Ева Соулу - Вестник

Потом он вздрогнул.

Руки сами собой потянулись вверх, принялись надрывать темноту. Огонь сворачивался в крохотные белые шарики, вспархивал и облеплял изъеденные влагой стены. Вскоре свет стал достаточно ярким. Райн наклонился над закутанным в плащ телом. Короткие волосы выбивались наружу, блестели на известковом полу. Он с нежностью коснулся их. Медленно снял с лица капюшон.

Вересковая пустошь на окраине города

07:22

Элинор уютно устроилась на разломе кособокого валуна. Светало. Небо низко стелилось над землей, не желая проясняться; лишь на западе сияло несколько голубых брешей — в них хотелось окунуть пальцы, потянуть за край. Эта голубизна была по-зимнему холодной, о ее грани можно было порезаться.

Элинор плотнее закуталась в толстое, на военный манер скроенное пальто и подняла воротник.

Снег еще не сошел полностью. Но уже было достаточно каменных кочек, чтобы при известной ловкости не оставляя следов, добежать от дороги до этого места, где две вставших торчком базальтовые глыбы привалились друг к другу спинами. Из них постоянно сочилось рыхлое крошево; шорох проваливался в прошлогоднюю траву, где и затихал. Если хорошенько прислушаться, его можно услышать даже сейчас. Ветер втаптывал валуны в пустошь, рано или поздно эти каменные мухоморы тоже сгниют в земле. Элинор любила приходить сюда. Здесь было даже спокойнее, чем в замке.

За спиной послышались шаги. Она не стала оборачиваться, она знала, кто идет через вересковую пустошь. Лишь одно существо могло найти ее здесь без лишних усилий — потому что это место принадлежало им обеим. Канарейка прилетела. Сейчас сядет на соседнюю жердочку как в былые времена, и запоет грустную песенку о тяжелой птичьей доле.

— Я думала, ты появишься раньше. — Элинор встретила Викторию привычной миной — полуулыбкой, переливающейся возбуждением. — Ты не слишком-то спешила. Я замерзла.

— Ждала, пока уйдут полицейские и Грег.

— Делаешь успехи. Раньше ты не была такой предусмотрительной.

Она указала взглядом на соседний валун, но Виктория отрицательно покачала головой. Тогда Элинор соскользнула с камня и подошла к ней сама.

— Хватит, не приближайся! — Виктория отступила на шаг, но ее взгляд оказался непривычно твердым.

Элинор замерла, словно дрессированная гончая. Изумление она скрывать не хотела — и не стала. Виктория смотрела на нее пристально, исподлобья. Несколько часов рыданий сделали ее именно такой, как любила Элинор. Та не стала скрывать и этого. Виктория поморщилась.

— Перестань, Элли.

Ее слова не возымели успеха. Элинор, чуть наклонившись вперед, рассмеялась и протянула к ней руки. — Ты чудесная, такая легкая. Как я тебе завидую.

— Неправда, хватит дурачиться. Ты знаешь, что мне нужно. И теперь я надеюсь узнать, что нужно тебе.

Элинор выпрямилась, засунула руки в карманы и надолго замолчала. Лицо ее сделалось непроницаемым — исчезла даже привычная каверзная ухмылка.

Прождав несколько минут, Виктория решилась на вторую попытку.

— Я слышала, ты болела. Очередной розыгрыш? Никогда не поверю, что ты не сама… это сделала.

Элинор подняла голову и уставилась на нее, не мигая и не двигаясь. Виктория нервно сглотнула:

— Ты бы не назначила встречу здесь, если бы не планировала обсудить свои условия.

— Верно. В данный момент мне стало лучше, и я отправилась в город, чтобы утешить любимую сестренку. Как ты, дорогая Викки?

— Верни мою дочку.

— А в моих ли это силах? Ты знаешь, для тебя я сделаю всё, но порой бывает слишком поздно.

Виктория не поддалась на провокацию — кое-чему жизнь с Элинор ее научила. — Верни ее.

— Почему я? А как же Ричард? Ты еще не посвятила нашего ангела-хранителя в свои беды? Неужели он не вьется вокруг тебя, спеша подхватить каждую слезинку? Как странно. Ангелам положено творить чудеса, находить пропавших детей или заделывать новых, на крайний случай…

— Оставь нас с Ричардом в покое! И мою дочь тоже!

— Ш-ш-ш! — Элинор приложила палец к губам. — Не шуми, не то прибегут злые волки и покусают нас обеих.

Одним движением она допрыгнула до сестры и обхватила ее за плечи. Та попыталась вырваться, но Элинор была сильнее — сопротивление Виктории привело лишь к тому, что она оказалась притиснутой еще крепче.

— Не бойся. Я смогу защитить семью от кого угодно, — зашептала Элинор, скользя ледяными губами по ее шее. — Ты должна верить. Тогда я смогу защитить нас от кого угодно.

— Мой ребенок…

— Викки… У меня никого нет. Обо мне некому позаботиться.

— Ты сама этого хотела.

— Больше не хочу. Вернись ко мне.

— А что дальше?

— Что пожелаешь.

Виктория перестала вырываться и затихла. Потом медленно обняла сестру.

— Хорошо.

— Правда? — Элинор вскинулась, заглядывая ей в лицо. — Ты вернешься?

— Да. С одним условием.

Та кивнула.

— Позволь моей дочери жить. Отдай ее Грегу… или Ричарду, как тебе угодно. После этого мы уедем — вместе, ты и я. Оставим всё и уедем. Вдвоем.

— А Ричард?

Виктория отрицательно покачала головой: — У него своя жизнь.

— Ты хочешь, чтобы я всё бросила?

— Да. Но не только ради меня. Ради себя тоже. Иначе… Иначе с тобой случится несчастье.

— Неужели?

— Да, ты же знаешь.

Элинор рассмеялась. Запрокинула голову и неподвижно уставилась в пышное жемчужное небо.

— Элли… Давай… Давай уедем, — жалобно повторила Виктория, вцепившись в лацканы ее пальто.

— Я не могу.

— Тетя Каталина тоже так говорила…

— Ты и ей предлагала сбежать в свадебное путешествие? — усмехнулась Элинор.

— Ричард однажды просил ее… отпустить нас.

— Ричард. Ты согласна больше никогда его не видеть? И своего ребенка?

— Да, — без промедления ответила сестра. — Лучше мы будем жить врозь, чем…

— …Чем я прикончу нас всех?

Виктория прижалась щекой к ее плечу. — Пожалуйста, ну пожалуйста… Элли…

Элинор нежно погладила ее по намокшим от сырого воздуха волосам.

— Нет, мой ангел, я не могу.

— Почему?

— Потому что… не могу . Когда ты рядом, мне лучше, я чувствую себя сильнее. Но даже с тобой я не смогу без Астоуна, без… — Она внезапно оборвала себя и стиснула плечи сестры с такой силой, что та закусила губы. — Если ты вернешься, я смогу отбить замок. Мы снова будем вместе.

— Мы будем вместе — что? Сходить с ума?

— Может быть. — Элинор ласково потрепала ее по щеке. — Это ничего. Это не страшно.

Виктория долго смотрела в ее яркие глаза. Элли терпеливо ждала. Ее распущенные волосы тоже намокли и потемнели, на ресницах переливались водяные искорки. Она улыбалась, грея ладони Виктории в своих.

— Элли… Но я тоже не могу .