Ева Соулу - Вестник

Элинор кивнула. — Знаю.

— И что теперь?

— Ты скажешь, что пойдешь в полицию, если я не верну ребенка. Что тебе наплевать на Фитцрейна, который временами слеп ради тебя, на Ричарда, которому, могу поклясться, тюремная роба совершенно не к лицу… На меня и на себя.

Виктория заплакала.

— А я скажу, что сдаюсь.

Элинор легонько оттолкнула ее; Виктория сделала несколько шагов назад и едва не оступилась.

— Ты… нас отпустишь?

— Да.

— Элли! — Виктория рванулась к ней и крепко обняла. Элинор уткнулась в ее пахнущие шиповником волосы.

— Я действительно… люблю тебя, Викки. Помни обо мне. Пожалуйста.

Виктория с удивлением заглянула ей в лицо.

— Я тоже тебя люблю, эльфенок.

Элинор заплакала отчаянно и громко.

Астоун

09:13

Прошло несколько часов, а Джулия по-прежнему сидела на краешке кровати и молчала. Изабелла примостилась рядом, щекоча ее запястье жесткими кудряшками. Хотелось остаться одной, но девочка следила за ней, как кошка, предугадывая каждое движение, останавливая мягкими, теплыми ладонями любое сопротивление. Держала над ней зонтик из искусственного покоя, но сквозь его купол просвечивало что-то знакомое…

В этой комнате ничего не изменилось с ее последнего визита. Приглушенный свет, незажженные белые свечи с запахом розмарина. Изысканный уют, разбавленный тонкими оттенками: живые цветы — гибискусы и лилии, и немного сухоцветов. Словно ее здесь ждали. Минуты проносились в светлевшем воздухе, но она с трудом замечала их. Впервые в жизни она не слышала хода времени. Она смотрела в окно, на хвойные крылья парка. Там было свежо и… Там было что-то еще… Взгляд соскальзывал вдаль, где у горизонта мешались облака, и жались, тесня друг друга, напирали на смутный окоем. Тот не выдерживал, гнулся.

Она забыла. Забыла что-то важное. Оно трепыхалось за куполом раскинутого над ней покоя, прилипало белыми ладонями, продавливало, беспокоило. Слезы.

«Мне нужно побыть с ней…»

Она вздрагивала. Эхо мерещилось в теплых стенах. Свет резал несуществующей вспышкой. Волны и птичий клекот над побережьем звенели сотнями холодных стекляшек. Стекло все падало, падало…

Джулия сжала виски ладонями.

«Что со мной?» Изабелла снова ластится к ее плечу, гладит по волосам. Вопрос запинается, зевает, отступает за тяжелый плед. Тепло захлестывает тело. Глаза закрываются.

По песку бегают волки. Белый и черный — носятся кругами, подпрыгивают, словно морская пена. Светлый берег исчерчен цепочками следов. Кто-то стоит рядом и тихо смеется. «Пускай хозяин остановится». «Да не станет он меня слушать». Смех звенит в беззвучном движении волков. Ветер беззвучно развевает возле нее два женских силуэта. Один оборачивается, она чувствует улыбку: «Не волнуйся. Не волнуйся. Все будет хорошо».

Купол взвизгивает и распадается. Тяжелая темная вода хлещет в лицо…

Она выныривает из сна, со стоном хватает ртом воздух. Приподнимается на дрожащих руках. Комната пуста, пахнет розмарином. Всё еще утро.

— У меня было оружие… и я выстрелила, — шепчет она и закусывает губы.

Картинка-воспоминание складывается в мгновение ока: девушка с испепеляюще-серыми глазами; что-то внутри собственного сердца, протянувшееся холодной ниткой по венам и мышцам, давящее на спусковой крючок. Тугая отдача, всплеск гардин. — Я… застрелила…

Алекс. Белые осколки на черной ткани.

Всё свернулось в тошнотворную воронку. «Не волнуйся, не волнуйся» , шепчет издалека знакомый голос, и это дает ей силы встать.

Она нащупывает телефон, набирает номер. Опять автоответчик.

— Я убила… эту девочку… Пожалуйста, приезжай.

Секунду она держит трубку, затем та вырывается и падает на рычаг. Окно искрится белым.

Астоун

09:37

Они летели низко, преодолевая встречный ветер. Их черные тени неслись по прозрачной воде. Позади в тугой тишине опадала арка опустевшего города. Они мчались прочь.

Алекс поднял лицо. Взгляд с противоестественной резкостью натолкнулся на отёкшие стены подземной комнаты. Светящиеся шарики дрожали и нервно метались вокруг.

Темно-розовая вода ощетинилась высокими столбами и двинулась на них со всех сторон. Ветер наполнился электрическим холодом. Девушка резко взмыла вверх; он вслед за ней — увернулся от первых колонн и атаковал покачивающийся на воде силуэт. Брызги засверкали красным хрусталем.

— Что… это? — Судорога скрутила плечи и спину, будто что-то рвалось вовне. Алекс упал на бок возле распростертого на черном плаще тела. Это хрупкое, изломанное тело источало невидимый свет. Иногда оно вздрагивало, словно силящаяся завестись механическая игрушка.

Океан прижал со всех сторон. Алекс давно потерял попутчицу из виду. Вода застывала, впивалась острыми зубами в тело. Взвизгивала и рассыпалась, но не оставляла попыток разорвать его на части.

Девушка упала сверху — с размаху раздробила ледяной цветок, схватила Алекса за плечо и потащила в небо. Там было ненамного спокойнее, но она не останавливалась, продолжая рваться выше и выше. Облака старались удержать их, падали вниз ажурные города, а они летели. Потом звуки оборвались, и снова наступила тишина.

Он протянул онемевшую руку и отвел волосы с ее лица.

Она смотрела вверх широко открытыми глазами и беззвучно плакала.

Астоун

11:24

Взвизгнув тормозами, сиреневая «корса» подлетела к запертым воротам замка и разразилась отчаянным воплем — охранник подскочил в своем «бункере», словно машина таранила его сквозь экран монитора. Дэн предъявил полицейское удостоверение и их нехотя пропустили.

— Думаешь, она серьезно? — Байронс скосился на Рональда, поигрывавшего свернутой газетой.

Старик нахохлился, рассеянно пожал плечами:

— Сейчас у тебя появится возможность проверить.

— Я думал, что почувствую, если с ней случится беда.

— Ты узнал о ее приезде — это уже немало. В нашей истории акцент не на Джулии, и твоей вины в этом нет. Может, оно и к лучшему.

— Правда? С чего вдруг?

Рональд посмотрел на него, как на умалишенного. — С того, Байронс, что на нее не придется основной удар.

— А, это… Знаешь, можно и без «основного удара» сыграть на тот свет. Лес рубят — щепки летят.

— Какой ты, однако, пессимист. Но мысль здравая. Джулия… Я ее знаю: она чувствительная девушка, но вряд ли станет безумствовать по пустякам. Несомненно, что-то произошло. — Тэйси бросил газету на заднее сиденье.

— Спасибо, теперь я полон оптимизма.

— Что там с твоими снами? С этими «неразборчивыми»?

Дэн устало покачал головой: