Генри Олди - Книга Тьмы

— Сейчас уберу, — глупо хихикнул «братишка». — Понимаешь, там такой прикол: пациент из «дурки» сдернул… Вон ловят!

В самом деле возле подъезда виднелось столпотворение медицинских халатов и шапочек. Между ними мелькала традиционная синяя пижама (по правилам лечебницы пациентов каждого отделения наряжали в одежду особого цвета), на этот раз подкрашенная красноватыми пятнами неясного происхождения. Самым примечательным в ЧП было то, что санитары медлили наваливаться на «синего» всем скопом, держались осторонь, вроде как уступая ему дорогу, но в то же время сохраняя вокруг него кольцо, предотвращая полное и безостановочное бегство.

— Ну и что?

Альбина отвернулась от стекла: за пару секунд зрелище успело ей наскучить, кроме того, ее ждали не сваренный еще кофе и больные, которые вот-вот должны были начать просыпаться.

— Да так, — снова сплющился, прижимаясь к окну, острый нос «братишки». — Люблю приколы…

— Ну-ну.

Альбина оттолкнула ногой рукоятку швабры и пошла дальше.

С кофе следовало поспешить — среди пациентов случались и «жаворонки», готовые в срочном порядке написать жалобу главному врачу, если медсестры не было на месте хотя бы несколько минут.

Тем временем события во дворе продолжали развиваться. В какой-то момент «синяя пижама» выхватил из круга санитара и подмял беднягу под себя. Он передвигался неторопливо, будто страдал от редкостной лени, и неясно было, почему никто из санитаров не воспользовался удобным моментом и не прыгнул на него сзади. Когда среди младшей медицинской братии нашелся такой смельчак, «синяя пижама» уже разгибался.

Два цветных пятна смешались на миг, потом синее попятилось, и под его ногами осталось нечто бесформенное и пестрое, кажущееся издали скорее розовым, чем красно-белым.

«Братишка» на подоконнике только ахнул от неожиданности и от чувства, близкого к странному восторгу, — ему не приходилось раньше быть свидетелем настоящего убийства.

Побуревшая от крови синяя пижама двинулась обратно, к выходу, и вновь за ней потянулось белое человеческое кольцо, водоворотом огибая поалевшие тела коллег.

— Ни х… себе фильмá!.. — просипел наверху паренек.

— Что случилось? — замерла у порога сестринской Альбина, и в тот же миг что-то гулко ударило в металлическую дверь примыкающей к лифту служебной лестницы.

— Там… там… — нелепо затряс головой «братишка», показывая жестами за окно. Хоть и с опозданием, ужас произошедшего дошел-таки и до него.

— Что?

Новый удар по металлу получился еще сильнее. Из ближайших палат начали доноситься возмущенные голоса:

— Никакого покоя, а еще больница!

— В такую рань… Ну и порядки!

— Что это за шум?

— Прекратите безобразие — люди спят!

«Началось», — разочарованно отметила Альбина. О кофе теперь следовало забыть.

— Сейча-ас! — протяжно отозвалась она, и разочарования поубавилось: произошел редкий случай, когда голос Альбины прозвучал на удивление чисто, как у профессиональной певицы. — Иду-у!

Дверь палаты распахнулась, выпуская наружу мужчину с седым ежиком на голове. Это был человек из тех, одно только присутствие которых способно испортить другим настроение как минимум на день. Эта его особенность была заметна уже по тому, с каким высокомерием он смотрел на девушку: оно было уместно на лице большого начальника или миллионера, но уж никак не пациента, хоть и платного отделения, но все же обычной государственной лечебницы.

— Вы ответите за эти безобразия! — зашипел он, тряся в воздухе пальцем и багровея. — Вы что, не понимаете, что шум в такую рань действует людям на нервы?

— Тише, папаша, — некстати встрял «братишка». — Все идет как надо.

— Кто там?

Сглотнув непонятно почему подступивший к горлу комок, Альбина повернулась в сторону двери.

Ответом ей послужил новый стук, сопровождавшийся шуршанием обвалившейся побелки.

— Похоже, это тот самый псих, — забыв про багрового пациента, предположил «братишка» и от волнения укусил себя за указательный палец. — Может, звякнуть вниз?

— Нет, вы мне за это ответите! — продолжил гнуть свое пациент-скандалист.

— Тише, гражданин! — неожиданно для себя рявкнула Альбина. — Вы бы хоть сами не шумели, а с остальным мы разберемся!

— Сознательности в вас нет и милосердия, вот что! Здесь же больные люди!

— Кто там? Да потише вы!!! — Голос в самом деле подчинялся ей сегодня даже слишком хорошо: собственная барабанная перепонка чуть не заболела от этого крика. — Какого черта вы стучите?

— Головой постучи! — присоединился «братишка». — Алка, иди позвони лучше…

— Вы все здесь… — просипел неразборчиво багровый пациент. — Все…

— Да погодите!

Нервно хлопнув дверью, Альбина скрылась в сестринской, досадливо поморщилась, когда на глаза ей попался вожделенный электрочайник, и подсела к компу — сообщить в полицию.

Грохот, на порядок более гулкий и долгий, чем стук до этого, возвестил, что дверь не выдержала — слетела с петель. Альбина вздохнула и принялась нажимать на кнопки с цифрами.

Ей снова повезло. Она не догадалась об этом, но любому другому человеку и меньшего числа счастливых совпадений (пусть даже проявившихся на фоне чужого несчастья) хватило бы, чтобы он уверовал в своего ангела-хранителя: из пролома в коридор шагнул человек в окровавленной футболке с восходящим солнцем — закрытая дверь вторично позволила Альбине с ним разминуться.

Он прибыл сюда на санитарной машине всего несколько часов назад, связанный и вроде бы утихомиренный, но так и не успел сменить одежду на традиционную для психиатрического отделения синюю пижаму: задержался на пропускнике, чтобы уже оттуда начать свой не запланированный руководством больницы «обход» по этажам.

Увидев кровь на волосатых ручищах гостя, «братишка» завопил и припустил по коридору, будя последних, особо крепко спавших пациентов. Тотчас двери палат начали открываться, выпуская в коридор разодетую в клетчатые зелено-белые пижамы толпу.

— Позвольте вас спросить, — шагнул навстречу безумцу возмущенный, но на свою беду подслеповатый скандалист, — что вы меня…

«…хватаете». Так должен был закончиться его резко прервавшийся протест, но душителю удалось ухватить его за багровую шею, и та мгновенно сломалась, не позволив ему даже вскрикнуть как следует. Вместо резко сменившей цвет лица жертвы закричали другие. Услышав поднявшийся в коридоре вой, Альбина метнулась к двери и снова с визгом захлопнула ее: следующую жертву пустоглазый схватил прямо перед сестринской, и на лицо Альбине попало несколько капель кровяных брызг.

Следующий поступок ей так и не удалось простить себе, да Альбина и сама плохо понимала, что делает, запирая за собой замок, пытаясь сдвинуть тяжелый лаборантский стол и подтаскивая вместо него к двери прозрачный медицинский шкафчик. Сквозь полузабытье она запомнила только то, как посыпались из него пузырьки и ампулы и от возникшей на полу лужицы поднялся резкий запах нашатыря — отрезвляющий, но все же не способный привести ее сейчас в чувство. Затем Альбина что-то считала и сидела на подоконнике раскрытого окна, подставив спину холодному утреннему ветру.