Ева Соулу - Вестник

Не чувствуя сопротивления, Элли расстегнула на нем пальто, запустила руки под рубашку. Ричард больше не вырывался.

— Знаешь, мой секрет… это то, что я люблю тебя.

Он крепко обнял её.

— Элли.

Она в ответ прижалась к нему всем телом:

— Ты должен понять… Викки… Не потому, что она могла выдать меня. Не потому, что она ушла от меня. Не потому, что она оставалась твоей принцессой, и ты защищал ее… Я сделала это потому, что не могу любить вас обоих. Не вышло… Ведь она такая же, как я, и даже если бы ты любил в ней меня, это было бы невыносимо! — Он молчал, медленно гладя ее по голой спине. — Викки тоже знала… Она просила… просила передать тебе, что тоже…

Элинор задохнулась слезами.

Он рывком перевернул ее на спину и заставил открыть глаза.

— Элли. — Она кивнула, но не смогла вымолвить ни слова, только беззвучно шевелила губами. — Ты и я, Элли. Ты и я, и больше никого никогда не будет.

Она опустила ресницы. И он подумал — как же это хорошо, что ему больше не нужно бежать.

09:17

— Дэн, это Фокс. Мой подопечный покинул дом. Подожди минутку… У него на руках ребенок. Сейчас подберусь поближе. Да, так и есть… Хм? Хорошо. Я скоординирую вас, как только пойму, куда он направляется.

09:39

Ричард ввалился в свою квартиру и прижался спиной к двери. Сверток на его руках безмолвствовал всю дорогу. Он поспешно прошел в гостиную, опустил младенца на кровать. Приоткрыл край одеяльца — девочка мирно спала. Ричард заплакал. Его била дрожь, как вымокшего под дождем бумажного змея. Сквозь рыдания пробивался страх.

— Но с тобой всё будет хорошо, тебе никто не причинит зла. Никто из нас, обещаю.

Он погладил девочку по крошечной теплой щеке, встал и, пошатываясь, побрел в кабинет; по дороге механически вытряс из карманов мелочь и сбросил пальто. Добравшись до рабочего стола, выдернул нижние ящики и принялся рыться в бумагах. Нашел несколько разноцветных конвертов, вернулся обратно в гостиную и разложил документы на ковре.

Не прошло и четверти часа, как он почувствовал наэлектризованное покалывание в кончиках пальцев.

Ричард поднялся на ноги, подошел к по-прежнему спящей малышке.

— Они уже здесь, — он нагнулся и поцеловал ее. Затем вытащил из россыпи бумаг маленькую фотокарточку и положил рядом с ребенком. — Надеюсь, хотя бы на этот раз у меня всё получится.

Выйдя на балкон, он запрокинул голову и глубоко вдохнул несущийся навстречу ветер.

09:50

За дверью царила неподвижная тишина. Дэн почуял неладное. Спешно просканировал помещение, обнаружил лишь ребенка и, не раздумывая, приказал Коллинзу ломать дверь. Когда они ворвались в квартиру, их встретил веселый младенец, спросонья корчивший рожицы. Девочка задорно запищала, заметив их, а потом Грег Фитцрейн с протяжным стоном бросился к ней, подхватил на руки и прижал к себе, бормоча нечленораздельные нежности.

Дэн огляделся. Ричарда Уэйнфорда нигде не было видно. От сквозняка на полу призывно шуршали документы, и Байронс поскорее сгреб их, попутно дав команду осмотреть квартиру. Полицейские разбрелись по комнатам, а он принялся стремительно читать убористый почерк Уэйнфорда, поглядывая на воркующего над младенцем шефа. Дэн не успел осилить первой пачки, как Трей высунулся с балкона и поманил его к себе:

— Он мертв, Дэн. Покончил с собой. Раскромсал себе всю шею — да так, что…

Дэн молча посмотрел на застывшего Фитцрейна.

— Ясно. Запускай экспертов и возвращайся вместе с Джереми.

Трей кивнул и бочком промчался в направлении входной двери. Байронс снова уткнулся в документы.

Квартиру почти доверху заполонили коллеги, выстроившись живой очередью к подступам на балкон. Коллинз вместе со вторым офицером встали по обе стороны от Дэна, ожидая дальнейших распоряжений. Тот сравнял прочитанные документы в ровную стопку и поднял глаза на Фитцрейна. Его последующие слова остановили всё движение в комнате.

Первым опомнился Коллинз — его привела в чувство команда Дэна, и он неловко исполнил ее с непроницаемым лицом. Что и понятно: не каждый день ему доводилось арестовывать старшего инспектора Грегори Фитцрейна.

09:51

Элинор открыла глаза. В оставшемся от ночи полумраке растворялись стены и абажур потушенной лампы. Дик не выносил заниматься любовью при свете, и сегодня она впервые уступила ему. А солнце с такой прытью цеплялось за карниз задернутых штор… Жаль — если бы он не был упертым ханжой, она могла бы бесконечно долго любоваться его голубыми глазами.

Подняв руку, Элинор дотронулась до горла. Глотать было невыносимо больно. Она повернулась на бок, с трудом спустила ноги с кровати. Тело не слушалось, из носа пошла кровь.

Сегодня она впервые был счастлива тем, что имеет, дикое жжение внутри прошло. Она позволила себе не ожидать ежесекундного удара, всего несколько мгновений всецело принадлежать себе…

Кровь заливала покрывало.

В тот момент, когда он со всей силой сжал ее горло, она даже не попыталась остановить его. Должно быть, поэтому он не смог довести дело до конца. А теперь на коже останутся синяки. У Дика крепкая хватка, несмотря на малоподвижный образ жизни.

Девушка закрыла глаза и села, опустив голову, чтобы остановить кровотечение. Ватная слабость постепенно отпускала. Ее завораживало то, как кровь капает на грудь и стекает вниз — это было самое нежное прикосновение в ее жизни.

«Нужно двигаться».

Элинор сгребла покрывало и тщательно вытерла себя чистым краем. К счастью, кровь прекратила хлестать куда не попадя. Оглядевшись, она убедилась, что Ричард не забыл ни одной из своих вещей. Значит, умчался без паники и наверняка успел проверить квартиру этажом ниже, о которой она по неосторожности проболталась слишком рано. Ребенка он забрал. Вернется ли он выполнить обязательства по их недавнему договору? Скорее всего. И тогда она сможет спросить, что означал его взгляд, пока он душил ее. Никто и никогда не смотрел на нее с большей любовью. Даже Викки, и даже он сам, когда они были моложе.

Элинор приняла душ и быстро оделась. Тщательно прибрала квартиру, сложила в свою сумку испачканное покрывало и простыни. Взгляд в последний раз скользнул по кровати и плотным гардинам, проштопанным солнечными бликами. Кто бы мог подумать, что эта конура станет самым светлым из ее воспоминаний.

Она беззвучно рассмеялась и выбежала из комнаты. Минуя лифт, проскользнула на лестницу черного хода и через ступеньку поскакала вниз. Головокружение прошло — у нее было на редкость крепкое здоровье.

Когда до выхода оставалась всего два пролета, кто-то отворил дверь и вошел внутрь полутемного подъезда. Элинор немедленно застыла, сливаясь с тенями на стене. Скорее всего, это был кто-то из жильцов, но незнакомец тоже остановился, а затем глухо захихикал.