Владимир Абрамов - Месть сурка

— Нормальный мир. Я недавно возвращался к преподавательской деятельности после долгого перерыва. Подготовил несколько потоков студентов. Никто из них не испытывал ненависти к обычным людям, в отличие от тебя, Том. Хотя мне это непонятно. Ты же ведь вырос среди обычных людей, опять же, отец твой простой человек.

— Он бросил нас с мамой! — со злостью выплюнул Реддл. — Из-за этого мерзавца я рос в приюте! Из-за него мама умерла.

— Понятно. Детская травма, отсутствие психологов, мрачная атмосфера приюта двадцатых-тридцатых годов двадцатого века, эхо войны… Короче говоря, ты потёк крышей парень.

— Я не псих!

— Всё психи так говорят. Поступки, Том, вот что определяет людей. На моих руках не меньше крови, даже больше, чем на твоих. Но я герой, а ты маньяк. Знаешь почему?

— Почему?! — нахмурился он.

— Потому что я убивал в основном плохих парней ради защиты общества, себя и близких, а ты мочил хороших парней под нацистской идеологией. И это ж надо додуматься выбрать такую линию во время и после мировой войны, когда фашистами и нацизмом все были сыты по горло! Вот и скажи после этого, что ты не псих.

— Ну-у… — Том растерялся.

— Баранки гну. Ты шотландец?

— Нет.

— Может, хотя бы в тебе есть еврейская кровь?

— НЕТ!

— Фокайль сасанах! — Дункан начал закатывать рукава мантии. — Значит, я могу тебя пиздить без зазрения совести.

— Мы же договорились, — попятился испуганный Том. — Я всё расскажу.

— Попробуй, — Хоггарт принял скучающий вид, но не спешил раскатывать рукава. — Для начала, как ты свой дом духа назвал и каким образом сделал?

— Это крестраж! — поспешно воскликнул Реддл, заставив Дункана нахмуриться. — Для его создания нужно убить человека. Я хотел сделать их семь, чтобы наверняка обрести бессмертие. Первый крестраж создал Герпий Злостный…

Дункан подробно допросил Тома Реддла. Тот поведал ему всю историю своей жизни до шестнадцати лет и всё, что знал о магии. Парень одаренный, но знал он меньше Хоггарта. Единственное его уникальное знание заключается в способе создания крестражей, который служат в качестве якоря для души. Этих якорей он собирался наделать семь штук.

Время в ментальном пространстве идёт гораздо быстрее. В реальности прошло всего три часа.

Дункан вернулся домой к Лорен.

— Милый, где ты был?

— Бегал… Лорен, дорогая, теперь ты сможешь пробудить семнадцатое чувство.

— Дункан, ты нашёл способ пробуждать семнадцатое чувство? — обрадовалась Лорен. — Мы должны об этом доложить Совету!

— Это одноразовый способ. И не думаю, что кому-то о нём рассказывать — хорошая идея.

— Ты что?! — Лорен выглядела возмущенной. — Это же достижение мирового значения. Твоё изобретение способно улучшить всё человечество. Только представь, что каждый человек пробудит семнадцатое чувство.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — покачал он головой. — Для пробуждения семнадцатого чувства его следует позаимствовать путём слияния с частицей биоэнергетического тела обладателя такой же способности. Для отделения этой частицы и заточения в артефакт семнадцатый должен убить человека и создать особое заклинание. Если делать это чаще раза в пятьдесят лет — это приведёт к необратимому безумию семнадцатого. С этим артефактом шаман должен не расставаться десять лет. Но можно заточить часть биоэнергетического тела донора сразу в тело человека.

— Убийство? — нахмурилась Лорен. — Это ужасно! Но я уверена, что учёные что-нибудь придумают. Мы обязаны поделиться данными с человечеством!

— Вообще-то я старался для тебя, а не для человечества.

Лорен тепло улыбнулась и провела тёплой ладонью по лицу Дункана.

— Милый, ты всё ещё не вывел из себя остатки капиталиста. Прекращай мыслить мерками примитивного человека. Благо для всех важнее развития способностей одного индивидуума. Только так люди станут лучше и сделают очередной шаг в будущее. Если бы не это, мы бы не начали программу колонизации других планет. Мы бы не знали о путешествиях во времени. И вообще, нас бы не было. Человечество вымерло бы, как в альтернативной вселенной, в которой космонавты слишком затянули с возвратом на планету и не изобрели трансдюсер.

Переспорить девушку? Можно, если не собираешься с ней дальше жить.

— Ладно, — вздохнул он. — Мы поделимся результатами. Но только с условием, что этот крестраж мы используем на тебе.

— Зачем? Есть же более достойные люди.

— Лорен, разве ты не мечтала тоже обрести семнадцатое чувство?

— Нет, дорогой. С чего ты взял?

— Но ты в последнее время ходила грустная, странно смотрела на меня. Я думал, ты завидуешь.

Лорен звонко рассмеялась.

— Ох, ты такой забавный. Дункан, что за глупости тебе приходят в голову?

— То есть ты не хотела стать волшебницей?

— Нет. Мне и так неплохо живётся. И если что, у меня есть ты. И я не грустная. Дункан, просто я беременная, и не знала, как об этом тебе сказать.

Дункан застыл, словно пыльным мешком из-за угла прихлопнутый.

— Беременная?

— Да. ДНК-тест показал, что у нас будет двойня. Две девочки.

— Фок!

— Ты не рад? — насторожилась Лорен.

— Я счастлив, но тогда выходит, я зря доставал крестраж, — скривилось его лицо, словно от съеденного лимона. — Я надеялся тебя порадовать.

— Я рада, мой хороший, — Лорен нежно поцеловала Дункана. — Ты сделал для человечества очень многое, и продолжаешь делать. Ты лучший мужчина на планете!

— Только на планете?

— Хм… — она с задумчивым видом приложила указательный палец правой руки губам. — Дай подумать… Да, на планете! В космосе найдутся не менее достойные парни, к примеру, мои братья.

— Ах, братья… — выдохнул с облегчением напрягшийся было Хоггарт.

***

Через восемь месяцев Дункан и Лорен стали счастливыми родителями — у них родились две девочки-близняшки. Как и положено в таких случаях, Лорен ушла на три года в декретный отпуск для воспитания детей.

Эксперимент с крестражем такого рода, что его можно продолжать и в декретном отпуске, поэтому девушка продолжала носить с собой тетрадь Реддла, ежедневно фиксируя показатели своего самочувствия и изменения биоэнергетики в персокомп.

Дочек назвали Луна и Дора. И снова Хоггарт не принимал участия в выборе имён. Его устраивал любой вариант, кроме издевательского. Лорен использовала какую-то местную заморочку, которая родилась в результате отказа от фамилий. Берутся имена отца и матери, из совокупности получившихся букв создают имя ребенка — этакая игра в слова.

Обе дочери Дункана оказались обладательницами семнадцатого чувства, то есть волшебницами.

Всего эксперимент продолжался десять лет. За это время дочери подросли. В три года они влились в младшую группу к воспитателям маленьких детей. Затем в пять лет перешли в среднюю группу, состоящую из волшебников того же возраста, где начались их тренировки с трансдюсером.