это принадлежит не вам! Эта драгоценность одной моей хорошей знакомой…

— Этот талисман мой, — тихо сказал Кудесник.

Прерванный на апогее изложения своей мысли мудрый Йозеф изобразил недоверие, но потом поглядел на Алёну и, к своему немалому удивлению, уловил её подтверждающий кивок. Проницательные коричневые глаза этого умудрённого жизнью человека более внимательно оглядели невзрачного на вид мужичка. Наступила тишина. Долгую минуту продолжалось это сканирование. Другого субъекта, более примитивного, хитромудрый еврей просчитал бы легко. Но сейчас перед ним сидел человек-загадка, и, несмотря на кажущуюся внешнюю простоту, он был словно окутан непроницаемым облаком тайны.