Боб Рэндолл - Зов

— Потому что глупо звучит. Станут думать, я наркотиков наглоталась, или еще чего.

— Эй! А ведь вот и объяснение! Ты наркотиков наглоталась, или еще чего?

— Ох, да заткнись!

— Пойми же! Не можешь с чем-то бороться, надо вышучивать!

Но шутить Сьюзен не хотелось. Она вернулась к себе в закуток и попробовала защититься по-другому: работой. Потратив два часа, она сделала эскиз праздничного обеда Дня Благодарения: мужчине, резавшему индейку, нарисовала лицо отца, а гордой женщине рядом — лицо матери. А вот и она сама в двенадцать лет, сидящая в радостном ожидании. Сбоку — брат, его Сьюзен никогда не знала. За год до ее рождения у матери случился выкидыш. Брат тянулся через стол за бисквитом, а бабушка бранила его. Позади стола в ожидании объедков подпрыгивал Ласкунчик Уильям. Сьюзен долго всматривалась в эскиз, проникаясь его безмятежностью, добавляя детали: бутылочку кетчупа, фартук матери, веснушки брату.

— Э-эй, миссис Рембрандт! — окликнула через стекло Тара. — Не пора ли смываться?

— Неохота. — Сьюзен смотрела на рисунок. — Поработаю в обед. Притащи мне сэндвич, ладно?

— С застенчивым тунцом или крайне правым ростбифом?

— Из цыпленка-центриста.

Сьюзен работала уже почти два часа, ни разу не вспомнив о времени.

— Ого! Недурно! — Рядом с гуашью плюхнулся пакет. — А где же кошечка и священник?

На рисовальной доске Сьюзен зазвонил телефон.

— Бог мой! — Тара заметила ее реакцию. — Поспокойней, а? — Она сняла трубку. — Да, телефон Сьюзен Рид… — Сьюзен тревожно вглядывалась в ее лицо. — Ага, красавчик. Да тут она! — И протянула трубку Сьюзен. — Ой, не слышу ничегошеньки!

— И стерва же ты! — Сьюзен взяла трубку.

Звонил Лу, предлагал встретиться после работы и отправиться куда-нибудь пообедать. С м-сс Даймонд он уже договорился, та с удовольствием согласилась задержаться за дополнительную плату.

— С чего это ты вдруг? — поинтересовалась Сьюзен.

— Сыт по горлышко твоей готовкой.

— И моим нытьем. Спасибо, родной. С удовольствием. Встретимся в вестибюле, в половине шестого.

— А как я вас узнаю, мисс?

— Та, что самая спокойная, я и есть.

Обедали они в Вестсайдском ресторанчике «Флер де Лис», тамошняя утка под вишневым соусом не раз скрашивала им мелкие неприятности и большие праздники. На этот раз, горько подумала Сьюзен, это — взятка: так суют лакомство ребенку, чтоб не шалил. А, ладно, все равно она благодарна. Они с Лу принадлежат к поколению, надо надеяться, уже вымирающему: сильный мужчина и слабая женщина. Но он и вправду сильный, а слабее нее в данной ситуации вообще никого нет.

Обед удался. Они выпили мартини, съели утку и, расплатившись с официантом, зашагали по Бродвею, заглядывая в витрины магазинов, на старушенций в старомодных нарядах, на разнаряженных постояльцев отелей и выученных нью-йоркской улицей мальчишек. Им казалось, что они вновь наслаждаются жизнью.

Вернулись домой в десятом часу. Лу расплатился с м-сс Даймонд, Сьюзен проверила, как спит Андреа, а вспомнив, что она не только мать, но и сноха, пошла в спальню звонить матери Лу.

Оно стерегло ее там.

Когда Сьюзен подняла трубку, то услышала Это. Взрыв. Зло. Угрозу.

— Лу! — завизжала она.

— Что такое? — В спальню тут же ворвался Лу.

Она указала на постель, где валялся брошенный телефон. Сначала Лу смотрел, не понимая, потом вдруг до него дошло, он схватил трубку и прижал ее к уху.

— Слышишь? — прошептала Сьюзен. Лу смотрел на нее, и на лице у него отражалась ее паника. Через минуту он произнес:

— Родная, да это же просто зуммер.

Как-то утром в офисе Тара нашла решение. Вошла в закуток к Сьюзен, плюхнулась, как всегда тяжело, на рисовальную доску и торжествующе возвестила:

— Благодарностей не надо! Пустячок от Тиффани, и в расчете!

— За что это я не должна тебя благодарить?

— Считай, твою телефонную проблему корова языком слизнула!

— Что?

— Я, кажется, знаю, что происходит. И это такое! Такое!

Знакомый Сьюзен тон: сейчас Тара примется вилять, желая вволю насладиться мигом своего торжества.

— И что же?

— Помнишь мою приятельницу Джоанну Петровски? У нее еще антикварный магазинчик?

— А дальше?

— Так вот. Вчера вечером мы собрались у нее: я, еще с десяток придурков из Виллиджа, Джек, я тебя с ним знакомила на…

— Тара, не сообщай мне список гостей, переходи к сути!

— С Джоан — то же самое!

В Сьюзен вспыхнуло облегчение — если кто-то еще испытывает подобный страх, значит, он — реальный, его можно объяснить!

— Она слышит такое же молчание?

— Ну да! Нет, не в точности, но почти. По крайней мере, так объясняет Юрий…

— Какой Юрий?

— Ты вроде бы не желала слушать список гостей?

— Да ну тебя! — расхохоталась Сьюзен.

— О’кей! К сути. Но очко в мою пользу. Юрий Гросс — один из парней у Джоан…

— Один из придурков…

— Вот уж нет! Ассистент профессора из университета Хайфы, приехал к нам проводить исследования… Я рассказала всем, что с тобой творится. И Джоан принялась говорить о своем приключении с телефоном. Тогда выступил Юрий. Боже, вот это мужик! Догадайся, в какой области он трудится? Экстрасенсное восприятие. Ну, он как-то по-другому называет, но это одно и то же. Знаешь, физические феномены, телекинетика… Очередь к нему до Восьмой улицы! С каждым приключалось такое, что от страха ум отшибало! И никто ничего им объяснить не мог! Во! Обычным способом — необъяснимо!

— Экстрасенсное восприятие, — пробормотала Сьюзен про себя. — Тара, он психиатр?

— Не такой психиатр, которому выплакиваются. Он — профессор. Ученый. Послушай-ка… У меня с ним свидание. Ты приходишь ко мне в полвосьмого и беседуешь с Юрием. А потом, когда все будет урегулировано и страхи исчезнут, выметаешься и оставляешь нас наедине. У-ух, мужик он обалденный!

Сьюзен обняла Тару, ощущая теплоту полного тела, и сказала:

— Если не сработает, сходишь со мной к колдуну?

— Нет, с меня хватит! — И Тара звонко шлепнула ее по заду.

В семь вечера Сьюзен затормошила Андреа («Кто у нас самая хорошенькая девочка в мире?»), поставила кофейник, выполняя долг жены, и, наконец, ушла.

Юрий Гросс действительно оказался обалденным. Когда Сьюзен вошла в маленькую гостиную Тары, ей едва удалось скрыть удивление при виде его. Тара всех мужчин через одного объявляла отпадными, но этот и вправду был неотразим! В джинсах, в свободном вязаном джемпере, светлые кудрявые волосы взлохмачены, бледно-голубые глаза пронзали насквозь, огромные руки умели, казалось, и разить и ласкать.

Сьюзен сама удивилась, поймав себя на том, что краснеет. К счастью, Тара приписала это обычному смущению. Они выпили, дружелюбно поболтали о всякой всячине, а потом Юрий приступил к главному.