Александр Бруссуев - Радуга 2

— Шурик, — внимательно выслушав весь сказ, вздохнул Иван. — Ты, будто про оккупацию рассказываешь. Как в кино про подпольщиков. Когда-то в армии в госпитале я прочитал книгу двух монахов. Тайная перепечатка нелегального издания «Молота ведьм». Много, конечно, там всякой пурги. Да почти все — полная ерунда, хотя и с цитатами из Библии. Мне запомнилась одна идея, отчего тускнеют зеркала. Эти монахи, фанатики, но отнюдь не идиоты, пытались «научно» объяснить «дурной глаз» ведьм. Точнее, воздействие оного на младенцев, неверующих и зеркала. Душа, говорят, отображается через взгляд. Если она черная, ядовитая, обуяна дьяволом, то отравляет вокруг себя даже воздух. По направлению взора. Если в глаза ведьме не смотреть, то можно дальше себе гулять, пирожки с зайчатиной кушать. Ну, а взглянул — хана, уповай на особенности своего организма. Посредством воздуха отравляются, сначала, глаза потерпевшего человека раннего Средневековья, потом яд касается души. И, в лучшем случае — расстройство желудка, в худшем — тоска, иногда — помутнение рассудка, неведомая и неизлечимая болезнь и, в конечном итоге — кайки лоппи. То есть, безвременная кончина. Глаза — зеркала души. Если злым и недобрым глазом глядеть в обычное зеркало, оно тоже не выдержит. Помутнеет. А ты помнишь глаза тех, с кем довелось пересечься сегодня? Мы с тобой можем нормально беседовать. Почему же тогда даже не пытался говорить этот несчастный мент-оборотень?

— Молодец, дядя Ваня, — ответил Шурик. — Действительно, — глаза у них у всех — мертвые. Согласен с тобой, это значит, душа — тоже того. Легче, конечно, от этого не стало. Любой «не наш» может, к примеру, очки солнцезащитные напялить.

Они еще немного поговорили, но уже беспредметно и, как бы, попутно: Ваня вел своего институтского товарища под землю. К метро возвращаться не посчитали нужным, взяли за ориентир пучок то ли силовых, то ли коммуникационных кабелей и направились по ним, насколько это было возможным. Временами приходилось искать обходные пути, потому как провода уходили в тупиковые стенки. Шурик слегка нервничал по этому поводу, но Иван его успокаивал: чтобы протащить все эти «сопли» через породу, надо было проложить трубу. Бурить через весь город нецелесообразно. Поэтому где-то через десять метров обязательно должен быть выход в очередную подземную полость.

Они шли дальше, временами петляя по совсем «крысиным лазам». Иногда приходилось подниматься на другой уровень, иногда опускаться. Несколько десятков метров прошли по старой канализационной системе. Несмотря на архаичный вид, она была вполне действующей. То есть, по ней текли какие-то нечистоты. Без всяких коллекторов и очистителей от неизвестного промышленного (или какого другого) предприятия к Неве. Самая примечательная деталь — запаха практически не было. Только сейчас он, как бы робко, начинал обратно распространяться по всему замкнутому объему.

Шурику передвигаться было тяжело, он вообще потерял всякое чувство пространства, старательно пытаясь убить в себе боль, ощущаемую с каждым неловким шагом. Если бы не Иван, он бы совсем отчаялся: подземная прогулка казалась бесконечной. На самом деле такое воздействие на неискушенного диггера оказывает темнота и теснота. Время, исчисляемое минутами, кажется просто часами. Оно здесь, в подземельях, не течет. Оно медленно обволакивает.

Поэтому Шурик не видел некоторые вещи, попадавшиеся в поле зрения своего более опытного товарища. Это были и старые костяки, завернутые в полиэтилен, и неожиданные надписи на совсем диких стенах и россыпи тусклых винтовочных гильз. Вот крыс не было никаких — ни обычных, ни мифических огромных. Покинули они эти места.

Что-то рядом тарахтело, невидимое и, наверно, далекое. Потом любые звуки исчезли, и они обнаружили перед собой сверкающую относительно новыми заклепками дверь. Все провода аккуратно огибали ее через уложенную и наполненную застывшей монтажной пеной пластиковую трубу. Иван потрогал за простую рукоять, убеждаясь, что путь, в принципе открыт — ни замками, ни внутренними щеколдами преграда не обладала. Он выключил фонарь, взял за плечо Шурика и потянул дверь на себя.

Не успела та открыться, как чья-то невидимая рука зажала Ивану рот и прошептала прямо в ухо: «Тихо. Сейчас патруль пойдет. Выходим обратно». Ваня, которому никогда еще до этого в жизни не доводилось общаться с говорящими руками, подчинился беспрекословно. Шурик, даже ничего не заподозрив, сунувшись, было, за своим поводырем, так же покорно отступил назад.

Темнота стояла кромешная. Говорящая рука прикрыла за собой дверь. Никто не разговаривал. Шурик не особенно понимал, что происходит, а Иван был просто очень вежливым человеком. Приступы вежливости бывали особенно сильны, если рядом обнаруживалось огнестрельное оружие, к тому же упиравшееся своим дульным срезом ему в какой-нибудь жизненно важный орган. Например, в мизинец.

«Надо навалиться на дверь», — прошептала «рука». — «Эти обязательно будут проверять на предмет незапертости». И рука, и Ваня, и даже Шурик, который, услышав обращенный из ниоткуда шепот нового неизвестного персонажа, отказал себе в праве удивляться, дисциплинированно уперлись правыми плечами в обшитую листовым некрашеным железом поверхность. Теперь они оказались друг за другом, а автомат или винтовка — по дулу-то разобрать не удалось — где-то под ногами.

Иван обнадежил себя: «Значит, врагами нас не считают, раз оружие опустил». Дальше подумать он не успел: с той стороны кто-то (или что-то) легонько ткнуло дверь. Потом посильнее. Парни напряглись и стояли стеной. Третий, последний натиск, был самым мощным, но подпираемая плечами дверь не шелохнулась. Потом давление прекратилось, но три «титана» еще некоторое время продолжали давить плечами, словно соревнуясь друг с другом в силе.

«Кажись, ушли», — сказала шёпотом «рука», и они все облегченно перевели дух.

— Это очень ловко я на вас тут нарвался, — не слишком- громко, но уже вполне нормальным голосом произнес незнакомец. — Удалось бы мне одному эту дверь удержать — вопрос сложный. Скорее всего — нет. Сцапали бы меня эти супчики, попинали бы для острастки — и к стенке. Они пока блюдут паритет в свое удовольствие. Ни тебе «прав», ни тебе «предварительного заседания» с выделенным обморочным «защитником», ни тебе «рассмотрения». Покалечат, а потом пристрелят. Из милосердия. Чтоб «мешкам» не достался.

— Так у тебя у самого какое-то ружье имеется, — вставил- Иван. — Можно и посопротивляться.

— Да какое же это ружье! Это же самый лучший в мире- агрегат, правда, без патронов. Кончились быстро. Это модификация под индексом А2, разработанная под 5,56 мм патрон SS 109. Из-за патрона увеличилась крутизна нарезки канала ствола, как следствие, сам ствол стал более прочным и тяжелым. Дальность стрельбы, зато, удвоилась. Пуля, благодаря стальному сердечнику, отличается улучшенным пробивным действием — со 150 метров она пробивает 3,5 мм стальную плиту, а с расстояния в 1300 метров стандартную, опять же стальную, американскую каску. Измененный пламегаситель несколько уменьшил подскок оружия при стрельбе лежа. Это снизило пылеобразование при стрельбе, что сыграло положительную роль во время операции «Буря в пустыне». Помните такую войну? Переводчик режима огня в двух вариантах: одиночный (непрерывный) огонь, или одиночный (фиксированными) очередями по три выстрела. Специально для левшей, чтобы стреляные гильзы не летели в лицо, даже установлен дополнительный щиток-отражатель. Видал, какая красота?