Либба Брэй - Мятежные ангелы

— Мисс Мур! — отчаянно кричу я.

— Нет! Джемма, уходите! — кричит она в ответ. — Не ждите меня!

С тяжелым вздохом горгона трогается с места и плывет к саду. Я карабкаюсь на поручни, но Фелисити и Пиппа хватают меня за руки. Я вырываюсь, как безумная.

— Горгона, немедленно остановись! Я приказываю тебе остановиться!

Но горгона не подчиняется моему приказу. Мы уплываем от побережья, от твари, нависшей над моей подругой.

— Мисс Мур! Мисс Мур! — кричу я до тех пор, пока не срываю голос окончательно. — Мисс Мур…

Я без сил опускаюсь на палубу корабля.

Мы возвращаемся в сад. Глаза у меня распухли от слез. Я измучена, мне плохо. Я подхожу к голове горгоны.

— Почему ты не остановилась, когда я тебе велела?

Огромная чешуйчатая голова поворачивается ко мне.

— Я до того получила приказ не причинять тебе вреда, высокая госпожа.

— Но мы могли спасти ее! — со слезами выкрикиваю я.

Голова отворачивается.

— Не думаю.

— Джемма, — мягко говорит Энн, — мы должны поскорее пройти сквозь дверь.

Фелисити и Пиппа сидят рядышком, держась за руки, им отчаянно не хочется расставаться. Я закрываю глаза.

— Джемма… — окликает меня Энн.

— Ее схватила та тварь, прислужница Цирцеи, а я не смогла ничего сделать!

Подругам нечем меня утешить.

— Я ее убью, — решительно произношу я ледяным тоном. — Я с ней встречусь, и я ее убью.

Мне стоит огромных усилий вызвать дверь света. Подруги стараются мне помочь. И вот наконец сияющая дверь появляется. Пиппа машет нам рукой и посылает воздушные поцелуи. Я прохожу сквозь дверь последней и, пока жду, бросаю еще один взгляд на Пиппу. Она отошла к дереву и достала что-то спрятанное за его стволом. Это трупик какого-то небольшого зверька. Пиппа с жадностью смотрит на него, а потом сгибается, падает на четвереньки, сама становясь похожей на зверя. И подносит мертвую плоть ко рту, и начинает пожирать ее, и ее глаза становятся белыми от дикого голода…

Мисс Мур погибла. Она погибла. А я не нашла Храм. Ракшана ошиблись, возложив на меня эту задачу. Я не леди Надежда, как называет меня Нелл Хокинс. И я не высокая госпожа, я не та, кто может вернуть Ордену его былое величие и магию. Я просто Джемма Дойл, и я потерпела поражение.

Я так устала… У меня болит все тело; голова как будто набита ватой. Мне хотелось бы упасть и проспать много дней подряд. Я так устала, что у меня даже нет сил раздеться. Я ложусь поперек кровати. Комната вертится вокруг меня, а потом я как-то сразу засыпаю.

И вот я плыву над темными, скользкими от дождя улицами, сквозь переулки, где грязные дети грызут темный хлеб, над которым роятся мухи.

Я плыву все дальше и дальше, я уже в коридорах Бедлама, в комнате Нелл Хокинс…

— Леди Надежда, — шепчет Нелл. — Что ты натворила?!

Я не понимаю. Я не могу ответить. В коридоре слышатся шаги.

— Что ты натворила! Что ты натворила! — кричит Нелл. — Джек и Джилл поднялись на гору. Джек и Джилл поднялись на гору. Джек и Джилл поднялись на гору…

Я уплываю от ее бормотания, плыву под потолком коридора, по которому спешит леди в зеленом плаще; она меня не замечает. Я выплываю в чернильно-черную ночь, поднимаюсь над собором святого Георгия — и тут я слышу слабый, сдавленный крик Нелл Хокинс.

Я не знаю, сколько времени проспала, какой нынче день, где вообще я нахожусь; я ничего не понимаю, когда меня будит встревоженная миссис Джонс.

— Мисс, мисс! Вам бы лучше поскорее переодеться. Приехали леди Денби с мистером Саймоном. Ваша бабушка послала меня за вами, она ждет вас внизу.

— Я плохо себя чувствую, — отвечаю я, снова падая на подушку.

Миссис Джонс рывком заставляет меня сесть.

— Как только они уедут, вы сможете отдыхать, сколько вам вздумается, мисс. Но сейчас я должна помочь вам одеться, и поскорее.

Когда я спускаюсь вниз, они все сидят в гостиной, мрачно застыв над чайными чашками. Если это официальный визит, то тут что-то не в порядке. Что-то неправильно. Даже Саймон не улыбается.

— Джемма, — говорит бабушка. — Садись, детка.

— Боюсь, у нас есть несколько неприятные новости, они касаются вашей знакомой, мисс Брэдшоу, — говорит леди Денби.

У меня падает сердце.

— О? — чуть слышно произношу я.

— Да. Мне показалось странным, что я до сих пор не знакома с ее родными, и я кое-что проверила. В Кенте нет никакого герцога Честерфилда. И мне ничего не удалось узнать о девушке, состоящей в родстве с русской знатью.

Бабушка покачивает головой.

— Это просто невероятно. Невероятно!

— Зато мне удалось выяснить, — говорит леди Денби, — что у мисс Брэдшоу имеется довольно вульгарная кузина — жена купца из Кройдона. Боюсь, ваша мисс Брэдшоу — не более чем охотница за состоянием.

— Мне она никогда не нравилась, — говорит бабушка.

— Должно быть, тут какая-то ошибка, — с трудом выговариваю я.

— Вы слишком добры, моя дорогая, — говорит леди Денби, похлопывая меня по руке. — Но не забывайте, вы тоже вовлечены в этот скандал. И миссис Уортингтон, разумеется. Подумать только — она открыла двери своего дома какой-то авантюристке! Впрочем, миссис Уортингтон никогда не отличалась здравым смыслом, если можно так выразиться.

Бабушка выносит приговор:

— Джемма, ты больше не должна поддерживать знакомство с этой девушкой.

Том встает. Он побледнел, лицо у него вытянулось.

— Томас? В чем дело? — спрашивает бабушка.

— Это из-за мисс Хокинс. Она прошлой ночью заболела, у нее лихорадка. Она не приходит в себя.

Том качает головой, не в силах продолжать.

— Она мне снилась этой ночью, — вырывается у меня.

— Вот как? — спрашивает Саймон. — И что именно вы видели?

Я видела Цирцею, я слышала сдавленный крик Нелл… А что, если это не было сном?

— Я… я не помню, — отвечаю я.

— Ох, бедняжка, вы так бледны, — говорит леди Денби. — Я понимаю, трудно такое пережить… узнать, что вас одурачила та, кого вы считали подругой. Да еще и мисс Хокинс заболела. Это должно быть слишком сильным потрясением.

— Да, благодарю вас, — бормочу я. — Я действительно неважно себя чувствую.

— Бедняжка, — снова мурлычет леди Денби. — Саймон, будь джентльменом, помоги мисс Дойл.

Саймон берет меня под руку, чтобы проводить из гостиной.

— Мне невыносимо слышать, что у Энн такие проблемы, — говорю я.

— Но если она представилась не той, кто она есть на самом деле, то и получила по заслугам, — возражает Саймон. — Никому не нравится быть обманутым.

А не обманываю ли я Саймона, позволяя ему считать меня простенькой английской школьницей? Не сбежит ли он куда глаза глядят, если узнает всю правду? Не сочтет ли, что я сознательно ввела его в заблуждение? Если держишь что-то в тайне, то это создает такую же иллюзию, как и сознательно разыгрываемый спектакль.