Софья Ролдугина - Искусство и Кофе

Вашему покорному слуге удалось застать молодоженов перед их отъездом в свадебное путешествие по материку и перекинуться с ними словечком. Уэсты выглядели очень счастливыми. А мистер Лоренс Уэст и вовсе сказал:

«Знаете, а я благодарен судьбе за то, что картина оказалась подделкой. Если б не вся эта суматоха — одним небесам ведомо, когда б мы решились обвенчаться!»

Долго надоедать молодым людям, перенесшим за последние недели так много, я не стал и вскоре откланялся.

«А как же страховка?» — воскликнет какой-нибудь дотошный читатель, добравшись до этих строк. Ответ очень прост — никак. Картина была уничтожена Джулией Дюмон, а намеренное уничтожение произведения искусства лицом, могущим получить впоследствии выгоду от сего деяния, страховым случаем не является.

Впрочем, Уэст-старший при содействии мистера Дюмона подал против страховой компании два иска — о защите чести и достоинства и о нанесении ущерба здоровью вследствие заведомо лживого навета.

Памятуя о связях мистера Дюмона с крупнейшей адвокатской конторой Бромли, с блистательной «Льюид, Ломм и Компания», могу сказать, что велика вероятность выиграть оба иска.

Так пожелаем же удачи всем Уэстам — и старшим, и юному поколению.

Да здравствует любовь — и Искусство!

Ваш покорный слуга,

(ныне настроенный романтически)

Газету с трехстраничной статьей ла Рона Эллис принес мне вечером в среду — как нарочно подгадал день, когда я хотела уйти из кофейни пораньше. Дело было в том, что дядя Рэйвен еще накануне прислал мне записку, что в четверг возвращается в Бромли и хочет непременно встретиться со мною. Зная характер маркиза, я предположила, что «особо важный гость» заявится в особняк Валтеров на Спэрроу-плейс с самого утра, а потому решила лечь пораньше и хорошенько выспаться — разговор предстоял не из легких.

…Решить-то решила, но из-за Эллиса с его газетой зачиталась и совершенно позабыла о времени. Сам детектив, которому скучно было наблюдать за мною, ушел на кухню «Старого гнезда» — поговорить по душам с Лайзо. Последний, к слову, в минувшие две недели вел себя просто безукоризненно — не дерзил, не лез с расспросами, не высказывал свое Чрезвычайно Ценное Мнение без любезных просьб с моей стороны. Я бы даже сказала, что взбучка от маркиза пошла ему на пользу… если б где-то в глубине души не скучала по прежнему докучливому Лайзо.

Самую малость, разумеется.

Было уже около полуночи, когда от вдумчивого перечитывания статьи меня отвлек настойчивый стук в главные двери кофейни. Отложив в сторону газету, я поднялась и хотела уже было кликнуть Георга, когда услышала знакомый голос, изрядно приглушенный перегородками:

— …ждите здесь, Майлз, автомобиль мне еще понадобится. Нет, коробку я донесу и сам.

«Дядя Рэйвен!»

Я метнулась к забранному ставнями окну, быстро поправила прическу, глядясь в темное стекло, стянула с плеч неряшливую черную шаль, совершенно не подходящую к нежному светло-лиловому платью с серебристыми вставками, разгладила складку на юбке, сняла с рукава неизвестно как прицепившуюся к нему нитку, слегка покусала губы, чтоб они стали поярче, поровнее переколола брошь…

Стук повторился, уже требовательнее.

Мысленно обругав себя, я вздохнула и наконец подошла к двери.

Святая Роберта, и кто придумал установить здесь четыре замка, да еще и щеколду вдобавок?

— Добрый вечер, дядя Рэйвен, — улыбнулась я, открывая дверь. — Не ждала вас сегодня, да еще так поздно.

— Я сам не думал, что зайду, — признался он, проходя в кофейню. От него пахло дождем, дорожной пылью и дымными восточными пряностями — как и всегда, впрочем. И запахи эти, слабые и тонкие, удивительным образом перекрыли густые и сладкие ароматы кофе, ванили и корицы, витающие в зале. — Но потом, уже в автомобиле, решил почитать свежую прессу и восполнить пробелы, которые образовались в моей картине мира за последние две с половиной недели вынужденно изоляции. Что ж, восполнил, жаловаться не на что, — в голосе маркиза мне почудился слабый укор. — В итоге я приказал водителю свернуть к «Старому гнезду», несмотря на то, что сейчас уже скорее «доброй ночи», а не «добрый вечер».

Я опустила взгляд. Не то чтобы мне действительно было неловко или, упаси Небо, стыдно, но иногда лучше соблюдать такие формальности, чтобы немного облегчить себе жизнь.

— Вы так спешили поделиться со мной срочной новостью, дядя? — смиренно поинтересовалась я.

Маркиз оглянулся по сторонам, щурясь на свет даже сквозь темно-синие стекла очков, составил на ближайший столик две коробки, помятый длинный сверток и немного распустил шейный платок, оборачиваясь ко мне.

— Нет, Виржиния. Я хотел обсудить с вами, какой безответственный мерзавец посмел втянуть вас в… — я поджала губы, и дядя Рэйвен невозмутимо оборвал себя и поправился: — Впрочем, это может и потерпеть. В первую очередь я хотел вернуть вам кое-что, Виржиния. Лично. Майлз утверждает, что пытался передать вам эту коробку на протяжении нескольких дней, однако ваш дворецкий упорно отсылал его прочь.

— О.

Вот тут-то мне стало по-настоящему стыдно. Признаться, я уже и забыла о том, что когда-то невообразимо давно, почти месяц назад, приказала слугам ничего не принимать от посыльных Рэйвена. Тогда во мне говорила обида. Но после примирения такое поведение прислуги выглядело по меньшей мере… некрасиво.

— Полагаю, что это всего лишь досадное недоразумение, вызванное давней размолвкой, Виржиния, — продолжил дядя тем же ровным тоном. — Однако недоразумения лучше разрешать сразу, не откладывая их в долгий ящик. Полагаю, эти вещи вам знакомы? — добавил он шутливо, протягивая мне продолговатый сверток.

Ручку, торчавшую из влажной оберточной бумаги, я узнала сразу.

— Моя трость! Святая Генриетта, я ведь недавно о ней вспоминала — пошел дождь, а у меня не было даже зонта, ведь вторая трость — это просто палка, а я привыкла, что раз беру трость с собой, то и зонтик мне не нужен, потому что можно расстегнуть кольца на ней и раскрыть… Простите, — смутилась я, обрывая сбивчивую речь. — Эта ведь действительно дорога для меня — она ведь осталась от леди Милдред, а та в свою очередь привезла ее из Чжанской Империи, в первое свое путешествие. Я уже и не наделялась вернуть трость…

Маркиз нахмурился. Кажется, мои слова его задели.

— Что вы такое говорите, Виржиния, — укорил он меня. — Это же ваши вещи, как я мог оставить их у себя? В свертке, к слову, еще и ваша накидка, а здесь, — маркиз протянул мне большую из коробок, — лежит шляпка, которую вы забыли у меня. Премилая вещица, неужели сейчас такое носят?