Мишель Ходкин - Неподобающая Мара Дайер

Выражения глаз Ноя за солнечными очками нельзя было разглядеть, но мне очень хотелось. Кто-нибудь в школе знал о его матери? О нем самом?

А потом мне в голову пришло, что Ной не знал о том, что случилось со мной. Я посмотрела на свои колени, теребя нитки на порванных джинсах. Если бы сейчас я ему рассказала, это выглядело бы так, будто я сравниваю наши трагедии… Будто считаю, что потеря лучшей подруги сравнима с потерей матери, а я так не считала. Но если я ничего не скажу, что он подумает?

— Я просто… — начала я. — Я даже не…

— Спасибо, — холодно перебил Ной. — Все в порядке.

— Нет, не в порядке.

— Не в порядке, — четко отозвался он.

Ной поднял солнечные очки, но лицо его все еще было сдержанным.

— Но в том, что отец продался корпоративу, есть свои плюсы.

Он говорил развязно, поэтому я ответила в тон:

— Например, получить машину на шестнадцатый день рождения?

Ухмылка Ноя была полна озорства:

— У Кэти «Мазерати».

Я заморгала.

— Неправда!

— Правда. Но она еще недостаточно взрослая, чтобы по закону иметь водительские права.

Я приподняла брови.

— А твоя машина? Это твой знак подросткового бунта, что ли?

Уголок рта Ноя приподнялся в легкой улыбке:

— Печально, правда?

Он говорил легкомысленным тоном, но в выражении его лица было нечто затравленное. Он сдвинул брови, и мне так хотелось протянуть руку и разгладить их.

— Сомневаюсь, — вместо этого сказала я. — Думаю, это храбрый поступок. Имея такие деньги, ты мог бы столько всего купить. Не воспринять это как должное — высокоморально.

Ной изобразил ужас:

— Ты только что назвала меня высокоморальным?

— Так и есть.

— Как же мало она знает, — сказал Ной и потянулся, чтобы прибавить громкость на айподе.

— «Дес кэб»? — спросила я. — Неужто?

— Ты как будто удивлена.

— Я бы никогда не подумала, что ты слушаешь такое.

— Это единственная из современных групп, которая мне действительно нравится.

— Я собираюсь расширить твой музыкальный кругозор, — сказала я.

— Для угроз еще рановато, — ответил Ной, свернув на оживленную узкую дорогу.

Тут было полно людей, выбравшихся из домов, чтобы насладиться погодой. Ной припарковался на улице, как раз когда песня закончилась, и я позволила ему открыть для меня дверцу. Я уже начала к этому привыкать.

Мы миновали небольшой сквер, в котором несколько стариков играли в домино. На одной стене была нарисована большая красочная фреска; игровые столы укрывались под полосатыми тентами. Я еще никогда ничего подобного не видела.

— Это ничего не значит, видишь ли, — внезапно сказал Ной.

— Что не значит?

— Деньги.

Я огляделась по сторонам, взглянув на фасады магазинов (по большей части обшарпанные), на автомобили, припаркованные на улице. Машина Ноя, наверное, была тут не из самых новых.

— Думаю, твоя перспектива искажена, потому что у тебя и в самом деле есть деньги.

Ной остановился и уставился перед собой.

— Это откупные, — сказал он с оттенком раздражения. — Чтобы отцу не приходилось проводить с нами время.

Но потом заговорил более легкомысленным тоном:

— Даже если бы он мне ничего не давал, есть трест, куда я вступлю, когда мне исполнится восемнадцать.

— Мило. И когда это будет?

Ной снова зашагал вперед.

— Двадцать первого декабря.

— Я пропустила твой день рождения.

Почему-то из-за этого мне стало грустно.

— Пропустила.

— И что ты думаешь делать с этими деньгами?

Ной быстро улыбнулся.

— Превратить в золотые монеты и купаться в них. Но сперва, — сказал он, взяв меня за руку, — я думаю пообедать.

Мне было тепло оттого, что Ной держит меня за руку, ведя через шумный ресторан. Я наблюдала за ним в профиль, пока он разговаривал с хозяином. Почему-то Ной казался другим человеком, не тем, кого я встретила две недели тому назад. И даже не тем, кто заехал за мной этим утром. Ной — саркастический, отстраненный, недосягаемый Ной — был заботливым. И это делало его настоящим.

Интересно, знал ли его таким кто-нибудь еще? Но я наслаждалась мимолетной мыслью, что могу быть единственной, пока хозяин вел нас к столику у окна.

Потом Ной крепче сжал мою руку. Я посмотрела на него. Краска отхлынула с его лица.

— Ной?

Он крепко закрыл глаза, и я испугалась, сама не зная почему.

— Ты в порядке?

— Дай мне минутку, — сказал он, не открывая глаз. Потом выпустил мою руку. — Я в порядке.

Ной вернулся тем же путем, каким мы пришли, и исчез из ресторана. Слегка ошеломленная, я села за столик и внимательно изучила меню. Мне хотелось пить, и я подняла голову, чтобы найти глазами официанта… как вдруг увидела его.

Джуда.

Он пристально смотрел на меня из-под козырька кепки. Он стоял посреди толпы людей, ожидавших, когда им покажут, где сесть. Он двинулся ко мне.

Я крепко зажмурилась. Он был ненастоящий.

— Каково это — быть самой красивой девушкой в комнате?

Я подпрыгнула, услышав голос с акцентом. Не голос Ноя. И определенно не голос Джуда. Когда я открыла глаза, у столика стоял светлокожий парень, блондин с орехового цвета глазами и с самым что ни на есть серьезным выражением лица. Он был милым.

— Не возражаете, если я к вам присоединюсь? — спросил он и сел напротив меня.

Очевидно, он не собирался дожидаться ответа.

Я прищурилась:

— Вообще-то я здесь не одна.

Где Ной?

— Вот как? С бойфрендом?

Я помедлила, прежде чем ответить:

— С другом.

Его улыбка стала шире.

— Он дурак.

— Что?

— Если он просто друг, он дурак. Вряд ли я бы выдержал быть просто вашим другом. Кстати, я Алейн.

Я фыркнула. Кто этот парень?

— К счастью, Ален, — сказала я, нарочно неправильно выговорив его имя, — не думаю, что для нас с вами это станет проблемой.

— Да? Почему же?

— Потому что ты уже уходишь, — сказал за моей спиной Ной.

Я полуобернулась и подняла глаза. Ной стоял в нескольких дюймах позади, слегка надо мной наклонившись. По его плечам было видно, как он напряжен.

Алейн встал и выудил из кармана джинсов ручку.

— На случай, если вы устанете от друзей, — сказал он, нацарапав что-то на салфетке, — вот мой номер.

Он толкнул салфетку по столу в мою сторону. Ной протянул руку над моим плечом и взял ее.

Алейн прищурился на Ноя:

— Она может сама принимать решения.

Ной постоял секунду, изучая его, потом расслабился, и в глазах его мелькнули веселые искры.

— Конечно, — сказал он и, глядя на меня, приподнял брови: — Ну?

Я уставилась на Алейна.

— Это место занято.

Алейн ухмыльнулся:

— Определенно.

Ной слишком небрежно повернулся к нему и сказал что-то по-французски — я отметила, что выражение лица Алейна становится все более тревожным.